Валютный извозчик - Олег Агранянц Страница 2

— Чепуха! — У меня в отделе про бегущих от землетрясения кошек устали говорить еще в прошлом году.

— Просто их кто-то вовремя информирует, этих кошек.

— Верно, — снова согласился Кузякин. — Дело не в чутье. Чутье хорошо, когда нужно сориентироваться в текучке. Ты играл в школе в морской бой? Так вот. Сейчас задача — так спрятать линкоры в пять клеточек, чтобы никто их не накрыл. Понял? А есть линкоры, которые норовят уплыть, пользуются мутной водичкой. Их надо, старик, направить по хорошему адресу.

— У нас свои линкоры, у вас свои.

— Это верно.

— Я как-то далек от этих линкоров. Большие деньги не мой профиль.

— Не скажи. Сегодня так, завтра по-иному. Времена, сам знаешь, какие!

Утверждая, что большие деньги — не мой профиль, я лукавил. С крупными суммами мне приходилось иметь дело часто. И Кузякин это прекрасно знал.

— У меня к тебе просьба. Не задание, а просьба. По старой дружбе. Хотя, конечно, согласованная… В Браззавиле надо взять одну штучку и отвезти в Женеву. Понимаешь, когда я услышал, что ты летишь по этому маршруту, сразу к начальству. Такое совпадение… Ты полетишь с дипкурьерским листом?

— Да.

— Вот видишь. Отвезешь одну мелочь. Коробочку. Тебе ее передаст в нашем посольстве в Браззе секретарь парткома. А в Женеве надо найти банк «Люмме и Корпкс». Знаешь такой?

Такого банка я не знал.

— Найдешь. Понимаешь, посылать еще кого-то, когда ты летишь по такому маршруту с диппаспортом и дипкурьерским листом! У тебя в банковских кругах есть люди? Только не темни. Сейчас уже никто не темнит.

Я предпочел уклончивый ответ:

— Нет. Но могут быть.

— Вот это уже разговор. Надо положить коробочку на номерной счет… Да не волнуйся, с твоим начальством согласовано.

— Что за банк?

— Обыкновенный. Запомни адресок: 64, улица дю Рон. Если спросят документ, предъявишь диппаспорт. Но документ не спросят. Откроешь счет, номерной. Попросишь бокс, положишь коробку в бокс — и всё. Считай, задание партии выполнено. Была бы страна родная и нету других забот.

— Кто мне в Браззе даст эту коробку?

— Пичугин. Андрей Иванович Пичугин. Секретарь парткома. Знаешь такого?

— Нет.

— Хороший парень. Твердый. Илья Муромец.

Спрашивать, что в коробке, было бесполезно, все равно не скажет или соврет. Но все-таки?

— Это задание что-то вроде отвода линкоров?

— Знаешь, чем партия отличается от твоей конторы? У вас дали задание, ты выполнил и никогда не узнаешь, что это было. А у нас: дали задание, выполнил, и потом полная о нем информация.

Он посмотрел на часы:

— Ах, жалко, поздно узнал, что ты туда летишь. Вернешься, позвони. Поговорим по кадровому вопросу. А про кошек ты верно…

Через полчаса я входил в кабинет своего непосредственного.

— Ну что, убедил тебя Кузякин перевезти его коробку? Я вообще был против, но раз ты согласился…

Я хорошо знал этот прием Колосова — в отделе его называли «облечь приказ начальства в личное желание подчиненного» — знал и каждый раз попадался.

Где-то совсем рядом с окном протарахтел вертолет.

— Черт знает что! — взорвался Колосов. — Разлетались! И низко.

— Если низко, то к плохой погоде, — спокойно прокомментировал я.

Колосову сегодня было не до шуток:

— А сейчас хорошей не жди. Ты знаешь что… коробку эту надо перевезти. В конце концов, тебе ее не на себе таскать. Да и она легкая.

Я уже смирился с необходимостью перевезти коробку. Но побрюзжать стоило:

— А меня и так уже в отделе зовут «валютным извозчиком». Скоро подарки к Новому году развозить начну.

— Не ворчи.

— Что там в этой коробке? Секрет?

— А ты как думал?!

— И все-таки?

— Сам сообрази. Что везут из Конго в Женеву?

Загадка для непосвященных.

— Алмазы. Нешлифованные. Из Катанги.

— Видишь, догадался.

— А ты точно знаешь, что алмазы? Может, там какие-нибудь урановые штучки? С них станется.

— А тебе-то что?! От жены сбежал, живешь один, тебе надо плоть усмирять… Да нет, откуда у них уранье! Алмазы. Вот только… Какой банк он тебе назвал?

— «Люмме и Корпкс».

— Знаешь такой?

— Знаю, где находится, и больше ничего.

— Дело в том, что этот банк, если мне память не изменяет, у нас засветился. И прочно.

— Давно? На чем?

— Давно. Но когда и на чем, точно не помню. Тебе надо перед отъездом повидать Вербина. Он когда-то занимался этим банком.

Тратить драгоценные минуты последнего дня на пустопорожние беседы я не собирался. Надо было отбиваться:

— Времени у меня в обрез. Да и Вербин, почитай, уже три года как на пенсии.

— Кое-что он должен помнить. Дополнительная информация тебе не повредит.

— Знания умножают скорбь.

— Подследственных, — продолжил Колосов. — Знания умножают скорбь подследственных. А для нас с тобой любые знания — вещь полезная. Хочешь коньяку?

— Я за рулем.

— Машину в Шереметьево заказал?

— Заказал.

— А Вербина ты все-таки навести.

— Да как я его найду?!

— На то оно и начальство, чтобы печься о подчиненных. Я о тебе позаботился. Вербин тебя ждет в Сандунах. Сегодня, после шести. — И, не дав опомниться, продолжил: — Ты поговори с ним. Может, он что вспомнит. Заодно попаришься. — Он расплылся в улыбке. — Везет же!

— Будут дополнительные инструкции?

— Пока нет. Будь внимательнее. Работай спокойно, не надрываясь и не высовываясь.

— Ну, эта техника у меня хорошо отработана.

Колосов скривился в улыбке:

— Не только у тебя.

Теперь раздражало все: и светофоры, и нерасторопные водители, и медленно переходившие дорогу пешеходы, особенно с собаками. Хорошо, хоть динозавры вымерли.

Я повернул с Неглинки в переулок и на горке втиснулся между двумя «Жигулями». Посмотрел на часы: половина восьмого. А самолет в час ночи. Далась мне эта баня!

Спустившись в узкий дворик и пройдя через арочные ворота, я оказался перед высокими дверями с лепными амурами и табличкой «Высший дамский разряд». Открыл дверь и, к вящему изумлению двух раскрасневшихся молодок, проник в вестибюль дамского разряда. Шел я так уверенно и по-хозяйски, что обе девицы оглянулись, а одна оценивающе протянула: «Не слабо!»