Те же и Скунс - Мария Семенова Страница 2

Кира посмотрела на него в упор и увидела, что губы у него вовсе не иссохшие и потрескавшиеся от одинокого бдения над детерминантами, а, наоборот, тонкие, влажные, желчные и, кажется, готовые брызгать слюной. Вот такие преподаватели на экзаменах в охотку унижают студентов, ставя им двойки за малейший промах, случившийся от волнения. Дмитрий Васильевич с любопытством разглядывал Сергеева А. К., глядя на него снизу вверх, точно на редкий удивительный экспонат. Кира отодвинула отказы в сторонку:

– Подождите. Сейчас вашему коллеге оформлю и тогда с вами займусь.

В шесть вечера у метро «Василеостровская» вечно происходила ужасная давка и Кира, пользуясь тёплой летней погодой, пешком отправилась на «Петроградскую». Солнце светило вовсю, спешить же было решительно некуда. Дома, в оставшейся от мамы однокомнатной квартирке, Киру Андреевну Лопухину не ждала ни единая живая душа.

Если по совести, лёгкий инцидент с Сергеевым А. К. её не слишком расстроил. В розовые иллюзии она давно уже не впадала, а посему и очередное разочарование не нанесло особенных травм. Кира невесело усмехнулась, шагая через Тучков мост. Год назад в школе была встреча выпускников, и кто-то мимоходом задал оскорбивший её вопрос: «А что не замужем? Не берут?..» И попробуй докажи – с её-то внешностью, – что совсем даже не «не берут»: это она, Кира, до сих пор не встретила мужика, который показался бы ей достойным внимания. Как легко и просто это получается в книгах: «они встретились и полюбили друг друга». Вот взяли и полюбили, и весь сказ. У самой Киры, после глупой детской влюблённости в не обращавшего на неё внимания одноклассника, ничего хотя бы отдалённо похожего в жизни не происходило. Ни разу не спешила на свидания. Ни разу даже не целовалась. В чём тут было дело, в ней самой или в обстоятельствах, она не пыталась даже гадать. Наверное, всё-таки в ней. Если бы не та школьная влюблённость, она всерьёз считала бы себя… фригидной, или как это там называется, если физически здоровая женщина совсем не может любить…

Но на самом деле такие мысли лезли ей в голову далеко не каждый день. Она любила свою работу, ездила по туристским путёвкам и вообще жила интересной, насыщенной жизнью. Просто иногда вспоминалось, что дома её не ждала ни единая живая душа, и так подкатывало… И хотелось чуда… Как она всё крепче убеждалась – несбыточного.

Вот ведь и Нинка Коломейцева, с её ужасным нефритом, не позволявшим даже думать о детях, вышла замуж за Валеру Жукова, того самого Валеру, для которого она, Кира, так и осталась навсегда пустым местом… «Рюшкой-Лопухом», лучшей подругой любимой жены. Вышла замуж – а какие страсти-мордасти кипели, каких Монтекки-Капулетти до сих пор корчат из себя родители обеих сторон…

Кира заглянула в аптеку, потом в хозяйственный магазин, прошла мимо цветочного, где никто не купит ей букета цветов, и в который раз попыталась внушить себе: принцев нам не видать, так пора уже бросить придуриваться и завести хотя бы ребёнка. Известно же, зачем идут под венец современные женщины. Чтобы легальным образом родить чадо, потом выгнать мужа, разменять квартиру и трясти алименты. Её передёрнуло. Нет уж. Сначала должен быть любимый мужчина. Которому захочется и рубашки стирать, и завтрак готовить, и десять пацанов нарожать…

В метро, как всегда летом, было душно и тесно. Самая вроде пора разъехаться по отпускам, а поди ж ты, народу в транспорте против зимнего без убыли. Как говорил дедушка: сам я знаю, куда еду, но вот все-то куда?.. Кира переминалась с ноги на ногу у глухой задней стенки вагона, придерживая вместительную кожаную сумку, она же хозяйственная, она же портфельчик. В такой тесноте чего доброго обнаружишь где не надо чужую волосатую руку. Как назло, у Киры не было с собой даже книжки, чтобы скоротать путь. На «Невском проспекте» поблизости освободилось место, и Кира, не видя рядом старушек и беременных женщин, двинулась было в ту сторону, но не успела. На коричневое сиденье уже плюхнулся отнюдь не старый мужчина в светлом костюме. Кира внутренне скривилась: мужчины… Так называемые…

Она вышла у «Парка Победы», поднялась наверх и привычно зашагала мимо пруда, направляясь к себе на Кузнецовскую, в дом с шишечками. Зайти, что ли, к Софье Марковне, соседке? Может, у той опять гостит подруга ещё довоенных лет, милая тётя Фира, приехавшая поплакаться на свои коммунальные горести?.. И печет к ужину фирменные, никакими словами неописуемые оладьи?..

