Высокие чувства по низким ценам [= Иудино племя ] - Татьяна Рябинина Страница 2

Фотография на первой странице – просто кошмар. Нет, Бессонов на ней чудо как хорош. Смокинг, бабочка – все сидит, как влитое. Черная шевелюра – волосок к волоску. Огромные синие глаза, дерзкий взгляд, гладко выбритые щеки, твердый мужественный подбородок, немного хищный рот. «Типичный мачо, - сказала про него подруга Оксана. – Брутальный тип. Интересно, есть ли у него еще какие-нибудь достоинства, кроме одного?»

Зато она, Марина, рядом – просто недоразумение, а не невеста. Кстати, примерно так на нее и смотрели все эти раскрашенные, расфуфыренные «подруги детства»: «И что он только в ней нашел?!» Да, что называется, спешите видеть. Платье взяли напрокат. В салоне, вроде, нормально сидело, зато на свадьбе – просто как мешок из-под картошки. Может, другое подсунули, не то, которое мерила? А прическа! Как девчонки ни старались соорудить из ее прямых, как конский хвост, тускло-русых волос пружинистые локоны, все равно из-под фаты повисли беспомощные развившиеся сосульки. В школе ее дразнили мышью. Мышь и есть – серая мышь. Маленькие серые глазки, серые волосы. Маленький носик, маленький ротик. И сама маленькая и тощенькая. Не за что глазу зацепиться. И правда, что только Лешка в ней нашел?

Они познакомились в ночном клубе, куда ее затащила Оксана – отметить Маринино восемнадцатилетие. Клуб был дорогой, но у Оксаны еще с первого курса училища водились денежки, потому как кавалеров она, яркая высокая брюнетка с глазами олененка Бэмби, выбирала исключительно денежных. Алексей гулял с компанией, подошел, бесцеремонно потащил танцевать. Марина хотела было возмутиться, но ей все же польстило, что он выбрал ее, а не красавицу Оксану, которая посматривала на этого парня с нескрываемым интересом. А на Марину – с возмущением и где-то даже с завистью.

Алексей, который был на семь лет старше, говорил интересно, танцевал, как бог, смотрел на нее… Насквозь смотрел. Без лишних слов привел к себе и уложил в постель.

Он был у Марины первым. И хотя близость показалась ей чем-то отвратительным, совсем не тем, что грезилось в восторженных девичьих мечтах, она влюбилась по уши. Сознавая при этом вполне трезво, что такой парень скорее всего ее бросит. Может, даже завтра.

Вопреки ожиданиям, Алексей Марину не бросил. Правда, встречались они редко. Появлялся Алексей только тогда, когда сам этого хотел, а потом исчезал до следующего раза. Она не смела позвонить, напомнить о себе. И каждый раз думала: он ушел совсем. Марина не сомневалась, что у него есть и другие женщины, потому что видела, как они смотрят на него, где бы он ни появился. И как он отвечает на эти взгляды. Женщины чувствовали в нем самца, грубого и напористого, и бессознательно делали охотничью стойку. Не все, конечно, но Марине казалось, что все. Она безумно ревновала, хотя и старалась не подавать виду.

Потом Алексей пропал надолго. Ровно на два месяца и двенадцать дней. А потом появился и снисходительно так предложил пожениться. Марина даже не поверила сначала. Думала, шутит.

Познакомившись с будущим зятем, мама грустно спросила: «Ты уверена, что именно это тебе надо?» Папа не сказал ничего. Родители уже десять лет как развелись, у него давно была другая семья, поэтому его мнения никто и не спрашивал. На свадьбу, правда, пригласили. Мамаше и сестрице Алексея Марина, разумеется, не понравилась – какая-то там парикмахерша! – но, похоже, он тоже их мнением не особо интересовался: заработок и квартира у него были свои собственные. Квартира, правда, осталась после развода с первой женой, с которой Алексей прожил всего полгода, но на размене четырехкомнатной «сталинки» настоял. Расходы на свадьбу оплатила бабушка Фира. Но Алексей все равно остался недоволен, особенно ее подарком: напольной вазой с инкрустацией. «Лучше бы машину подарила!» – орал он.

