Испытательный срок для киллера - Наталья Александрова Страница 2

Женщины притормозили, некоторые из мужчин – тоже. Зрелище действительно было не для слабонервных. Никандров, при жизни мужчина плотный, среднего роста, но коренастый и широкоплечий, не висел, а как-то стоял, как огромная кукла-марионетка, перегораживая собой тесный чуланчик щитовой. Шея его была прикручена жгутом к отопительному столу, а сине-багровое лицо с вывалившимся языком было так страшно, что мужчины выскочили в коридор и даже отошли подальше.

– Да, немудрено, что Ленка отрубилась. Представляешь, входишь, включаешь свет, а тут такое. Могла бы и на месте помереть от разрыва сердца.

На шум прибежали сотрудники других секторов, потом начальник отдела Синицкий подошел не спеша, спросил строго, что случилось? Голубев злорадно ответил ему, что, мол, сами посмотрите. Тот заглянул в дверь, побледнел до синевы, щеки у него обвисли, и он почти бегом бросился в свой кабинет.

– Полицию вызывайте! – крикнул ему вслед Валя.

– Ты чего это, Елистратыч, так с ним по-хамски разговариваешь? – спросила Надежда.

– А-а, теперь куда ни посмотри, я везде крайним буду. Никандрову ключи давал, Ленку в щитовую послал, когда должен был сам сходить, да и вообще, должен же кто-то виноватым быть, вот я и буду.

– А что ты, действительно, ключами разбрасываешься, ведь не положено же, так кто угодно может взять.

– Вот Никандров взял и повесился. Откуда я знал, что он вешаться вздумает? Сама знаешь, у нас сейчас гибкий график ввели, можно на работу приходить с полвосьмого до десяти. Я к девяти прихожу, а Никандрову было удобнее к полвосьмого, что ж, мне его стеречь с утра? Или ему питание не включать, меня ждать, так зачем тогда вообще приходить?

– А что он в такую рань на работу приходил-то? Чем он в последнее время занимался?

– Да делал что-то свое, я не проверял. Сама знаешь, сейчас особо работу не требуют, вот он по утрам возился с чем-то своим. Для Мерзоева какой-то заказ.

У Мерзоева было малое предприятие здесь же, в институте, он доставал заказы, потом заключал временные трудовые соглашения с сотрудниками, которые выполняли работу, расплачивался сразу, и все были довольны.

– А чем сейчас Мерзоев занимается?

– Да охранную сигнализацию делает для банка одного и для магазина на Невском.

Приехала полицейская бригада: женщина-врач и два парня в штатском, эксперт и опер, похожие друг на друга, только один блондин, а другой – брюнет. Всех разогнали по комнатам. Тело Никандрова отцепили от трубы, осмотрели и увезли в морг. Врач уехала, эксперт возился в щитовой, а оперативник обосновался в кабинете Синицкого и стал снимать показания с сотрудников. Первым вызвали Голубева. Он вернулся через полчаса злой как черт, присел к Надеждиному столу, закусил печенье.

– Как сказал, так и вышло. Я кругом виноват. И зачем ключи давал, и почему не уследил, и что вообще у меня в секторе творится.

– Полиции-то какое дело, что в секторе творится.

– Да нет, это Синицкий уже потом мне в коридоре вставил.

Когда Валя сердился, он бывал грубоват.

– А что они там говорят, самоубийство это, точно?

– Да вроде к этому склоняются. Опер спрашивал, были ли у него какие-нибудь неприятности? Я говорю, у нас у всех одни неприятности, денег не хватает, платят мало, отсюда и неприятности. А как у него, спрашивает опер, со здоровьем было и в семейной жизни? Я отвечаю, про это ничего не знаю, там, в семье, и спрашивайте. Ну, он вызовет еще теток, Полякову, она вечно все знает, а тебя не будут спрашивать, я сказал, что ты сегодня из отпуска первый день и ничего не знаешь.

– Ну, спасибо, Валя, выпей еще кофейку.

Надежде было жалко Вальку, надо же, такое ЧП, теперь действительно начальство вцепится намертво, могут и с поста снять, ведь Голубев таки нарушил инструкцию, а с инструкциями в институте всегда было строго.

Валя Голубев был хорошим человеком, это признавали многие, но с начальством отношения у него не складывались. Он не любил подчиняться, заискивать и открыто презирал начальников за то, что они, за редким исключением, ничего не соображали в инженерной работе. С Синицким у Вали сложились особенно плохие отношения, а Синицкий был, по Валиному же выражению, мужик сволочеватый, так что теперь он воспользуется случаем и отомстит Вальке. Что его снимут с начальников сектора, Валя не боялся, ему это было до лампочки. Прибавка к зарплате небольшая, а забот – выше крыши. Да и назначили-то его начальником случайно, прежний начальник Яков Михайлович вышел на пенсию, а никто из подходящих людей не хотел вешать себе на шею такой хомут: сектор маленький, двенадцать человек всего, в основном женщины. Начальство от безысходности предложило должность Вале, и коллектив его уговорил.

Надежда знала Валю очень давно, больше двадцати лет, они пришли работать почти вместе, только Валя был старше ее на три года, так как перед поступлением в вуз служил на флоте. И хоть было это давно, Валя службу свою помнил очень хорошо и по каждому поводу рассказывал флотские байки, причем редко повторялся.

Обласканный Надеждой, Валя выпил еще кофейку и печенья съел полкоробки в расстроенных чувствах, а потом его опять вызвали к начальству. Надежда сидела за столом и думала грустные думы. Она вспомнила Сергея Никандрова, который хоть и работал в институте много лет, был человеком довольно нелюдимым, ни с кем близко не сходился, никому про себя ничего не рассказывал. Надежда раньше его мало знала, так, здоровались в коридоре, а года два назад, когда их сектор остался без начальника и его расформировали, а потом началась всеобщая реорганизация, Надежда недолго думая попросилась в сектор к Вале Голубеву, да он и сам ее давно звал, а потом и Никандров туда перешел. А сектор их старый расформировали потому, что начальник сектора Сан Саныч Лебедев, муж Надежды, уволился в связи с переходом на другую работу. Был он начальником недолго, меньше года, и сначала Надежде ужасно не понравился. А потом много всего случилось плохого, много пришлось им вместе пережить. Оба они с Сан Санычем были люди одинокие, дети у них взрослые, свои семьи имеют. И вот три года назад после ноябрьских праздников только посмотрели они друг на друга с интересом, а к Новому году уже поняли, что жить друг без друга не могут. И хоть официально они записались в ЗАГСе позже, он настоял, Надежде-то было все равно, но вели отсчет своей семейной жизни с того Нового года. И вот на трехлетнюю годовщину их семейной жизни муж решил в качестве подарка свозить ее к своим родственникам в Краков. Хотели поехать на Рождество, но выяснилось, что двоюродная сестра Сан Саныча, которая была замужем за поляком и много лет жила в Кракове, уезжает на Рождество в Вену, сын ее с компанией студентов – в Париж, а свекровь восьмидесяти лет, которой сидеть бы дома и принимать гостей, собралась с группой паломников в Рим, чтобы помолиться в соборе Святого Петра и повидать Папу. Ничего не поделаешь, Польша хоть и Восточная, а все-таки Европа, всюду им близко, вот и разъезжают все кому не лень! Поэтому пришлось поехать в конце ноября, но оказалось, что так даже лучше, туристов меньше, спокойнее.