Музей боевых искусств - Александр Чернов Страница 2

Вот это номер! Я, разумеется, остановился, и парни тут же перегнали меня. Мы с ними как раз достигли конца переулка. Тот, что бежал чуть впереди, хотел завернуть за угол состоящего из железных прутьев забора и даже погасил скорость, но не успел. Видимо, именно для него на оружейном заводе отлили ту пулю, которую следующей выпустил из ствола своего пистолета охранник. Вместо того чтобы свернуть, парень, будто споткнувшись, сделал один широкий шаг, другой — он словно увязал в трясине, — а потом, выпустив из рук рулон карт, вдруг тяжело рухнул на пыльную дорогу, широко раскинув руки и ноги. Рубашка парня там, где находится сердце, разом потемнела. Хороший выстрел.

Я был в шоке и с изумлением взирал на распростертое на дороге тело, на то, как вокруг него на асфальте расползается темно-красное пятно. В этот момент второй парень остановился и обернулся. Широкоскулое, узкоглазое, большеносое лицо его с дьявольской ухмылкой на полных отвисших губах врезалось в мою память на всю жизнь. В руках у парня матово блеснул пистолет Макарова. Я едва успел отпрыгнуть к забору, как прогремел один выстрел, затем другой, и обе пули, как мне показалось, пролетели мимо моего носа. Парень не относился к стрелкам, способным попасть с двадцати метров в летящую муху, что было заметно по тому, как он держал оружие — не на уровне глаз, а чуть ли не над головой. Но, несмотря на то что парень промахнулся, охранники дрогнули. Они замедлили шаг и в неуверенности остановились. По-видимому, они не подозревали, что беглец вооружен. А парень, воспользовавшись замешательством преследующих, подхватил валявшийся на асфальте рулон карт — сейчас я ясно видел, что длинный предмет, который тащил подстреленный парень, являлся не тубусом, а свернутыми картами, таблицами или холстами, — и исчез за углом.

И тут же охранники очухались. Находившийся в центре шеренги мужчин верзила с тупым квадратным лицом достал из кобуры пистолет и прицелился в меня. Второй уже держал оружие, направленное в мою сторону, рука третьего скользнула за спину. А что, запросто грохнуть могут. Они убегающего-то парня ни за что ни про что подстрелили, а уж теперь, после того, как тот, второй, с дьявольской ухмылкой по ним пальнул, стрелять без предупреждения имеют полное право.

Но не ждать же, когда они меня в решето превратят. Я сделал шаг левой ногой в сторону, затем — правой и, не приставляя ее, шаг назад и оказался за углом забора. А в следующий момент прогремел выстрел.

— Стой! — заорали все трое охранников.

Я резко повернулся. Улицу Новокузнецкую я отлично знал, не раз ходил по ней, а то и бегал. За забором находился райсобес, за ним парикмахерская, дальше магазин. На противоположной стороне улицы — несколько частных домов и напротив магазина — огороженная железобетонным забором мусорка. Когда я повернулся, тот с развевающимися волосами мужик, что был лидером в нашем идиотском забеге, как раз, оттолкнувшись от мусорного контейнера, перелетал забор, а второй парень на всех парах мчался к закутку. Еще я увидел двух девиц, шедших одна за другой мне навстречу; две машины, мчавшиеся по дороге в разных направлениях; мальчишку, шедшего у мусорки, и пару пешеходов, маячивших в конце улицы.

Прогремел очередной выстрел; пуля зашуршала, пройдя сквозь живую изгородь, торчащую из-за забора. Охранники вообще-то здорово рисковали, стреляя в жилом квартале, — можно было запросто подстрелить разгуливающих по улице пешеходов, но, видимо, очень разозлили их «учителя географии», раз они вопреки всем инструкциям, запрещающим применять оружие в оживленных местах, палили направо и налево.