Не успел еще закончиться медовый месяц, как Марина поняла: мужа она ненавидит. Глубоко и прочно. И больше всего ненавидит в нем то, что совсем недавно любила: грубую мужественность, напористость и самоуверенность. У нее словно глаза открылись, и она увидела все: и хамство его бесконечное, и неряшливость, и полное безразличие к ее чувствам. Его, например, нисколько не интересовало, испытывает ли Марина хоть что-то в постели. Он молча делал свое дело, отворачивался и начинал храпеть. А она лежала в темноте, морщась от боли и глотая слезы. Мылся Алексей только в сауне, куда ходил с друзьями раз в неделю, а уж от его манеры чесать у себя в интимных местах Марину просто в дрожь бросало.

Но вся беда была в том, что, ненавидя мужа, каким-то парадоксальным образом Марина продолжала его любить. И готова была терпеть что угодно, лишь бы с ним не расставаться. Представить себя без него она не могла. Никак.

Перевернув несколько страниц альбома, Марина стала внимательно рассматривать групповую фотографию. Они с Алексеем и со свидетелями: Оксаной и мрачным лохматым парнем Витей - стояли у подножья покрытой ковром мраморной лестницы, на которой сгрудились гости. Поискав, Марина нашла своего двоюродного брата Диму Зименкова. Да, он был один, без своей будущей женушки, наглой и вульгарной Вероники. Или, может, она пришла позже, в ресторан?

- Марина, черт подери, где программка? – заорал Алексей.

Вздохнув, она закрыла альбом, положила его обратно в тумбочку и отправилась на поиски «Телегида».

* * *

Евгения Григорьевна вошла в квартиру, закрыла дверь и без сил рухнула на банкетку. Ну и жара! Лето в этом году просто безумное. Природа взбесилась. Полтора месяца бесконечных дождей и холодина зверская, а потом вдруг – извольте радоваться, тридцать градусов жары, духота такая, что в глазах темнеет и в ушах звенит. А на работу приходится ходить в «приличном виде»: в деловом костюме и туфлях. Сейчас бы шортики, маечку, шлепки – и на дачу. Сидеть в тенечке, попивать холодное молочко от соседской коровы. А вечером сесть на велосипед и поехать на речку купаться.

Месяц назад Евгении Григорьевне исполнилось пятьдесят девять, но никто в это не верил. Внешне она прочно застряла на «сорок пять – баба ягодка опять». Хотя какая там баба, так, женщинка. Маленькая, сухонькая евреечка неопределенного возраста. Начальство и то забыло, что ей на пенсию давно пора. Правда, кем ее заменить-то? Девчонки в отделе молодые и глупые. А она на этом месте уже тридцать девять лет сидит. Сначала инспектор по кадрам крохотного НИИ, так, бумажки да трудовые книжки, клерк, одним словом. Потом институт начал разрастаться, у нее появились подчиненные. В начале 90-х балансировали на грани закрытия, кому нужна фундаментальная физика, если она слабо связана с практической выгодой. Но потом пришел новый директор и живо начал эту самую практическую выгоду извлекать. Создал на базе института крупную коммерческую фирму, пошли не менее крупные заказы. Она, Евгения Григорьевна, стала называться «заместитель директора по персоналу». Третье, так сказать, лицо в государстве. С соответствующей зарплатой. Не миллионы, конечно, но на жизнь вполне хватает, грех жаловаться.

Жить бы да радоваться. Квартира хорошая, дача неплохая, машина. Здоровьем Бог тоже не обидел. В личной жизни вот только… Ну, нельзя же иметь все сразу.

Евгения Григорьевна стряхнула с ног туфли, блаженно пошевелила пальцами. Надо встать, отнести на кухню сумки, заняться ужином, а сил нет. Посидеть еще минутку?