Закон негодяев - Чингиз Абдуллаев Страница 2

Парень кивнул головой. Все было обговорено заранее и здесьне было места ни ложной патетике, ни героическим порывам. Стадо для их селениябыло важнее жизни самих чабанов.

Если это свои, Али вернется обратно, если чужие — значит, ихжертвой падет старый Курбан. «Чужаки», конечно, покуражатся, забьют несколькобаранов, несколько пристрелят для собственного удовольствия. Но все стадо нетронут.

Зачем им возиться с тысячей баранов, куда они их перегонят?Тогда Али, дождавшись темноты, должен постараться собрать уцелевшее стадо иидти вместе с ним обратно, в свое селение.

Кивнув на прощание старику, Али заторопился к большимкамням, сложенным на краю долины. Он шел, немного пригибаясь, используя теньгоры, чтобы его не было заметно со стороны направляющихся к ним незнакомцев.

Курбан аккуратно сложил свои вещи в небольшой узелок, связалего, положил сверху старое ружье. В горах люди быстро становились фаталистами,спокойно ожидая неизбежного. Незнакомцы подходили ближе. Он уже различал деталиих одежды, большие рюкзаки, автоматы, висевшие за плечами. Чужаков было пятьчеловек, и старое ружье Курбана, и даже его три собаки ничего не могли сделатьс пятью автоматами. Курбан знал это и поэтому спокойно сидел на одном извалунов, ожидая, когда незнакомцы подойдут поближе. Те уже успели заметить истадо баранов, медленно отступающих в тень горы, и старого чабана, спокойноподжидающего их на камне.

Расстояние сокращалось, и вот, наконец, незнакомцы уже в сташагах от чабана. Курбан тихонько перевел дыхание — кажется, на этот разпронесло. Он слышал знакомую речь, видел лица подходивших. Но ему сразу непонравились двое шедших позади людей. Они были чужие, и он это сразупочувствовал. Может, поэтому он не стал звать обратно Али, терпеливо выжидая,чем окончится неожиданная встреча с незнакомцами.

Незнакомцы подошли уже совсем близко. Собаки встретили ихнастороженно, но пока спокойно. Животные следили за жестами и словами своегохозяина. Они знали, что в горах чужими бывают волки и очень редко люди. Нопризнавать последних чужаками или нет — зависело от хозяина. А он молчал.Огромный, почти черный Шайтан подошел к хозяину и лег у его ног, внимательновсматриваясь, в подходивших людей, словно всем своим видом успокаивая чабана:не бойся, я с тобой. Идущий впереди незнакомец лет сорока в большой фуражке,надвинутой почти на самые уши, остановился, тяжело переводя дыхание.

— День добрый, старик, — по-русски сказал он.

— Добрый день, — Курбан неплохо знал русский еще по армии ине забыл его в этих горах.

Шедшие следом двое людей, явно азербайджанцы, подошлипоближе. Один был маленький, юркий, с бегающими глазами, постоянно улыбавшийся.Другой был среднего роста, коренастый, с густыми черными усами.

— Аллейкума салам, — поздоровался черноусый.

— Ваалейкума салам, — ответил Курбан, — садитесь, гостямибудете.

— Спасибо отец, — они видимо шли издалека, — далеко отсюдадо границы?

— Нет, один день пути, — спокойно ответил Курбан. В горахнельзя задавать лишних вопросов, он это хорошо знал и поэтому не спросил, зачемнезнакомцам граница. Но как ему не нравились двое последних! Они, правда,молчали, отводя глаза, но он явно ощущал их смятение. «Почему они такволнуются, — удивился про себя Курбан, — один из них кажется мне знакомым. Гдея мог его видеть?»

— Скажите, — теперь снова обращался старший, говоривший нарусском, — впереди есть какие-нибудь посты?

Он снял свою фуражку, под которой была огромная лысина и,достав носовой платок, начал вытирать голову.

— Не знаю, дорогой, — пожал плечами Курбан, — война идет.Может есть, а может и нету.

Ох, как ему не нравились двое последних незнакомцев, даже несмотревших в его сторону.

— Ладно, — махнул рукой черноусый, — будь здоров, чабан, досвидания. Нам еще долго идти. А ты что, один пасешь свое стадо, не страшно?

— Я не один, — спокойно возразил Курбан, заметив, какнасторожились сразу все пятеро, — у меня трое друзей. Шайтан и его братья.

Он ласково потрепал огромного волкодава за уши.

— Да, конечно, — засмеялся черноусый, — это настоящиепомощники. Пойдем, — кивнул он своим спутникам.

И вдруг один из все время молчавших незнакомцев как-то резкопоправил автомат и повернулся в сторону Курбана. И он сразу узнал этотхарактерный нос, эти губы, эти глаза. Перед ним стоял Армен, сын Вазгеня, вдоме которого он много раз бывал до этой проклятой войны.

— Армен, — непослушными губами произнес Курбан. Пареньзамер, не решаясь повернуться в сторону чабана. Рядом кто-то передернул затворавтомата.

— Черт бы тебя побрал, старик, — с явной угрозой произнесчерноусый, — напрасно ты узнал его.

Курбан обернулся… Он ничего не понимал. Внизу, в долине, шлаожесточенная война вот уже пятый год. И недавние братья-соседи армяне иазербайджанцы убивали друг друга, стараясь превзойти врага жестокостью иковарством. А здесь, высоко в горах, он вдруг встречает отряд, где двоеазербайджанцев и двое армян куда-то дружно идут. Может, наконец, наступилдолгожданный мир. Это была его последняя мысль. Автоматная очередь прошила еготело, и он успел еще увидеть метнувшегося к нему парня.

— Все-таки не напрасно, — тихо произнес Курбан, — старыйхлеб не забывается.

Он умер до того, как парень успел подхватить его. Шайтан сяростью бросился на чужака. Черноусый взревел, схватившись за руку.

— Стреляйте, — в отчаянии закричал он, — скорее. Этоживотное оторвет мне руку.

Напарник Армена, достав пистолет, быстро подошел к ним ипочти в упор расстрелял Шайтана. Только после пятого выстрела собака отпустиланаконец руку обидчика и, сумев проползти несколько метров, умерла у ног своегоубитого хозяина.

— Проклятые идиоты, — закричал лысый, — зачем вы стреляли?Неужели нельзя было обойтись без этого?

— Он узнал одного из наших людей, — оправдывался черноусый.

— Да, — кивнул Армен, — он меня узнал. Был знакомым моегоотца.

Они стояли над чабаном, почти касаясь плечами друг друга. Вэтот момент со стороны стада послышалось рычание двух оставшихся собак. Всемпятерым пришлось отстреливаться, чтобы не подпустить животных к себе.

И лишь покончив с собаками, все снова посмотрели на убитого.Он лежал на земле, словно удивленный интернациональным единством стоявших надним бандитов — русского, азербайджанцев, армян. Все пятеро уже давно потерялисовесть и переступили грань, отделявшую нормального человека от бандита. Ностоя теперь над трупом старого чабана, Армен все-таки испытывал какое-тонеудобство, словно смерть этого старика как-то могла отразиться и на егособственной судьбе.