Мегрэ и Долговязая - Жорж Сименон Страница 2

Она взяла из сумки сигарету и зажгла ее.

— Должна сказать сразу, без всякого упрека, что тогда я говорила правду. Мне зря припаяли год. А настоящую виновницу, Июлю, вы даже не удосужились разыскать. Мы вместе с ней познакомились с одним богатым толстяком. Он увел нас обеих, но когда он пощупал меня, то тут же велел убираться к черту. Сказал, что тощие портят ему настроение. Я осталась ждать в коридоре, а через час Люлю сунула мне в руки бумажник и велела спрятать.

— Чем она теперь занимается?

— Знаю, что пять лет назад держала ресторанчик на юге. Мне только хотелось вам напомнить, что каждый может ошибиться.

— Для этого вы и пришли?

— Нет. Я пришла поговорить об Альфреде. Если бы он знал, что я здесь, он бы сказал, что я круглая дура.

Я могла бы обратиться к инспектору Буасье, который его хорошо знает.

— А кто такой Альфред?

— Мой муж. Он и в самом деле мне муж. Ведь Альфред все еще верующий. Инспектор Буасье арестовывал его уже два или три раза, причем однажды Альфреду пришлось целых пять лет отсидеть во Френ [1].

Фамилия Жюсьом вам, возможно, ничего не говорит, но когда я вам скажу его кличку, вы сразу вспомните. О нем не раз писали в газетах. Это Фред Унылый.

— Специалист по сейфам?

— Он самый!

— Вы с ним поссорились?

— Совсем нет. Стала бы я к вам ходить по такому делу. Это не в моих привычках. Итак, вы знаете, кто такой Альфред?

Мегрэ никогда его не видел. Вернее, видел мельком, когда взломщик сидел в коридоре, в ожидании допроса. Он припоминал тщедушного человечка с тревожными глазами. Одежда висела мешком на его тощем теле.

— Видимо, мы судим о нем по-разному, — сказала она. — Альфред — неудачник. Он гораздо интереснее, чем вы о нем думаете. Вот уже двенадцать лет, как мы женаты, но только сейчас я начинаю его по-настоящему узнавать.

— Где он?

— Не волнуйтесь, сейчас все расскажу. Где он сейчас — я точно не знаю. Мне только известно, что он невольно влип в одно грязное дело. Поэтому я и пришла сюда. Важно одно: чтобы вы мне поверили, а я понимаю, что это трудно.

Он с любопытством смотрел на нее. Женщина говорила с располагающей простотой, не жеманилась, не пыталась произвести впечатление. Если она не сразу коснулась цели визита, то только потому, что дело, о котором шла речь, действительно было нелегкое.

И все-таки ее и Мегрэ разделял барьер, который она всячески старалась преодолеть.

Мегрэ никогда не приходилось заниматься Фредом Унылым, и он знал о нем только понаслышке. Личность взломщика почти знаменитая, а газеты старались еще больше раздуть интерес к этой колоритной фигуре.

Альфред долгое время работал в фирме Планшаров, изготовляющей сейфы, и считался у них одним из лучших специалистов. Это был унылый, замкнутый, болезненный парень, периодически страдавший приступами эпилепсии.

Буасье, конечно, мог бы рассказать Мегрэ, при каких обстоятельствах Альфред ушел из фирмы Планшаров.

Во всяком случае, в один прекрасный день, вместо того чтобы устанавливать сейфы, он стал их взламывать.

— Когда вы с ним познакомились, он еще работал честно?

— Ну, ясно же, нет. Может, вы думаете, что это из-за меня он пошел по плохой дорожке? Он мастерил что-нибудь, иногда нанимался к слесарю, но я быстро смекнула, что у него на уме.

— А вы не думаете, что вам следовало бы обратиться к Буасье?

— Но ведь он занимается ограблениями, правда?

А убийствами занимаетесь вы?

— А разве Альфред кого-нибудь убил?

— Послушайте, господин комиссар. По-моему, дело пойдет быстрее, если вы не станете меня перебивать.

Про Альфреда можно говорить что угодно, но убить он неспособен, даже если его озолотить. Это может казаться странным, когда речь идет о таком человеке, как он, но Альфред — очень чувствительный, он способен расплакаться из-за пустяка. Я-то его знаю. Другие могут даже подумать, что он тряпка. А я поэтому его и полюбила.

Женщина спокойно посмотрела на Мегрэ. Последнее слово она произнесла без нажима, но с некоторой долей гордости.

— Если бы вы знали, что ему иногда приходит в голову, вы бы очень удивились. Но это не важно. Ведь для вас он только вор. Однажды он попался и проторчал пять лет в тюрьме. Я все время навещала его, не пропустила ни разу. В эти годы мне снова пришлось взяться за прежнее ремесло, хотя я и могла нажить неприятности, потому что у меня не было желтого билета, а в то время он еще требовался. Альфред все время надеется огрести большую сумму, чтобы мы могли потом поселиться в деревне. Он об этом мечтал еще в детстве.

— Где вы живете?

— На набережной Жемапп. Как раз напротив шлюза Сен-Мартен. Вы представляете? У нас две комнаты над бистро, выкрашенным в зеленый цвет. Нам это очень удобно, потому что там телефон.

— Альфред сейчас дома?

— Нет. Я же вам говорила, что не знаю, где он сейчас, и можете мне поверить. Он тут провернул одно дельце, но не в эту ночь, а в прошлую.

— И скрылся?

— Подождите, месье комиссар. Сейчас вы поймете, что все то, что я вам рассказываю, — очень важно. Вы знаете, что есть люди, которые каждый раз покупают билеты национальной лотереи, правда? Некоторые из них отказывают себе даже в пище, они надеются, что в один прекрасный день разбогатеют. Так вот! То же самое происходит и с Фредом. В Париже существуют десятки сейфов, которые он устанавливал. Он знает устройство каждого из них как свои пять пальцев.

А ведь вообще-то сейф покупают для того, чтобы упрятать туда денежки или драгоценности.

— Значит, он надеется захватить большой куш?

— Вы угадали.

Она пожала плечами, словно речь шла о безобидном капризе ребенка, а потом добавила:

— Ему не везет. Чаще всего ему попадаются ценные бумаги, которые невозможно реализовать, или деловые документы. Один-единственный раз в сейфе оказалась сумма, которая позволила бы нам спокойно прожить остаток лет, но его арестовал Буасье.

— Вы были с ним вместе? Стояли на стреме?

— Нет. Он всегда был против этого. Вначале Фред рассказывал мне, в каком месте собирается работать, и я старалась быть где-нибудь поблизости. Когда же он это заметил, то перестал мне говорить.

— Боялся, что вы попадетесь?

— Вероятно. А может, из суеверия. Видите ли, хоть мы и живем вместе, Альфред ничуть не изменился, остался таким же замкнутым. Иной раз в сутки он не проронит ни слова. Когда я вижу, что он уезжает вечером на велосипеде, мне сразу становится все ясно.

Мегрэ вспомнил, что в некоторых газетах этого человека называли «Альфред Жюсьом, взломщик на велосипеде».