Закон маятника - Вероника Вереск Страница 2

Но в этот вечер мне вторично повезло. Шумно вздохнув, свернувшийся калачиком Мыш поднялся на все четыре длиннющие лапы и соскочил на пол, отчего посуда в серванте издала жалобное звяканье. С достоинством направившись в ванную, он бухнулся на прохладный кафель с таким грохотом, что несведущий человек мог бы подумать, что рухнул шкаф или обрушилось полстены. Но соседи привыкли: – устоять перед обаянием Мыша невозможно. Проверено на личном опыте.

Диван в моем полном распоряжении, о грязной посуде, заполнявшей раковину, можно временно забыть, расслабиться и наслаждаться домашним уютом. Скорее в мир храбрых благородных кавалеров, прекрасных дам, шпаг, кринолинов и любовных интриг. Несправедливо обиженный герой вынужден пробовать силы на поприще пирата – разумеется, благородного, а героиня плывет в Европу на военном фрегате «Дестен». Жестокосердный отец намерен силой выдать ее замуж за нелюбимого, зато богатого и титулованного вельможу…

Стук закрывающейся двери вернул меня из мира грез в жестокую действительность. Что-то здесь неладно! Верно, журналист, больше половины жизни посвятивший расследованиям, остается журналистом даже в семейном кругу. Обычно сынуля с грохотом захлопывает за собой дверь, сбрасывает уличную обувь и топает на кухню посмотреть, что вкусненького там появилось за время его отсутствия. А сейчас дверь была закрыта осторожненько, будто к ней привязано взрывное устройство. Не говоря уже о том, что общение с друзьями продолжительностью менее получаса – для него вещь невозможная.

Глеб безмолвно воздвигся в дверном проеме. Через левую щеку протянулась свежая царапина, рукав нового пуховика был почти оторван, светло-синие джинсы в жирных черных пятнах. Мыш, спешно покинувший ванную, тревожно обнюхивал кроссовки хозяина, тоже далекие от недавней чистоты.

Соскочив с дивана, я бросилась к своему великовозрастному чаду. Кто посмел?! Да я их, да они у меня…

– Успокойся, мамуль, – нарочито безмятежно протянул сын, одновременно пытаясь стянуть пуховик, вытереть лицо и встать так, чтобы я не заметила пятен на джинсах. – Придурки какие-то обознались.

– Какие еще придурки? – начала я, с удивлением слыша, что мой голос срывается на истерический визг. Прогресс прогрессом, а против материнского инстинкта не попрешь. – Где?! Что они от тебя хотели?!

– У подъезда, – со своей обычной флегматичностью объяснил сын. – Только вышел, а они там. Хотели в машину запихнуть. Говорят: «Глеб, передай матери, чтобы не выпендривалась, не то хуже будет». Я сперва удивился, откуда они меня знают, а потом подумал: им другой Глеб нужен… Мам, я к себе пошел. А на ужин у нас есть что-нибудь?

Несколько недель назад

Охранник оказался неумолим. Можно подумать, он защищает от посторонних не задрипанный лабораторный корпус, а секретный объект или резиденцию президента международного концерна. Даже мое журналистское удостоверение не изменило ситуации.

– Не положено, – как заведенный, повторял громила с серыми водянистыми глазами, от взгляда которых тут же хотелось забиться куда-нибудь в уголок и не подавать признаков жизни. – Прошу вас немедленно покинуть охраняемую территорию, или я буду вынужден принять меры.

А ведь этот применит, можно не сомневаться! Крупный – сплошные мускулы, накачанные явно не в спортивно-оздоровительном комплексе. Какой-нибудь бывший спецназовец, не иначе. И охраняет не за страх, а за совесть. А я-то надеялась застать здесь старичка-вахтера, с которым можно будет мило посплетничать. Между прочим, один из лучших способов узнать важную информацию, который помог мне не в одном расследовании.

Да что тут, спрашивается, охранять? Пустые помещения, в которых всего имущества – десяток ломаных канцелярских столов, дисковых телефонов и такого же старомодного барахла, которое может заинтересовать разве что продавцов блошиного рынка.

А этот мордоворот смотрит на меня, будто я собираюсь унести здание лабораторного корпуса в кармане или продать все секреты института иностранной разведке. Разумеется, ничего подобного у меня и в мыслях не было. Задача, ради которой я прибыла в Питер и отправилась по адресу, фигурировавшему в расследовании, была гораздо скромнее. Что это за таинственный лабораторный корпус, продав который, институт тут же спешит вернуть его обратно? Кто знает: может, я пойму, в каком направлении двигаться, если взгляну на него своими глазами? Люди лгут, а здания никогда. Помнится, еще будучи первокурсницей, я таким образом вывела на чистую воду настойчивого ухажера лучшей подруги. Интерьер его квартиры яснее ясного говорил: здесь место только для одного-единственного человека и все разглагольствования о том, как необходима ему жена и хозяйка дома, можно смело отнести к разряду «бред сивой кобылы»… Что плохого в том, что я пройдусь по коридорам и загляну в парочку кабинетов?

– Ну, посмотрите: разве я похожа на террориста? Неужели вы не сделаете исключение для хрупкой миниатюрной женщины, которая даже мышей боится?

– Не положено!

Даже мои чары, к которым мало кто из нашего редакционного коллектива может остаться равнодушным и которыми я, что скрывать, нередко пользуюсь в служебных целях, не сработали. Что и требовалось доказать. Угораздило же явиться сюда именно в смену этого маньяка армейской дисциплины! А завтра здесь будет интеллигентный дедушка с орденскими планками на поношенном пиджаке. Но не задерживаться же из-за этого в Питере еще на целые сутки. Нет, так нет. Не судьба.

… – Мама, что ты делаешь? – забеспокоился сын, увидев, что я одним прыжком пересекла комнату и выхватила из сумочки телефон, будто шпагу из ножен. – Не надо звонить в полицию, их здесь давно уже нет. Да и не станут они заморачиваться из-за такой ерунды. У тебя даже заявление не возьмут.

Ну уж, нет! Позволить, чтобы любимое чадо подвергалось опасности на пороге родного дома… То есть, если быть точным, одного из родных домов, так как Глеб периодически живет то у меня, то у отца – моего бывшего супруга, с которым у нас сохранились прекрасные отношения. А все, что касается сына, наша общая забота.

– Значит, так, – произнесла я тоном, не терпящим возражений. – Ты собираешься и едешь к отцу. Нет, одного я тебя не отпущу. Даже такого взрослого. Сейчас приедет отец и заберет тебя.

На этот раз сынуля осознал серьезность момента и даже обошелся без своего обычного «ну, мам». Я изо всех сил старалась не впадать в панику, что было довольно трудно под аккомпанемент длинных монотонных гудков, с регулярностью дождевых капель долбивших мою и без того растревоженную нервную систему.

На следующий день все пошло кувырком с самого начала. Не успела я переступить порог редакции, как рядом со мной как будто из воздуха материализовалась Леночка, секретарь главного редактора.

– Виктория Евгеньевна, вас Николай Васильевич разыскивает с самого утра, – прощебетала она голоском примерной девочки, покачивая косичками, подвязанными тугими «бараночками». – Просил сразу же к нему, срочно.

– Спасибо, уже иду, – буркнула я, окидывая насмешливым взглядом ее фигуру пятьдесят какого-то размера, на которой костюм японской школьницы смотрелся по меньшей мере странно. – Только с вашего разрешения сниму верхнюю одежду и вымою руки.