Ночь лунного страха - Ирина Арбенина Страница 2

Но потом понял…

Под утро он увидел, как один из них что-то копает в лесу. И Аулен ужасно разволновался. Ведь все в здешних местах знали, что случилось рядом с этим поселком три года назад.

Недаром все последние годы охотники обходили это место стороной. Дело было, конечно, не в том, что они боялись опустевших домов — хотя все знают, что место, которое оставлено людьми, очень быстро заполняют злые духи.

Тогда, три года назад, приезжие люди, называвшие себя археологами, потревожили могилу великой жрицы Шуркэн-Хум.

Конечно, это не могло сойти им с рук. Все они тогда же и погибли.

Никому, и самому Аулену в том числе, не было жаль этих археологов. Ведь это были совсем глупые люди. Видно, они не знали, что дух непогребенного тела никогда не может успокоиться и всегда бродит вокруг могилы. Он может, например, как птица, сидеть рядом на дереве.

Или, как зверь, бродить рядом в чаще.

Даже, как змея, скользить рядом в траве.

Глупые люди потревожили могилу, и дух женщины-волшебницы лишился пристанища. Все знали, что она превратилась в большую бурую медведицу.

Многие даже видели этого волшебного зверя. На косматой шерсти у него блестел серебряный ободок обруча, как у самой великой Шуркэн-Хум, скелет которой археологи еще до гибели переслали вертолетом в музей.

Но дух Шуркэн-Хум остался дома.

Сам Аулен его не боялся. Волшебная медведица не трогала местных людей, ведь это были потомки ее племени.

И вот, с тех пор как погибли те глупые люди, археологи, а останки Шуркэн-Хум забрали в музей, прошло уже несколько лет. И ничто больше не тревожило тишину этих мест и поселка-призрака.

А теперь вот поселок-призрак снова ожил.

И Аулен увидел, как какой-то человек снова копает в лесу.

И он поторопился поскорее убраться восвояси…

От греха подальше.

Ведь всех мертвецов в этих местах охраняла теперь Великая Шуркэн-Хум. И мстила тем, кто трогает могилы.

— Ну вот. Кит, тут мы и будем жить…

Огромная ель за окном покачала тяжелой веткой, словно соглашаясь с этим утверждением и приветствуя новых постояльцев отеля «Королевский сад».

Впрочем, если без лирики, то это просто налетел ветер — раскачал тяжелую еловую ветку, раскрыл настежь приотворенное окно. И был его порыв хоть и сильным, но не холодным, не зябким. Был этот ветер теплым, почти нежным — и с запахом весны.

Здесь, в самой середине Европы, до зеленой листвы было не так далеко, из почек на ветвях уже высунулись зеленые клювики, лужайки изумрудно зеленели а на склоне горы несколько отважных невысоких деревьев покрылись белыми и розовыми цветами.

Зато в Москве, откуда Аня и ее сын только что прибыли, в марте зима, казалось, началась снова. И бесконечное засилье слякоти, холода и непроходимых тротуаров, покрытых льдом и лужами, нагоняло великую тоску даже на такого великого оптимиста, как Кит. Однажды Аня заметила, как ее веселый ребенок, хмуро сведя светлые брови, смотрит в окно на ковыляющих по ледяному тротуару прохожих….

И Светлова засобиралась: ей не хотелось, чтобы сын с детства приобрел кислое обреченное выражение лица и пополнил армию хмурых людей, которые, выходя из дома, первым делом смотрят вверх: не упадет ли на них сосулька? — а потом сразу вниз: не сломаешь ли ногу в очередной ледяной колдобине?

Светловой не хотелось ни моря, ни жаркого солнца, тем более что маленькому сыну такая резкая перемена климата была бы ни к чему. Просто хотелось на пару месяцев приблизить весну. Хотелось ровных, чистых тротуаров, чтобы именно ходить, а не пробираться, рискуя сломать себе шею или поскользнуться.

По Аниному скромному мнению, зима в Москве длилась ровно на три лишних месяца больше, чем следовало бы.

Так они и оказались в этом уютном городке, главной достопримечательностью которого была его старинная готическая архитектура и «Высока гора». Попросту гора, на склонах которой были разбиты парки, а на макушку забирался фуникулер.

Чистый воздух, хорошие, недорогие ресторанчики — по московским меркам, просто даром, — тишина и покой…

Собственно, ничего королевского ни в садике, окружающем отель «Королевский сад», ни в самом отеле не было. Немного деревьев — Ане и ее сыну досталась ель — и зеленых лужаек: таких аккуратных, как будто за ними следил парикмахер, а не садовник: так они были тщательно подстрижены и расчесаны.

Это был даже не отель, а небольшой пансион со вполне семейным домашним укладом жизни.

Владелица «Королевского сада» пани Черникова жила здесь же. Немногословная, незаметная, аккуратная женщина, она сама накрывала столы утром, сервировала завтраки и принимала посетителей. Очевидно, все это позволяло ей держать цены невысокими.

Жизнь в отеле штука дорогая. Но в «Королевском саду» расценки были щадящими…

Из-за Кита, который просто обожал залезать на подоконники, Аня выбрала номер на первом этаже отеля «Королевский сад».

Вообще-то полное имя двухгодовалого и светловолосого Петиного наследника было Никита.

Никита Стариков… Это был выбор мужа, которому Анна не противоречила. Но почему-то полным именем Аня никогда сына не называла. Возможно, из-за обычного человеческого стремления сокращать длинные имена. Возможно, из-за странной путаницы с этим именем: во всех других, кроме России, странах имя Никита считалось женским. Может, и по другой причине…

Накануне рождения сына Светлова как раз смотрела замечательный американский фильм с Томом Хэнксом, о человеке, попавшем из-за авиакатастрофы на необитаемый остров. И был там кадр, который не слишком восприимчивую к искусству Светлову просто потряс. В тот момент, когда герой фильма ночью плывет в океане, рядом с его плотиком вдруг вздымается гора океанской воды, и оттуда на человека смотрит кит. Просто смотрит, и все. Поглядел и уплыл.

С таким же осмысленным и загадочным взглядом, как у этого изучающего человека из глубины Мирового океана существа, казалось Анне, и появляются на свет младенцы.

Как будто они знают что-то важное об этом мире.

А потом взрослеют, глупеют и забывают это важное.

И становятся такими же обыкновенными, суетливыми и скучными, как их родители.

Так или иначе, но маленького светловолосого Аниного сына и она сама, и все остальные звали Кит.

— Собирайся, Кит! — позвала сына Аня. — Натягивай башмаки… Нам пора обедать. Давай-ка навестим с тобой «Черного слона».

Это был уже не первый их выход в свет…

Разумеется, выбор ресторанчика был сделан неспроста, а с умыслом: Аня выбрала «Черного слона» из-за Кита, который обладал каким-то редкостным умением подпрыгивать вместе со стулом и вообще раскачиваться на стульях, как на качелях. А в «Черном слоне» были самые массивные и тяжелые стулья в округе — с высоченными резными спинками, — не стул, а мини-трон из средневекового замка.