До дому было уже недалеко. Кира неторопливо шла по аллее, прихотливо петлявшей между деревьями, когда, срезая угол, прямо по газону прошагал какой-то молодой парень и выскочил на дорожку, перемахнув колючий шиповник.

Вообще говоря, надо было видеть, как он перемахнул. Ни тебе каких «перекидных» и прочей фигни, которую ставят в зачёт на физкультуре. Кира как раз смотрела в нужную сторону – ей показалось, будто парень просто подогнул коленки, проплыл в воздухе над кустами и как ни в чём не бывало снова встал на ноги. И пошёл себе мимо Киры куда-то по своим личным, ничуть ее не касавшимся делам.

Он был моложе её годика этак на четыре. Или даже на пять. И меньше ростом сантиметра на три. И вдобавок ещё и худ, как ремень. Здоровая такая худоба жилистого спортсмена.

Ну то есть парень как парень, ничего особенно выдающегося, но почему-то Кира вдруг вспомнила давешнего Интеллигента. Наверное, оттого, что этот экземпляр был ему полной противоположностью. Во всяком случае, размышлял он уж точно ни о каких не о формулах, а скорее о метрах, секундах или забитых голах. Это же видно, что у кого на лице написано… (Кира немедленно вспомнила, как год назад посещала Нину в больнице и обратила внимание на одну её соседку по палате, по всем манерам и ухваткам – вузовскую преподавательницу. «Вы кем работаете, если не секрет?» – спросила она. Женщина, отмахнувшись, засмеялась:

«Миленькая, да кем же я с моими двумя классами работать могу…»)

Кира невольно проводила парня глазами. Интересно, а как другие люди знакомятся, ни к селу ни к городу вдруг подумалось ей. Большинство её подруг добывали себе женихов, проявляя недюжинную инициативу. Вот прямо так подходили и..?

Давным-давно, когда Кира была маленькой девочкой, она училась звонить по телефону и делала это следующим образом: для начала набирала номер не снимая трубки, чтобы справиться с волнением и «потренироваться», а потом – уже по-настоящему. В любом деле надо потренироваться, сказала она себе. С этим малым мне уж точно ничего не отсвечивает, – Господи, вот смех-то, только представить… – но хоть представить… Попробовать заранее примериться к состоянию, когда я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО подойду к кому-нибудь и…

Она ужаснулась собственным мыслям и обозвала себя дурой. И поняла, что нипочём не повернётся и не пойдёт следом за парнем, уже исчезавшим за поворотом аллеи. С которым ей совершенно, точно ничего не отсвечивает. Который даже никогда не узнает, о чём думала летним вечером одна такая толстая некрасивая идиотка, тоже, видите ли, размечтавшаяся о любви и семье…

Она повернулась и сделала шаг, а потом и другой. Ей было смешно, обидно и грустно. Естественно, она не только не заговорит с ним, но даже и близко не подойдёт. Его клетчатая рубашка легко мелькала впереди, в неровных пятнах тёплого вечернего света, пробивавшегося сквозь листву. Он шёл быстро, и Кира подумала, что скорее всего безнадёжно отстанет и совсем потеряет его из виду. Как в школе на стометровках, когда она тоже всегда от всех отставала. Привычная безнадёжность больно уколола её. Парень тут же приостановился поправить шнурок импортной кроссовки, и она поняла, что это судьба. Потом он выпрямился и зашагал дальше. Он не оглядывался. А что ему оглядываться. Опять мимо пруда, через аллею Героев, в дальнем конце которой не так давно замаячил большой красивый спорткомплекс… мимо львов, прижавших лапами каменные мячи… Обратная дорога показалась Кире несправедливо короткой. Что-то неосязаемо ускользало между пальцами, уходя в пучину Несбывшегося. Ещё несколько минут, и растает, и скроется в людском потоке уже навсегда. Кира знала, что не станет плакать в подушку. Будет немного тоскливо, а потом и это пройдёт. Других дел у неё нет, чтобы о мужиках только переживать?