Агентство "Золотая шпилька". Дело вахтерши Ольги Васильевны. Сверху видно все - Ирина Меркина Страница 2

И ведь она не такая уж дура и злыдня, эта Изольда Ивановна, вот что удивительно. Все от неуемного желания по уши влезать в чужие дела с полной уверенностью, что она имеет на это право.

Изольда Ивановна, как и Ольга Васильевна, подрабатывала вахтершей — вернее, консьержкой. Это слово нравилось ей гораздо больше, и она произносила его в нос с якобы французским акцентом и даже слегка причмокивая. Но Изольда была не простой вахтершей и даже не простой консьержкой. Она жила здесь же, на десятом этаже, и носила громкий титул «старшая по дому». Дом был кооперативный, и выборное домоуправление из жильцов с удовольствием предоставляло заниматься всякой бюрократической тягомотиной энергичной пенсионерке. Благодаря Изольдиной активности в доме оперативно чинились лифты, на лестницах регулярно мылись окна, вестибюль был украшен цветами и зеркалами. Стены пестрели многословными объявлениями, призывающими жильцов соблюдать чистоту, беречь лифт, не перекрывать вентили паровых батарей, не вести ремонтные работы после одиннадцати часов вечера и так далее. Зато бухгалтеры в домоуправлении менялись каждый год — Изольда Ивановна не давала им покоя ни днем, ни ночью и вынимала из них душу за каждую бумажку. Друзья и родственники местных обитателей предпочитали встречаться с ними на нейтральной территории, чем подвергаться на входе чуть ли не личному досмотру. А уж если кто из жильцов имел несчастье вызвать повышенный интерес старшей по дому — этого человека можно было только пожалеть.

После серии кровавых терактов летом и осенью 2004 года российские правоохранительные органы перешли на новую концепцию безопасности. Об этом Изольда Ивановна важно сообщила своим коллегам на специально организованном собрании. Эта концепция включала, среди прочих мер, опору на активную помощь населения. Россиянам предлагалось сообщать куда следует обо всех подозрительных лицах. Особая роль отводилась консьержкам: на них возлагалась обязанность следить, не проживает ли кто-то в подъезде без регистрации, а также не ходят ли к жильцам не внушающие доверия посетители. Последнюю фразу Изольда произнесла, слегка стушевавшись, и Ольга Васильевна поняла, что коллега-консьержка врет: слежка за посетителями была ее собственной инициативой.

Из районной управы, с инструктажа по проблемам безопасности, Изольда Ивановна притащила замечательный документ, который тут же был размножен и украсил стены вестибюля. Назывался он устрашающе: «Как опознать террориста». Жильцы дома больше не скучали в ожидании неповоротливых лифтов — они ежедневно развлекались чтением этого дацзыбао. Из него, помимо всего прочего, можно было почерпнуть, что террористы обычно привлекают внимание своим необычным видом, а именно: длинными юбками, платками на голове, строгими костюмами и начищенными ботинками. Шахида можно также узнать по арабским надписям на одежде или головном уборе и по нашептыванию каких-то текстов, предположительно сур из Корана. Или по крику «Аллах акбар!», как добавляли остроумные соседи.

Инструкция провисела довольно долго, после чего бесследно исчезла. То ли ее сняли члены домоуправления, которым надоело позориться, то ли прибрал кто-то из жильцов, чтобы повеселить знакомых. Неутомимая Изольда пообещала, что скоро она принесет с очередного инструктажа новую памятку, более точную и подробную.

Смена Ольги Васильевны уже началась, но Изольда Ивановна уходить не спешила — уж очень неохота ей было оставлять наблюдательный пост у окошка. Дай ей волю, она бы сидела тут круглые сутки, подумала Морозова и вдруг пожалела Изольду. Что за жизнь у человека, если ему, кроме сплетен и чужого грязного белья, ничего не интересно! Оставаясь одна, она, наверное, с ума сходит от скуки.

