Выбор оружия - Виктор Суворов Страница 2

– Товарищ Ленин говорил, что товарищ Сталин будет хорошим поваром, только в его блюдах будет слишком много перцу, с избытком.

– Товарищ Ленин тоже иногда ошибался.

– Нет, товарищ Холованов, товарищ Ленин никогда не ошибался.

7

Спит Берлин. Под желтыми фонарями – островки света, а вокруг мгла: не пробивается свет сквозь туман и дождь. Уснул огромный прекрасный город. Утих. Светофор зеленым светом открывает путь всем желающим двигаться вперед.

Но желающих нет.

Прекрасен зеленый светофоров свет в густом тумане. Туман свету другой оттенок дает, словами невыразимый. Грустно, что никому той красоты видеть не дано. Один он, продрогший-вымокший, ею любуется. И совсем грустно оттого, что идти вымокшему надо, а идти некуда. Плохо ему оттого, что весь город огромный – для него вдруг чужим стал. Плохо ему оттого, что за мокрыми стенами – сухие, теплые комнаты, и там, в комнатах, под сухими простынями спят сухие люди, уткнув носы в пуховые перины.

Плохо человеку, у которого нет теплой, сухой комнаты и перины.

А еще вымокший знал: за этим скрипящим фонарем, за этой обклеенной мокрыми афишами тумбой, за этим углом облупленного дома его ждет беда.

Беда, с которой ему не совладать.

8

– Вам еще налить, товарищ Холованов?

– Нет. Спасибо, товарищ Сталин.

– Тогда к делу. Как идет подготовка испанской группы?

– Без срывов. Девочки усваивают программу вполне удовлетворительно.

– Выбор 13-го?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Думаете, сможем выбрать достойную?

– Их шесть, а нам нужна только одна. У каждой свои сильные и слабые стороны, но одну из шести выбрать можно.

– А если группу увеличить?

– Учебная точка – на шесть кандидатов… В испанской группе – шесть…

– Пусть будет шесть… И одна запасная. А?

– Как прикажете, товарищ Сталин.

– Не приказываю. Смотрите сами. Мне достойный кандидат нужен…

– Запасную в группу ввести можно, но девочки в освоении программы далеко ушли. Сумеет ли новенькая догнать остальных?

– Эта сумеет. Вы же ее знаете.

9

Где-то далеко скрипит по рельсам загулявший трамвай.

Вымокший втянул в себя воздух, задержал дыхание, выдохнул глубоко и решительно повернул за угол.

Он всегда шел беде навстречу.

Сам.

10

– И в заключение, товарищ Холованов… Вы мне обещали рассказать что-то интересное про Рудольфа Мессера, что-то такое, чего я пока еще не знаю.

– Агентура докладывает: за Мессером охотятся американцы.

Встал Сталин, подошел к окну и долго смотрел на капли с кристалликами.

– Какие американцы?

– Военная разведка.

– И не могут поймать?

– Не могут. Его никто не может поймать.

– Вы сказали: никто… Разве кроме американцев за ним еще кто-то охотится?

– Британская разведка. Кроме того, абвер, гестапо, криминальная полиция.

11

Вымокший свернул за угол, и луч карманного фонаря ударил в глаза.

– Стой!

И второй луч сквозь частые капли:

– Кто такой? Документ!

У своей правой ладони ощутил он сквозь холодные капли горячее дыхание пса и клыкастую липкую пасть. Пес не коснулся его ладони, и пса он не видел, но всем своим существом понял: рядом. Не глядя на зверя (да и все равно не разглядишь ничего в темноте, когда два фонаря в очи), он однозначно определил: ротвейлер, сука.

Подоспел и третий фонарик, маленький, но яркий, и тоже в очи уперся:

– Как на Мессера похож! Мес-сер! Это сам Мессер! Ру-у-уки на стену!

12

– Странные вещи творятся у нас, товарищ Холованов. Американская разведка охотится за Рудольфом Мессером, британская разведка охотится за Рудольфом Мессером. А почему сталинская разведка не охотится за Рудольфом Мессером?

1

Раньше тут был монастырь. Теперь – Институт Мировой революции. Распахнулись стальные ворота. Въехала длинная черная машина. Вышел Холованов. Буркнул что-то. По монастырю пронеслось: Дракон был в Кремле, вернулся в состоянии повышенной лютости. Что сейчас будет…

2

Длинные капли дождя вдруг стали короче, белее, их очертания обозначились четко, они сбавили неумолимую скорость, прервали отвесный полет к земле, закружились вокруг фонарей, превратившись в неторопливые лохматые снежинки, и на славный город Берлин налетел-навалился густой снегопад.

А на левой руке чародея, иллюзиониста и гипнотизера щелкнул браслет. Щелкнул и на правой. Узорчатая снежинка упала на его рукав, его втолкнули в узкий, обитый жестью коридор берлинского воронка, и снежинка исчезла там вместе с ним. Тут же ударом резиновой дубины в печень направление его движения было уточнено: в отсек! Руки в браслетиках – колечко. В это колечко пропихнули-пропустили цепь с замком. И этот замок тоже щелкнул. Цепь гремящая к мощной балке приварена, а балка в стальную стену врезана, ввинчена, намертво к ней присобачена. И пса посадили напротив: если гипнотизировать вздумаешь, так начинай с нашего песика.

Отсек-закуток не одной дверью запирается, а двумя. Первая – из стальных прутьев, прутья черной лаковой краской покрыты, но там, где руки арестанта, краска черная стерта, и предшествующий серый слой тоже стерт до самого металла, а металл отполирован до сверкания тысячами арестантских ладоней. Вторая дверь – стальной лист с окошечком. Решетчатая лязгнула за ним, а вторую, сплошную, с окошечком, они не закрывали… Чтобы пес имел возможность арестанта всего созерцать, целиком. Чтобы лицо арестантское песьим дыханием согревалось.

Чтобы контакт не терялся.

3

Бросил Холованов мокрый портфель на стол, струйки с плаща – на каменный пол. Ходит из угла в угол. Плащ не снимает. Смотрит под ноги:

– Ширманова ко мне.

4

Воронок – на шесть персон, не считая охраны. Но везут одного. Остальные пять камер-загончиков пусты: ради такого арестанта подали персональный транспорт. А ведь все берлинские воронки сейчас заняты, все переполнены-перегружены, все работают на износ, планы перевыполняя. Самая работа: между четырьмя и шестью утра. Самый сон потенциальным арестантам. Самый момент брать! И берут. И набивают воронки до отказа. До упора. Они разные бывают, воронки, – с общей камерой и без, с одной общей и десятком персональных, есть вместимости ограниченной, а есть – безграничной, беспредельной. Ограниченной вместимости – для особо важных. Такой для него и подали. Вообще это вовсе и не воронок, а полицейский автобус с вынесенным вроде тарана двигателем-дизелюгой, с мощным буфером, с колесами самосвальными, с броневым козырьком на кабине водителя. Впереди – места для полиции, сиденья настоящей кожи, желтые, задняя же часть – для арестантов. Входить можно через заднюю броневую дверь с малым оконцем и решеткой прямо в арестантский коридорчик или через переднюю часть, через полицейскую, где сиденья мягкие.