Пленники старой Москвы - Анна Князева Страница 2

– Почему? – спросила она.

– Этого я не знаю. – Он щелкнул выключателем.

Под потолком вспыхнула «лампочка Ильича».

– Лаконично, – Катерина усмехнулась и вошла в первую комнату, окна которой выходили на улицу.

– Шумновато… – заволновался риелтор. – Что поделать, центр города. Таких комнат только две. Окна остальных выходят во двор.

– Сколько их всего? – вернувшись в коридор, она двинулась дальше.

– Комнат? Шесть. Но раньше было девять.

– Куда делись остальные?

– В начале пятидесятых из одной квартиры сделали две.

Когда Катерина зашла в кухню, у нее вырвалось:

– Ого!

Риелтор с довольным видом оглядел просторное помещение.

– Говорю вам: квартира очень быстро уйдет.

Пропустив мимо ушей его замечание, она поочередно подошла к каждому из трех окон. Риелтор счел своим долгом ее сориентировать:

– Два на улицу, одно смотрит во двор.

– Вижу.

– Такую кухню встретишь нечасто.

– Сколько в ней метров?

– Около тридцати. – Он расстегнул портфель. – Сейчас уточню…

– Не трудитесь, – остановила его Катерина. – Метром больше, метром меньше – для меня несущественно.

– А что существенно?

Она стояла на месте, оглядывая окна, стены и дверь.

– Ощущения.

– Что вы имеете в виду?

– Смогу ли я жить в этих стенах.

Риелтор обходительно улыбнулся:

– Знаете, десять из десяти покупателей говорят о цене. И только потом – о своих ощущениях.

Катерина прошла в комнату, окна которой выходили во двор.

– О цене будете говорить с моим мужем… – она вдруг замолчала и осведомилась, глядя на дверь: – Как думаете, зачем здесь замок?

– Где? – прищурившись, риелтор склонился. – Ах, это! Здесь же коммуналка была.

– Но скважина только со стороны коридора.

– Возможно, в советские времена люди больше доверяли друг другу и запирали комнаты лишь тогда, когда уходили. – Сочтя предположение утопическим, он рассмеялся. – Глупость, конечно… Мы остановились на том, что о цене я должен говорить с вашим мужем.

– В том случае, если мне подойдет эта квартира. – Катерина открыла оконную раму и, перегнувшись через подоконник, оглядела замкнутый двор.

На слепой, без окон, противоположной стене был нарисован кот. Под ним, на бугристом асфальте, чирикая, прыгали воробьи. Издалека долетел плач грудного ребенка. Катерина закрыла окно. Ей вдруг показалось, что все это она уже видела.

– Ни одного деревца…

– Как я понимаю, квартира вам не подходит… – огорчился риелтор.

– Этого я не сказала.

– Вы забыли посмотреть санузлы.

– В них есть что-то особенное?

– Они раздельные.

– Это не новость.

– В конце коридора есть кладовая.

– Очень хорошо. – Закончив обход, Катерина вернулась к входной двери и задержалась там, словно прощаясь.

– Значит, квартира вам не понравилась… – риелтор тронул дверную ручку.

– Я ее покупаю. – Катерина протянула визитную карточку. – Здесь телефон мужа. Завтра после одиннадцати позвоните ему.

Герман Андреевич Трубников возвратился в гостиничный номер в шесть часов вечера. Он разделся, повесил костюм в шифоньер, сорочку и белье положил в пакет для отправки в прачечную. Потом зашел в ванную, где принял горячий душ и побрился.

К семи часам он был одет в новый костюм и уже ходил по комнатам люкса, поглядывая на дорогие часы, которые тоже сменил. На работу Трубников носил другие, немного дешевле.

Высокий, плотный, темноволосый, он выглядел старше своих сорока пяти, что нисколько его не беспокоило. Выглаженный костюм, чистая сорочка, хорошие галстук и часы – все, что было нужно для работы, а значит, для жизни. Ну, может быть, еще дорогие ботинки. Когда переезжали в Москву, помимо шести костюмов, которые упаковала жена, он взял с собой десять коробок с обувью. Катерина мирилась с этим его пунктиком, как и с другими, не столь безобидными.

Легкое жужжание, щелчок – сработал электронный замок. Хлопнула дверь.

– Кать, это ты? – он закинул голову и так замер в кресле, ожидая ответа жены.

– Я, – в комнату вошла Катерина. – Что случилось?

– Ничего.

– Почему так рано вернулся? – она сняла туфли и прошла в спальню.

– Нас пригласили на ужин.

– А я смотрю, куда-то собрался…

Герман встал с кресла, взял пиджак, который висел на спинке, и накинул его на плечо.

– Жду тебя внизу, возле бара. На сборы – тридцать минут.

– Кто пригласил?

– Балашов.

Полураздетая Катерина высунулась из дверного проема:

– Президент компании? Нужно предупреждать…

– Я сам узнал только сегодня.

– По крайней мере, мог позвонить.

– Звонил.

– Тогда почему я не слышала?

– Потому что у тебя отключен телефон.

– Черт… – Катерина недовольно поморщилась. – Опять разрядился.

– Все просто – перед сном ставь его на зарядку.

– Сегодня поставлю. – Она скрылась в спальне и уже оттуда сказала: – Буду готова через тридцать минут.

– Я – в баре, – напомнил Герман Андреевич и вышел из номера.

Через полчаса они встретились в лобби. Трубников бросил купюру на барную стойку и отставил недопитый стакан с виски. Взяв Катерину под руку, тихо заметил:

– Красивое платье, надевай его чаще… – Это был единственный комплимент, который он знал.

Они вышли через стеклянную дверь на пятачок перед отелем. Там их ждал служебный автомобиль. Трубников сам открыл заднюю дверцу, подождал, пока жена подберет подол длинного платья, и сел рядом с ней.

– В ресторан «Мартини». У нас двадцать минут.

– Успеем, Герман Андреевич, – водитель тронулся с места.

Машина пересекла неширокую улочку и вырвалась на простор Садового кольца.

– У меня есть одна просьба… – Герман заговорил тише, так, чтобы его могла слышать только жена.

– Слушаю, – ответила Катерина.

– Балашов будет с женой…

– Нетрудно догадаться.

– Должен заметить, дама не совсем в адеквате.