Убийство на Рождество. Для убийства есть мотив - Фрэнсис Дункан Страница 2

Для Мелвинов, баронов Шербрум, то были великие дни, но за близость к трону пришлось дорого заплатить. Оставаясь роялистами на территории, подконтрольной парламенту, они тяжело пережили гражданскую войну, вернулись к власти вместе с Карлом II, однако впоследствии, во время нашествия Георга Ганноверского, совершили роковую ошибку, примкнув к якобитам. После поражения при Каллодене и бегства Карла Стюарта во Францию шестой лорд Шербрум лишился не только титула барона, но и головы.

Семейству удалось сохранить замок и часть некогда огромного поместья, но война исчерпала средства и вскоре от былой роскоши не осталось следа. В конце XIX века прежде щедрое фамильное древо до такой степени оскудело плодами, что все оставшееся имущество перешло в руки дальнего родственника, который по бедности даже не мог позволить себе жить в поместье. Шербрум-Хаус опустел, превратившись в печальную обитель призраков и воспоминаний.

Роджеру Уинтону достались многочисленные слухи и легенды. Жители деревни уважали серый замок, а старики клялись, что настанет время, когда Мелвины вернутся в родовое гнездо и просторная терраса вновь озарится огнями.

Однако годы шли, а обедневшие потомки гордого семейства, некогда принимавшего венценосную особу, все не появлялись. Со временем надежда на их возвращение исчезла, Шербрум-Хаус был продан и перешел в чужие руки.

Роджер Уинтон узнал, что владельцем поместья стал некий Бенедикт Грейм. Покупатель заплатил символическую сумму, поскольку недвижимость находилась в плачевном состоянии, однако вскоре привел замок в порядок. Ремонт потребовал огромных средств и наглядно доказал материальное благополучие нового хозяина.

– Девушка из большого дома, – мягко, но настойчиво уточнил Роджер. – Кто она? Дочь мистера Грейма?

Нет, не дочь Грейма. Во всяком случае, живых родителей у нее не было, а имелся опекун – Джереми Рейнер, один из ближайших друзей Бенедикта Грейма. Рейнер воспитывал и обеспечивал сироту после смерти отца – своего делового партнера.

Проводила ли она в Шербруме много времени? На этот вопрос последовал положительный ответ. Рейнер и Грейм поддерживали тесные отношения, и Грейм души не чаял в Дени. Да, так ее звали: Дени Арден. Она частенько каталась верхом по живописным окрестностям деревни Шербрум.

С четвертой тщательно продуманной попытки Роджер Уинтон случайно встретил Дени Арден и напомнил о знакомстве. Как он и ожидал, ее чувство юмора в полной мере соответствовало ситуации, и с того счастливого дня, как любят говорить французы, дело пошло.

Уинтон стал частым гостем в старинном сером замке, где в детстве провел немало вдохновенных часов. Он снова сидел в комнатах – теперь уже теплых и уютных, – вслушивался в стук шагов на просторной каменной террасе и постоянно думал о Дени. В разгар лета, когда солнце согревало полированные дубовые панели, и сейчас, глубокой зимой, при мягком свете камина, ее присутствие рождало волшебство.

Роджер нарочито медленно, чтобы не выдать чувств, встал с кресла, повернулся и посмотрел на застывшую на фоне окна стройную фигуру с высоко поднятой головой и нежной шеей, освещенной теплым сиянием живого огня.

– Не смотри на меня так, Дени. Не искушай. Сама знаешь, что я от тебя без ума.

Она улыбнулась:

– Как хорошо ты говоришь, Роджер.

Он подошел ближе, взял за руку:

– Дени, дорогая… ты меня любишь?

Она серьезно кивнула:

– Да, Роджер.

– Тогда скажи, что выйдешь за меня замуж. Скоро!

– Нет, – возразила она твердо. – Джереми…

– Джереми! – крикнул Роджер. – Опять Джереми! Почему он все время стоит между нами? Знаю, как много он для тебя сделал, и все же существуют границы!

В карих глазах Дени отразилось смятение, однако решимость не исчезла.

– Мы уже обсуждали это, Роджер, так что незачем начинать разговор заново. Я должна убедить его.

– Было бы проще, если бы мы больше знали о его мотивах. Почему он так упорно возражает? Я не настолько гадок, чтобы получать отказ за отказом!

– Ты очаровательный гадкий утенок, – промолвила Дени и, нежно взлохматив его густые волосы, провела пальцами по щеке.

Резкие черты мужественного лица напомнили о спокойной надежности Роджера Уинтона.

– Пусть я не сказочно богат, – продолжил он, – заботиться о деньгах тебе не придется. Джереми прекрасно это знает. Как знает и то, что я люблю тебя. Все должно быть просто!

– Все просто, – подтвердила Дени с искрой лукавства, которую не смогла спрятать, и Роджер криво усмехнулся.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Я уже испробовала все доступные средства. К чему скрывать? Ты ему просто не нравишься.

– Но почему? В чем дело? Если бы Джереми объяснил причину, мы хотя бы поняли его позицию, а так… Слепое предубеждение, не более. Правда заключается в том, что он боится потерять тебя. Дело вовсе не во мне. Точно так же ему не понравится любой другой мужчина, который захочет на тебе жениться.

Роджер положил ладони ей на плечи, и Дени ощутила теплую нервную силу его пальцев.

– А мистер Грейм? Что, если попробовать заручиться его поддержкой? Он тебя любит и в то же время может повлиять на опекуна.

Дени покачала головой:

– Я же сказала, что перепробовала все и сразу обратилась к дяде Бенедикту. Бесполезно. Он сообщил, что, когда заговорил с Джереми о свадьбе, тот взбесился, как бык при виде красной тряпки. Оказалось, что влияние дяди Бенедикта так далеко не распространяется.

Уинтон немного помолчал, а потом мрачно произнес:

– Вот что я скажу, Дени. В мистере Рейнере есть нечто странное. Да-да, – поспешно подтвердил он, заметив инстинктивное движение протеста. – И весь этот дом странный. Чем скорее я отсюда тебя увезу, тем лучше.

Уинтон говорил так убежденно, что вспыхнувшее в душе Дени возмущение мгновенно угасло.

– Ради бога, Роджер! О чем ты?

– О том, что мне не нравится твоя жизнь здесь, с этими непредсказуемыми родственниками, которые на самом деле вовсе не родственники. Может, поэтому я говорю о них так откровенно. Они ненормальные: невозможно предугадать, когда вдруг перестанут вести себя как обычные люди и выкинут нечто невообразимое.

– Ты о прошлогодней выходке дяди Джеральда, когда он явился на выставку цветов в школьных шортах и смутил милых пожилых леди из кружка рукоделия?

– А еще прокатился по улице в детской коляске, с соской во рту и в сопровождении оркестра!

– Но ведь в этих проделках нет ничего плохого, Роджер! Ты и сам знаешь, что дядя Джеральд обожает розыгрыши. Он просто большой ребенок.

– Поверь, я умею ценить хорошие розыгрыши, однако он совсем не годится для роли Питера Пэна.

– Ну вот, теперь ты пускаешь в ход рассуждения о пропорциях!