Афера с вином - Питер Мейл Страница 2

Главным образом из-за этих бесценных семейных связей Рот прощал Сесилии и бесконечную болтовню по телефону, и вечные отлучки с рабочего места для обновления макияжа, и чудовищные орфографические ошибки. Сама Сесилия рассматривала работу как недурной способ скоротать время между свиданиями, а свои функции считала чисто декоративными. Служба у Рота была достаточно престижной, необременительной (к счастью, для всякой тягомотины в офисе имелась еще и младшая секретарша), а в тех случаях, когда к адвокату заглядывал кто-нибудь из звездных клиентов, еще и захватывающе интересной.

В общем, Рот и Сесилия неплохо ладили, а небольшие стычки случались только по утрам, во время обсуждения расписания на день. Так было и на этот раз. Первым в списке ожидаемых клиентов стояло имя стареющего актера, некогда снискавшего себе известность в кино, а теперь переживающего второе рождение на телевидении.

— Послушай, я в курсе, что ты от него не в восторге, но все-таки нельзя ли быть немного полюбезнее? Ты ведь не умрешь, если разочек улыбнешься, а?

Сесилия закатила глаза к потолку и демонстративно передернула плечами.

— Необязательно искренне. Просто вежливо. Да чем этот крендель тебя так достал?

— Он называет меня деткой и то и дело норовит прихватить за задницу.

В душе Рот вполне понимал своего клиента. Он и сам нередко подумывал о чем-то подобном.

— Обычные мальчишеские шалости, — пожал он плечами.

— Дэнни! — Еще один взгляд в потолок. — Он признается, что ему шестьдесят два, а сколько на самом деле, даже подумать страшно!

— Ладно-ладно. Согласен на ледяную вежливость. Послушай, у меня тут есть один личный проект, с которым ты, наверное, могла бы помочь. Такой небольшой сюжет для рубрики «Из жизни знаменитостей». По-моему, сейчас как раз правильный момент.

Две идеально выщипанные брови слегка приподнялись.

— А кто у нас знаменитость?

Рот предпочел не услышать этого вопроса.

— Ты ведь знаешь, что я собрал потрясающую коллекцию вин? — Он с надеждой посмотрел на брови, но на этот раз они не шелохнулись. — Да, так вот… Я готов дать по этому поводу эксклюзивное интервью прямо у себя в погребе правильному журналисту. Фишка такая: я не просто машина для делания денег, а человек со вкусом, гурман, знающий толк в хороших вещах — шато, винтажи, бордо, бутылки, паутина и прочая французская хрень. Что ты думаешь?

Сесилия пожала плечами:

— Ты ведь такой не один. Половина Лос-Анджелеса двинулась на вине.

— Ты не понимаешь, — покачал головой Рот. — У меня правда уникальная коллекция. Самые знаменитые красные вина из Бордо, исключительные винтажи — больше пятисот бутылок, всего… — он сделал эффектную паузу, — на три миллиона баксов.

Три миллиона долларов произвели ожидаемое впечатление.

— Кру-уто!.. — уважительно протянула Сесилия.

— Тогда понятно.

— Я думал, может, «Лос-Анджелес таймс» заинтересуется? Ты там кого-нибудь знаешь?

Сесилия подумала и кивнула:

— Владельцев. Ну, вернее, папа знает владельцев. Наверное, он может с ними поговорить.

— Отлично! — Рот откинулся на спинку стула и полюбовался своими лодыжками в желтых носках. — Значит, договорились.

* * *

Интервью было назначено на утро субботы. Рот тщательно проинструктировал домашних и лично проверил общую готовность. Мишель предстояло на минутку появиться в самом начале, сыграть роль гостеприимной хозяйки, немного ревнующей мужа к его коллекции, после чего удалиться. Рафаэль под руководством хозяина несколько раз отцеплял и заново прицеплял побеги алой бугенвиллеи к стене террасы, пока не достиг желаемого эффекта. Натертый до ослепительного блеска «мерседес» стоял под стеной дома так, словно хозяин по рассеянности забыл загнать его в гараж. В погребе из спрятанных в углах колонок неслись ликующие звуки фортепьянного концерта Моцарта. Словом, все свидетельства богатства и утонченного вкуса были налицо. Рот собрался было открыть одну из своих драгоценных бутылок, но в последний момент передумал. Хватит с журналистов и шампанского, решил он и поставил его охлаждаться в хрустальное ведерко со льдом.

Из будки охранников у ворот позвонили и сообщили о приближении людей из «Лос-Анджелес таймс». Мишель и Рот заняли исходную позицию наверху лестницы, ведущей к подъездной дорожке. Когда журналисты выбрались из машины, они чинно, будто королевская чета, спустились им навстречу.

— Мистер Рот? Миссис Рот? Приятно познакомиться. — Грузный человек в мятом льняном пиджаке протянул руку. — Я Филипп Эванс, а этот ходячий склад аппаратуры, — он кивнул на увешанного камерами молодого человека, — Дейв Грифин. Он отвечает за картинки, я — за слова.

Эванс развернулся на каблуках и полюбовался на Лос-Анджелес внизу.

— Ну у вас тут и вид!

Рот небрежно отмахнулся от вида:

— Вы еще не видели моего погреба.

Мишель взглянула на часы.

— Дэнни, мне надо позвонить в пару мест. Я вас покидаю, мальчики, но не забудьте оставить мне бокальчик шампанского. — Улыбка, взмах руки, и красавица скрылась в доме.

Рот с журналистами спустился в погреб, фотограф занялся освещением и оборудованием, а интервью тем временем началось.

Эванс принадлежал к репортерам старой школы в том смысле, что факты интересовали его больше, чем отвлеченные рассуждения, а потому примерно час они посвятили подробностям биографии Рота: начало карьеры в шоу-бизнесе, первое знакомство с хорошими винами, зарождение и развитие романа с ними, процесс создания идеального погреба. Неторопливая беседа сопровождалась музыкой Моцарта, шипением вспышек и щелканьем камер: фотограф делал свое дело.

Рот, привыкший говорить от имени своих клиентов, вдруг обнаружил, что рассказывать о самом себе гораздо приятнее, и так увлекся, что чуть было не забыл об обязанностях гостеприимного хозяина, и только после вопроса журналиста о лучших сортах шампанского спохватился и открыл бутылку «Крюга». После пары бокалов беседа, как водится, пошла веселее.

— А вот скажите мне, мистер Рот, я знаю, что вы коллекционируете эти прекрасные вина ради удовольствия, но все-таки — у вас никогда не возникало желания их продать? Ведь, как я понимаю, у вас тут накопилась порядочная сумма.

— Давайте прикинем, — охотно подхватил тему Рот и оглядел стеллажи с бутылками и аккуратно составленные вдоль стен ящики. — Вот, например, ящик «Латура» шестьдесят первого года потянет на сто — сто двадцать тысяч, «Марго» восемьдесят третьего — тысяч на десять, а «Петрюс» семидесятого… Ну, «Петрюс» — это всегда большие числа. Думаю, он обойдется вам тысяч в тридцать, если, конечно, вы сможете его найти. И заметьте, с каждой выпитой бутылкой стоимость всего винтажа заметно увеличивается, да и качество со временем только растет. — Он долил в бокалы шампанского и минуту полюбовался на устремившуюся кверху спираль пузырьков. — И все-таки на ваш вопрос я отвечу «нет», у меня никогда не возникало желания их продать. Для меня все они — произведения искусства. Жидкого искусства, — уточнил Рот с улыбкой.