Заначка на черный день - Сергей Лавров Страница 2

Вадик схватился за свой мобильник.

— Шеф звонит! Извините, девушки! Это у меня для него звонок такой!

— Он разве не в отпуске? — боязливо оглядываясь, поднялась с кресла Викуля.

Но наш директор, продолжая распекать Вадика по телефону, скорым шагом уже входил в двери заведения.

— Почему такой бардак?! Почему лампа не горит, коврик грязный, реклама старая?! — кричал он в трубку, хоть уже видел Вадика перед собой. — Распустились тут без меня вконец!.. твою мать!

Консультант оправдывался, тоже продолжая отвечать в телефон и одновременно лицезрея начальство воочию. Вика подскочила и встала рядом, как лист перед травой. Я одна осталась сидеть за своим столом. Директор, в новом светлом костюме с толстой золотой цепью на шее расхаживал перед персоналом и косо на меня поглядывал.

Когда-то он учился на матмехе. Это был самый тупой студент, и именно за двойку по моему предмету — матанализу его отчислили из нашего университета. Он закончил, кажется, институт инженеров водного транспорта и в мобильной связи, да и вообще в технике понимал куда меньше аспиранта Вадика. А вот, поди ж ты…

Закончив распекать подчиненных, он подошел ко мне, оперся о конторку и хмуро поинтересовался:

— А вы, Агнесса Викентьевна, не хотите поприветствовать своего директора? Или вы мне не рады?

Я сурово сдвинула брови, подняла глаза над очками, как будто оторвалась от просмотра его бездарной курсовой работы, которую он даже передрать толком не смог, и сухо произнесла:

— Здравствуйте, Курицын. Что у вас?

Он едва не поперхнулся.

— У меня… что?! У меня… что?! Нет, это у вас — ум за разум зашел, что ли?! Вы разве не знаете, что я могу вас уволить?!

«Кишка тонка!» — злорадно подумала я, а вслух сказала:

— По закону вы должны меня предупредить об увольнении за две недели.

— Так вот, считайте, что я вас предупредил! А вы что стоите?! — Он обернулся к подчиненным. — За работу! Вы не выполняете миссию компании! Охранник! Что за дурацкие бочки позади здания?! Хотите, чтобы нас ограбили или сожгли?! Убрать немедленно! Сводку за две недели мне! Быстро!!

В полной красе стояло питерское бабье лето — загадочная пора года, когда мерзнут только мужики. Мучимая дурными предчувствиями, я вышагивала по дорожкам Таврического сада, срезая путь от Шпалерной до Кирочной. Ветер шуршал листвой, осеннее солнце грело ласково — последнее, старческое солнце. Не нравился мне мой план, пугала предстоящая ночь. Я оглядывалась — и за спиной, на той стороне Невы, невидимый отсюда, чудился мне мрачный, с детства знакомый силуэт Крестов [1].

Я медленно брела домой — и прощалась с жизнью. У меня даже зубы заболели от страха. Главное, я ведь точно знала, что пойду и сделаю это, раз решилась. Решение должно быть выполнено — если оно принято. Юлий Цезарь сказал когда-то, что ему труднее дать обещание, нежели исполнить его, в этом мы с ним схожи. Я, например, не грублю в транспорте, но уж когда взовьюсь и пообещаю какому-нибудь придурку оторвать мошонку — непременно оторву, если не уймется. На том стоим; и стоять будем.

За оградой парка по Потемкинской улице неслись роскошные авто фаворитов жизни, аппетитно мигали рекламы ресторанов, а у чугунных изогнутых ворот с протянутой рукой стояла аккуратненькая маленькая старушечка — в серенькой кофточке поверх белой блузы, в стоптанных башмачках, покрыв ситцевым платком седенький крысиный хвостик волос. Вот оно, мое будущее! Мой удел! Пять буханок хлеба, пять литров молока на месяц! А я так люблю поесть, черт возьми! Люблю дорогие шоколадные конфеты, и дорогую колбасу, и сыр!