Но по Изольде нельзя было сказать, что она недовольна своей жизнью. А в вахтерской она задержалась лишь потому, что еще не поделилась всеми открытиями сегодняшнего дня.

— Знаете, откуда мне стало известно про армян?

— М-м? — промычала Ольга Васильевна, чтобы не выглядеть невежливой. Раз с тобой говорят, то надо отвечать.

— Она сама мне сказала. Эта девушка из тридцать девятой квартиры. Надо же, такая симпатичная, я бы никогда не подумала. Она скорее на итальянку похожа, правда, Ольга Васильевна?

— М-м… — неопределенно ответила Морозова. Она уже вынула вязание и считала петли, заканчивая жилетку для внука.

— Я думала сначала, может, они цыгане, — вслух размышляла Изольда Ивановна, мечтательно подняв глаза к потолку. Похоже, она сегодня вообще не собиралась уходить. — В этой квартире когда-то жили цыгане. Вы еще в то время не работали. Ну, такие, оседлые, не из табора. У них на рынке был ларек, они там пуховыми платками и варежками торговали. Подумать только, да? — такой интеллигентный дом! Но что поделаешь, у кого деньги есть, тот и снимает. Тридцать девятая всегда сдавалась, там хозяин не то кинорежиссер, не то кинокритик. Купил эту квартиру для дочери, а она вышла замуж за швейцарца и уехала. Говорят, у его отца несколько отелей в Альпах…

Изольда Ивановна погрузилась в воспоминания, а Ольга Васильевна — в подсчет петель. Она резво работала спицами и уже не следила за этим калейдоскопом отцов, дочерей, отелей, ларьков. Жилетка Андрюшке должна быть готова к концу каникул, чтобы носил ее в школу и не кашлял от сквозняков. В классе душно, батареи раскаленные, поэтому учителя на перемене открывают окна, чтобы проветрить помещение. Вот дети и простужаются, они же не смотрят, что открыто, — как звонок, так и мчатся на свои места… Ольга Васильевна спохватилась, только когда раздался звонок — только не школьный, а входной. Изольда Ивановна подождала, пока она пропустит детского врача к Караваевым в пятидесятую квартиру, и вернулась к своему рассказу.

— Но жили они тихо, и гости к ним почти не ходили, хотя, казалось бы… («Верно, это опять про цыган».) Вообще седьмой этаж раньше совсем другой был. Вы вяжите, Ольга Васильевна, я отвечу. Слушаю вас! Куда вы?.. Вот и я вас русским языком спрашиваю: к кому? Номер квартиры? Очень интересно, как это вы не знаете? Ах, помните этаж! А если вы ошибаетесь? Будете ходить по подъезду и звонить во все квартиры подряд? Это не годится, я несу ответственность за спокойствие жильцов. Да-да. Вот именно, сначала выясните. Может, ваших друзей и дома нет.

— Удивительная бесцеремонность! — прокомментировала она только что оконченный разговор. — Куда прут, к кому, — понятия не имеют. Глаз да глаз нужен. Так вот, что я хотела сказать про седьмой этаж…

— Изольда Ивановна, — прервала ее Ольга Васильевна, — вы идите, я сама справлюсь. Отдохните, праздник все-таки. Сколько можно на работе сидеть! Себя не жалеете.

Изольда польщенно улыбнулась. Ее термоядерную активность замечали все, а вот хвалили настырную консьержку редко. Старшая по дому была падка на комплименты и просто таяла, когда кто-то проявлял о ней заботу. Наверное, в жизни ей этого здорово не хватало.

— Пойду, Ольга Васильевна, пойду, вы правы, — пропела она, прищурившись. Глаза у нее были необычной формы, чуть-чуть раскосые и приподнятые к вискам. Когда Изольда Ивановна щурилась, что случалось в минуты хорошего настроения, она становилась ужасно похожа на сытого, довольного кролика. — Пойду приготовлю себе что-нибудь вкусненькое, телевизор посмотрю. А то какой же праздник, если все работа и работа!