Королева сыска - Галия Мавлютова Страница 2

Петр, как и положено охраннику в таких случаях, остановился на последней ступеньке марша, вгляделся в темноту. Ничего подозрительного не увидев, ступил на лестничную площадку, подождал, пока шеф пройдет мимо. Догнал на середине последнего спуска, перегнал и открыл дверь подъезда.

Темно-вишневая «Ауди» ждала у крыльца. Задняя дверца была приоткрыта, Петр распахнул ее до конца, пропуская шефа на диванное сиденье.

Шофер Венька повернулся, здороваясь, расплылся в щербатой улыбке.

— Трогай, Венечка, — Марьев бросил кейс рядом с собой и полез в карман за пачкой «Парламента».

Машина обогнула по периметру просторный двор с детской площадкой посередине и въехала под арку подворотни, оканчивающуюся глухими железными воротами. Они перекрывали выезд в город, на проезжую часть набережной Мойки. В широкую щель между воротами и сводом арки просматривался невзрачно-серый кусок ноябрьского неба.

Обычно в это время разъезда обитателей дома на рабочие места ворота держали открытыми, а дежурный милиционер стоял у распахнутых створок, кивая или отдавая честь. Иногда ворота отпирали только перед машиной. Случалось, приходилось даже дожидаться отлучившегося стража ворот перед затворенным выездом на набережную. В таких случаях он, заслышав нетерпеливые автомобильные гудки, выбегал, застегивая на ходу ширинку, из подъезда, где проживали дворники, сантехники и прочая хозобслуга и где был оборудован для постовых милиционеров туалет.

Сегодня милиционер был на боевом посту, но не в боевой готовности. Он, не торопясь, с нескрываемой ленцой выбрался из будки — сестры-близняшки тех, что можно наблюдать у любого посольства. В руке он держал крышку от термоса, над которой поднимался парок, и, прежде чем начать хоть чем-то заниматься, отхлебнул из нее, топя пышные рыжие усы в питье.

— Ну, ни хрена себе дела! — воскликнул шофер Венька и сдвинул кожаную кепку на затылок, что означало у него крайнюю степень возбуждения. Зажрались менты на халяве! Оборзели, в натуре.

Во какую харю наел!

Марьев разрешил своему шоферу высказаться — это его забавляло. Постовой тем временем должным образом отреагировал на появление автомобиля перед воротами дома, в котором не живут ничего не значащие в городе граждане, приставил руку к форменной кепке с длинным козырьком, отдавая честь. Затем сорвался с места, заторопившись к пульту управления воротами с двумя кнопками — красной и зеленой. Пульт висел на противоположной стене подворотни, строго напротив милицейской будки. Но излишняя, внезапно взбурлившая ретивость пошла постовому не на пользу.

Он выронил крышку от термоса, та отлетела к машине и, видимо, закатилась под нее. Страж ворот по-женски всплеснул руками и бросился поднимать.

— Идиот! — вскипел шофер Вен и врезал ладонью по рулю. — Где они таких готовят? Дебилье ж полное…

Черная кожаная спина горбилась у правого переднего колеса.

— А ну как ты тронешь и крышку его раздавишь. Из чего он пить будет? вступился за постового Марьев.

— Я б сказал, Сергей Геннадьич, из чего. Не, таких тупых я здесь еще не видел.

Охранник Петр, сидящий рядом с шофером, громко хмыкнул на это.

«А что, ты этого мента впервые здесь видишь?» — хотел спросить Марьев, у которого кольнуло под сердцем что-то вроде предчувствия. И он открыл было рот, но вопрос потерял всякий смысл.

Человек в милицейском обмундировании внезапно резко выпрямился у правого переднего колеса, одновременно вскидывая руки. В каждой было по пистолету. С длинными, утолщенными на концах стволами. «Глушители», отрешенно подумал Марьев, чувствуя, как горло спазматически сжимает страх, а спина холодеет. «Как глупо», — пронеслось в голове.

Дальше происходящее воспринималось стоп-кадрами. Точно некий режиссер решил воспроизвести ранее виденное в своем фильме.

В лобовом стекле появляется дырка в паутине трещин. И еще одна, такая же.

Конвульсивно дергается тело шофера, будто пронзенное электроразрядами. Слышится его матерный визг.

Разлетается лобовое стекло. Откидывается назад голова охранника Пети, словно от нокаутирующего удара в челюсть.

Стеклянное крошево на приборном щитке…

Вырвав себя из созерцательного транса, Марьев упал на пол, под защиту спинок кресел. Он столкнул за собой с сиденья кейс, ухватил, уже лежа на полу, двумя руками прижал к груди.

Глаза его, широко распахнутые страхом, уставились в окошко правой дверцы.

В эти мгновения, оцениваемые сознанием как последние, в голове Марьева не пронеслась с калейдоскопической быстротой цепь воспоминаний о прожитой жизни. Память бросила ему всего одно воспоминание, бросила, как спасательный круг.

В отрезок времени, равный секунде, в мозгу вспыхнул фрагмент одной давней телепередачи, в которой инкассатор рассказывал о нападении на их машину. Тогда в инкассатора выпустили обойму в упор, целя в голову, но ни одна пуля в него не попала. Инкассатор объяснял, как ему удалось избежать смерти. Он уходил с линии огня, просто отклоняя голову именно в тот момент, когда палец преступника давил на спуск, за мгновение до того, как пуля вырвется из ствола.

Странное воспоминание для последнего мига, отчаянный всплеск самосохранения, но он зажег искру надежды. Еще можно попытаться…

Дверца распахнулась. Марьев увидел нацеленные на него два темных отверстия в набалдашниках глушителей, вдавшихся в салон. Увидел расставленные ноги в серых брюках. Он перекатился на бок, прижимаясь к основаниям передних сидений. Вскинул кейс и прикрыл им голову. Грохота выстрелов не было. Были хлопки, частые и какие-то несерьезные.

Марьев почувствовал удары: в бедро, в бок, в плечо… «Что это?» недоумение было последним, что он испытал в этой жизни. Мир покрыл кровавый туман, всасываемый бешено вихрящимся водоворотом в бездонную воронку…

Человек в милицейской форме протиснулся в салон, поставил колено на заднее сиденье, наклонился. Стволом с навинченным на него глушителем, дотянувшись, сдвинул кейс. Теперь ничто не мешало произвести контрольный выстрел в голову. Он произвел. Все, объект ликвидирован. Теперь закончить таким же образом с шофером и охранником. Ситуация позволяет. Со стороны двора никакого движения. Со стороны улицы ничего и не может быть: ворота и калитка закрыты. Он распахнул переднюю дверцу. Два хлопка. Один пистолет летит в салон под холодеющие ноги шофера и охранника. Второй еще может пригодиться. Впереди отход, а он непредсказуем, оставить себя безоружным нельзя. Итак, здесь все. Теперь уход.

Засунув пистолет за брючный ремень, он направился к калитке в воротах, но заметил, что дверь будки дежурного милиционера приоткрыта. Приблизившись, увидел, что в образовавшийся проем съехала нога мертвого постового в серых брюках, заправленных в черные ботинки с высокой шнуровкой. Пинком по ботинку он загнал эту ногу в глубь будки и закрыл дверь.

Подходя к калитке, человек в милицейской форме услышал, как ее толкают с наружной стороны.