Мне, наверное, нужно было просто лечь на землю, сложить руки на затылке и дождаться, когда охранники подбегут и… что сделают? Изобьют до смерти или, посчитав меня мертвым, сделают контрольный выстрел в голову? Кто знает, охранники ли они вообще? В общем, ноги сами сорвали меня с места и понесли к мусорке. До нее было метров пятьдесят. «Успею! — подумал я. — Перемахну через забор, за ним дома, затеряюсь среди них, а охранники пусть соревнуются в беге с «учителями географии» без моего участия».

Девицы находились как раз на моем пути к спасительной мусорке.

— Дорогу! — рявкнул я, набирая скорость.

Девушки стояли на тротуаре в нерешительности, напуганные выстрелами и видом выскочившего из переулка и рухнувшего на дорогу окровавленного парня, а тут еще я на них с ревом помчался. Первая — стройная девица в юбке и топике, — как трепетная лань, сиганула от меня в сторону и оказалась на середине дороги, а вторая — не менее стройная, но в джинсах и блузке — вместо того чтобы последовать ее примеру, вдруг кинулась мне под ноги и села, закрыв голову руками. О черт!.. Легко можно представить, что случается с развившим скорость до сорока километров в час человеком, в ногах у которого вдруг оказывается препятствие. Я взмыл в воздух так, словно оттолкнулся от трамплина. Со стороны я наверняка был похож на небольшой самолет, у которого вместо крыльев руки, а вместо хвоста с оперением поднятые вверх голени со стопами. Летел я до тех пор, пока хватило приданного моему телу ускорения, а потом, враз потеряв скорость, со всего маху хрястнулся лицом об асфальт.

Лучше бы я не приходил в сознание, чтобы не испытывать тех ощущений, которые испытывал в тот момент, когда наконец открыл глаза. Меня ужасно мутило, саднило щеку, было трудно дышать, а внутренности болели так, будто их намотали на палку, утыканную гвоздями. Чертова девка, из-за нее я наверняка на всю жизнь остался калекой.

Я лежал на животе на земле, три охранника, навалившись на меня, заломили мне за спину руки с такой силой, что на глазах у меня выступили слезы. За то время, что я находился в беспамятстве, вокруг меня успела собраться толпа зевак и прибыли двое полицейских. Один из них — невысокий широкоплечий старший лейтенант с простецким лицом — зычным голосом говорил:

— Уважаемые граждане, попрошу разойтись! Не создавайте ненужный ажиотаж вокруг произошедших событий! А вас, девушка, попрошу остаться… Кто еще был свидетелем перестрелки и бегства неизвестных?..

Второй полицейский — смуглый парень в погонах сержанта — подошел ко мне и защелкнул на моих запястьях наручники. Он мог бы их и не надевать, ибо я пребывал в таком состоянии, что не мог не только оказать сопротивления, а просто двигаться.

— Давайте, ребята, — обратился сержант к охранникам, — ведите его в машину.

Когда меня подняли, я даже стоять не мог, колени подгибались, ноги разъезжались. Меня волоком потащили в машину. Это раньше менты на «козлах» ездили, нынче они на новеньких «Опелях» разъезжают. Душа радуется за нашу полицию, ну и за меня немножко, что на крутой тачке прокачусь. Меня швырнули на заднее сиденье машины. По одну сторону сел охранник, по другую — полицейский. Парень, которого подстрелили охранники, по-прежнему лежал на дороге и, судя по тому, что он не двигался, его увезут отсюда в полиэтиленовом мешке.

Представление, которое я дал для местной публики, выполнив акробатический этюд «полет над асфальтом беглеца с последующим неудачным приземлением», закончилось, зрители стали расходиться, на тротуаре осталась стоять лишь та самая девица, на которую я налетел. Я видеть ее не мог, а потому отвернулся. Мы постояли еще немного, дождались следственную бригаду и карету «Скорой помощи», а потом в автомобиль сел старший лейтенант и завел двигатель. Когда «Опель» тронулся, рядом с ним побежал мальчишка, тот самый, которого я при бегстве заметил идущим у мусорки. Парнишка оказался знакомым.