Брачный вопрос ребром - Елена Логунова Страница 2

Водитель «Лады» отвернулся от меня, и мужики, зловеще цыкая зубами, пошли на сближение.

Я медленно попятилась, задела плечом старуху, закаменевшую – вся внимание! – на манер половецкой статуи, услышала в свой адрес классическое «Ходют тут всякие», машинально пробормотала извинение, повернулась и ускорилась.

В десяти метрах впереди был продовольственный магазин, в котором, я точно знала, есть выход на другую сторону здания…

– Одну минуточку, мадам, – без тени кокетства произнес мужской голос, в других обстоятельствах бывший бы вполне приятным.

Одновременно меня твердо взяли под локоток.

– Между прочим, мадемуазель! – пискнула я, стырив реплику у фрекен Бок из мультфильма про Карлсона.

– Тем хуже, – сказал мой пленитель.

– В смысле? – Я перестала вырываться. – Это угроза или обещание?

– В смысле? – повторил мужик, тоже замирая.

А ничего так мужик – высокий, спортивный, красивый. Не такой красивый, как Петрик – тон лица не идеальный, брови не по лекалу, некогда римский нос чуть свернут на сторону, как у легионера-ветерана, а в целом очень ничего. И стрижка хорошая, и костюм дорогой, и парфюм лишь едва ощутим…

– А что это вы на меня так смотрите? – «Легионер» чуть оробел и выпустил мою руку.

– А что это вы на меня так напали?

– Я на вас напал?! Это ваша шляпа на нас напала!

– Во-первых, где на этой шляпе написано, что она моя? – Я уперла руки в бока.

В крепости занятой позиции можно было не сомневаться. Ярлычки с аккуратно выведенным именем бабуля вшивала в мои одежки только в детском саду.

– Во-вторых, вы сами слышите, какую чушь несете? «На нас напала шляпа»! Кто же вам поверит, что шляпы столь агрессивны и притом поддаются дрессировке!

– А вы наглая! – восхитился мужик.

– Ой, а это что?! – Я демонстративно засмотрелась ему за спину.

Ничего особенного там не происходило, водители выясняли отношения вяло, без мордобоя, но простодушный «легионер» купился и обернулся к дороге, отвернувшись от меня.

Я мгновенно сорвалась с места и уже через пять секунд оказалась на параллельной улице, вихрем просквозив через знакомый магазинчик.

Погибшую шляпу было жаль, но забирать ее останки я не собиралась, чтобы меня не сделали виноватой в случившемся. В конце концов, водители транспортных средств должны быть готовы к такого рода бытовым происшествиям. Подумаешь, шляпу им ветром принесло! А могла кошка выскочить, ветка упасть, метеорит рухнуть…

– Короче, если что, ты чиста, – сказал мой здравый смысл моей же совести.

– О’кей, тогда спокойно сплю дальше, – сговорчиво согласилась совесть и ушла из воображаемого чата.

Увы, происшествие с шляпой не прошло бесследно: на работу я опоздала, потому что с параллельной улицы к трамваю пришлось бежать по кривой, и это меня задержало.

В другой день незначительное опоздание могло бы остаться незамеченным, но сегодня был традиционно тяжелый понедельник, дополнительно осложненный утренней планеркой. По понедельникам планерка у нас Большая – с участием самого Левиафана.

Левиафан – это Федор Левин, основатель и собственник нашего медиахолдинга. Так сказать, владелец заводов, газет, пароходов, в смысле, яхт, а также разветвленного бизнеса, который мы тайно и явно рекламируем в своих изданиях. В общем, Левин – могучая акула капитализма, гигант мысли и просто толстяк. Свое прозвище он не любит, считая его прямым намеком на физические данные, отчасти именно поэтому в кулуарах редакции его называют только так. Журналисты – ребята вредные, я знаю, сама такая.

В коридорах редакции было пусто. На ходу снимая пальто, я рысью проскакала к залу для совещаний, в просторечье – парилке. Дежурящая в предбаннике секретарша Маша укоризненно поклацала акриловым ногтем по циферблату наручных часов. Я в ответ состроила выразительную, но малоинформативную гримасу, швырнула Маше свое пальто, одернула пиджачок и виртуозно просочилась в щелочку приоткрытой двери, надеясь, что явление меня народу останется незамеченным.

Как же!

Строго мордой к двери сидел Вадик – редактор журнала «Горящий тур» и мой бывший. Уверена, расположился он таким образом именно для того, чтобы своевременно засечь мое появление, привлечь к нему внимание общественности и подставить меня перед высоким и толстым начальством.

– А вот и немцы пришли! – Вадик дурашливо изобразил испуг и с понятным намеком прикрыл руками свою кофейную чашку. – Сейчас начнется: млеко, курка, яйко!

Шутка была не только неуместная, но и не смешная, но Вадик не отличается остроумием. Его сильные стороны – педантизм и занудство. Я сбежала от него после двух недель совместного проживания, потому что меня достали придирки и претензии по поводу плохо вымытой посуды и неаккуратно отглаженных сорочек. Хотя я нормально мою посуду, а на сорочках не могла отутюжить до фарфоровой гладкости только труднодоступные местечки между пуговками!

Забавно, что именно благодаря последней проблеме я подружилась с Петриком, с которым и съехалась, уйдя от Вадика. У Петрика, который в нашем холдинге работает дизайнером на фрилансе, планки на рубашках всегда были ровные, как пластмассовые линейки. Однажды я не выдержала и спросила, в чем секрет? Оказалось, что Петрик доводит до кондиции труднодоступные участки между пуговицами с помощью утюжка для волос. «Ты гений!» – сказала Петрику благодарная я. «Ты моя бусинка!» – ответил мне польщенный он. Мы пошли пить кофе с пирожными, в процессе изучения меню обнаружили поразительное родство душ, быстро подружились и очень скоро решили жить вместе. А черствый тупица с завышенной самооценкой (это Вадик) решил, что корыстная стерва (это я) пренебрегла сожителем с «двушкой» в старой хрущевке только потому, что прельстилась новой квартирой в элитном микрорайоне «Бавария». И вот теперь он не упускает случая поязвить на эту тему.

– Люся, опаздываешь. – Наша директриса Марет Игоревна, она же Тигровна, строго блеснула в мою сторону очками.

– Где же хваленая немецкая пунктуальность? – вставил свой шиллинг вредный Вадик.

– Айне майне кляйне шляпа через штрассе полетел, – с самым серьезным видом ответила я, надеясь, что это сойдет за объяснение на немецком.

А что? Между прочим, чистую правду сказала.

Левиафан, величественно дремавший в начальственном кресле на манер дирижабля на приколе, чуть повернул голову, приоткрыл глаза, и наши взгляды встретились.

– Гутен морген, – вежливо пролепетала я, чудом не выпав из образа.

– Кстати, о пиратах! Какая разбойничья морда утащила лишнюю пачку бумаги? Айтишникам не хватило, и они жалуются! – пуще прежнего построжала Тигровна.

Никто, разумеется, не признался. Бумага для принтеров у нас в офисе самый востребованный ресурс, и ни один из отделов, кроме разве что упомянутых айтишников, не в состоянии удержаться в рамках выделяемой квоты. Поэтому стырить у ближнего своего пачку-другую бумаги – не преступление, а жизненная необходимость.