Колье без права передачи - Лариса Соболева Страница 2

– Не учи жить, – флегматично осадила внучку Ксения Николаевна. – Сколько там натикало?

– Без пяти одиннадцать.

– До прихода на обед наших волкодавов мы успеем посетить еще одну ювелирную мастерскую. Лови такси, прокатимся.

– Ты транжира, – полушутя упрекнула ее София и пошла к дороге.

Казимир Лаврентьевич очнулся, водил ничего не понимающими глазами вокруг. Он лежал на стареньком диване в комнате сторожей, два человека в белых халатах что-то собирали со стола. Сквозь туман увидел знакомое лицо, узнал сына, застонал:

– Генрих… Генрих…

– Папа, лежи спокойно, тебе нельзя волноваться, – склонился над ним сын.

Казимир Лаврентьевич, прикрыв отяжелевшие веки, восстанавливал в памяти утро. Он отчетливо помнил начало сегодняшнего дня: позавтракал с сыном, потом они приехали в мастерскую. Но сначала проследил, как в соседнем магазине готовятся к открытию, выкладывают на витрины украшения. Так начиналось каждое утро Казимира Лаврентьевича. А что было после? Мастерская… Он открыл и закрыл сейф, взял на шлифовку кольцо. Он давно мог не корпеть над поделками из золота, но это так увлекательно, когда из-под твоих рук из куска желтого и бесформенного металла выходит изысканная вещица, очаровывающая душу, радующая глаз. Казимир Лаврентьевич мастер своего дела, поэтому у него всегда есть заказы. Часто клиенты приносят камни, чтобы… Вспомнил!

В волнении старый ювелир приподнялся на локтях, лицо его перекосила страдальческая гримаса:

– Генрих! Где она? Где…

– Папа, успокойся, тебя сейчас отвезут в больницу…

Услыхав про больницу, Казимир Лаврентьевич догадался, что люди в белых халатах не кто иные, как врачи. Зачем они здесь появились – не знал, но отправляться с ними никуда не собирался. Он резко сел, хотел вскочить на ноги, однако сердцебиение не позволило.

– Будьте благоразумны, – сказала ему женщина-врач. – У вас высокое давление…

– Плевать на давление! – проговорил Казимир Лаврентьевич, тяжело дыша. – Я никуда не поеду. Где она, Генрих? Где она?!

– Да кто, папа, кто?

– Старуха! – нетерпеливо выкрикнул тот. – Маленькая худая антикварная старуха! В антикварной шляпке! С антикварным ридикюлем! Она была у меня в мастерской… Постой, а что случилось?

– Пожалуйста, не волнуйтесь, – снова вмешалась врач. – В вашем состоянии это опасно.

– Ты, папа, потерял сознание, – начал объяснять сын, пытаясь уложить отца. – Старуха позвала меня, я вызвал «Скорую». Сейчас принесут носилки…

– А она? Куда она делась? – закричал ювелир, побагровев.

– Ушла.

Казимир Лаврентьевич упал на диван – ему снова стало плохо.

Мужчина с миндалевидными глазами, к одному из которых он приставил монокль, перебирал пальцами колье. Ксения Николаевна с напряжением следила за его длинным лицом, а оно находилось в полном покое, лишь раздувались ноздри большого крючковатого носа. Но вот ювелир положил колье на стол, долго смотрел на него, еще раз вставил монокль, изучал подвески с крупными камешками. Взглянув на старушку, сначала развел ладони в стороны, а потом дополнил жест словами:

– Мне кажется, это высококачественная подделка.

– Вам кажется или вы убеждены? – уточнила Ксения Николаевна.

– Простите, как вас зовут?

– Ксения Николаевна.

– Понимаете, Ксения Николаевна, я боюсь ошибиться. Нужна тщательная проверка, а для этого мы вынимаем камни…

– Э, нет. – И она протянула руку в окошко за колье. – Я не позволю вынимать камни. А примерную стоимость вы можете назвать?

– Послушайте. – Ювелир взял тон, каким разговаривают с недоумками, а колье отодвинул, дабы костлявые пальцы старушенции до него не достали. – Чтобы оценить ваше колье, нужно сначала убедиться в подлинности камней. Если это подделка, то стоимость будет одна. Если камни настоящие, то… стоимость определить будет еще сложнее. В природе существуют похожие камни, при искусной огранке они могут выглядеть как драгоценные, что способно ввести в заблуждение даже опытных ювелиров. Диагностика – сложный процесс.

– А вот эти бесцветные камешки разве не бриллианты?

– Не берусь сказать с ходу.

– Вы же ювелир! Кому как не вам определять подлинность камней?! – разволновалась Ксения Николаевна: ее задел тон мужчины.

– Это заблуждение, – усмехнулся тот снисходительно, что дополнительно оскорбило владелицу колье. – Ограненные бриллиантовой гранью хрусталь и кварц почти невозможно отличить от настоящего алмаза. Кроме того, сейчас искусственно выращивают кристаллы очень высокого качества…

– Ну, уж вы хватили! – раздраженно сказала старушка-посетительница, сама чувствуя, что ведет себя, как девочка. – Этому колье лет сто пятьдесят, не меньше. В те времена искусственно не выращивали камни, насколько мне известно.

– А как попало к вам колье, Ксения Николаевна?

Двадцать лет назад

Кто бы мог подумать, что обычную простуду не удастся вылечить? А может, так было надо, всего-то подошел срок, как подходит ко всем людям в определенный час, независимо от возраста?

Ксения Николаевна задремала за столом, положив на руки голову, сквозь дрему услышала:

– Ксеня! Ксюша…

Она присела на край кровати и взяла мать за кисть руки:

– Что ты хочешь, ма?

– Я умираю, Ксюша…

Матери исполнилось восемьдесят три года. Но она была крепкой – даже в таком возрасте отличалась хорошим здоровьем и светлым разумом. Ксения Николаевна, тогда пятидесятилетняя женщина, которой никто не давал больше тридцати семи, склонилась над матерью:

– Не говори так, ты сильная… поправишься…

– Ксюша, у меня мало времени, помолчи, – хрипло сказала мать. Она все время хрипела, что тревожило Ксению Николаевну. – Я стара, мне умирать не страшно. Дом оставляю тебе. Но не вздумай пустить сюда своего зятя, останешься на улице…

Дочь Ксении Николаевны давно была замужем, а никак не могла родить, что сердило зятя. Своего жилья у Ариадны не было, они жили в общежитии, но мать Ксении Николаевны наотрез отказывалась поселить внучку и ее мужа в доме.

Лежащая женщина приподнялась, вынула из-под подушки старый ридикюль, открыла его:

– Возьми вот… Это очень дорогая вещь.

На ладонь Ксении Николаевны легло ожерелье, сверкавшее даже при тусклом свете. Она с удивлением рассматривала украшение, а мать говорила:

– Не показывай его никому. Но если будет туго… не жалей, продавай, хотя… от него трудно избавиться. Это колье унесло много глупых жизней, оно выбирает тех, кому хочет принадлежать. Когда-то выбрало меня… Теперь оно твое. Еще здесь, – прижала она ридикюль к груди, – есть вещица… ты поймешь… после, когда я уйду. Прости меня, я была плохой матерью. Но ты была прекрасной дочерью. А теперь позови священника.