Я подала старухе мелочь — все, что было в кошельке, и она поблагодарила униженно, беззащитно моргая слеповатыми выцветшими глазами. Черт возьми! Может, Кресты — это еще не самое ужасное в жизни?!

Во мне ожил и зашевелился неугасимый дух противоречия. Мне понятно, что движет уголовниками! Кто это положил мне именно такой удел? По какому высшему праву?! Если мне не оставляют выбора — я тоже не оставлю выбора никому! Я выпрямилась, зашагала гордой стервой, рубя кулаком воздух, как Чапаев шашкой. И даже зубы от возмущения прошли.

Коварный бес, преследующий женщин со времен первой любительницы райских яблочек, тотчас подсунул мне альтернативу — простой и легкий выход из положения. Не новый, разумеется, давно маячивший на горизонте — но нарисовавшийся в тот момент как нельзя некстати. Едва я приблизилась к краю проезжей части, как у поребрика притормозила и остановилась знакомая элегантная машина — неброская, но изящная и комфортабельная. Единственное, что мне всегда импонировало в ее владельце — безупречный вкус и чувство прекрасного. Этого у него не отнимешь… как, впрочем, и ничего другого не отнимешь — лучше даже и не пробовать.

Он спокойно сидел за рулем и ждал, чтобы я сама нагнулась и открыла дверцу. Холодный, уверенный, скользкий «менеджер высшего звена». Змей-искуситель. Гадюка, в общем. Это он устроил меня на работу в салон, и стоит мне сказать слово — от несчастного Курицына не останется и перышка. Мужчины так легко пожирают друг друга в угоду женщинам! Увы… мне это слово дорого будет стоить… слишком дорого.

Не дождавшись моей инициативы, змей сам наклонился и дернул ручку, сопроводив жест доброй воли кривым приветственным смайлом. Его просто корчило от моей маленькой победы. Я уверена была, что про себя он сейчас костерит меня старой стервозой, или еще как-нибудь покрепче. Чего он ко мне привязался? Малолетние соски надоели? А! Вижу! Ты постарел, дружок… У тебя седые впалые виски, и чуть дрожат холеные красивые пальцы… Тебе хочется простого человеческого понимания, и сейчас ты начнешь разговор по душам… Простые вещи дорого стоят, милый. Гораздо дороже, чем ты можешь предложить.

Настоящая женщина знает себе цену, но не называет ее мужчинам. Я кивнула и села молча. Не выпендривалась — просто говорить не хотелось.

— Давно не виделись, — пошел он проторенной дорожкой задушевных бесед. — Не забыла еще меня?

— Родина тебя не забудет, — лениво сказала я, озабоченно заглядывая в зеркальце заднего вида.

— Родина давно махнула на меня рукой!

— Да? Тогда попробуй разок не заплатить налоги!

Мне всегда легко удавалось его рассмешить. Смеясь, он становился не таким холеным и больше походил на человека, чем на ходячую функцию-символ из мира деловых отношений.

— Никто не умеет меня так развеселить, как ты. Даже наш генеральный директор.

— Изберите меня на его место.

— Боюсь, нам всем тогда будет не до смеха.

— Это точно… Впрочем, чем выше поднимаешься по карьерной лестнице, тем легче, наверное, плевать в потолок!

Он выразительно покосился на затяжку на моих колготках, как раз с его стороны. Движение губ его мне не понравилось. Какое-то оно было брезгливое — и я тут же взвилась, нервы у меня были на пределе. Выдала, что называется, по первое число. Он отстранился от меня, сдвинулся вбок — и наверное поэтому у самого поворота к моему дому не заметил бородатого верзилу в свитере и джинсах, сошедшего с тротуара. Как можно было не увидеть такой шкаф — ума не приложу. Видно, я его здорово допекла. Да уж, я умею пудрить мозги без зеркальца!