Шоу на крови - Анна и Петр Владимирские Страница 20

Доктор Лученко согласилась попить чайку и посплетничать, а в нужный момент попросила провести ее к пациенту Маркоффу.

— Да о чем разговор! Это тот, где мент дежурит? — тараторила Таша. — Как будто отсюда можно сбежать! Наверное, его подозревают в убийстве. Шеф попросил провести экспертизу и бумагу по всей форме составить. Только я не успела еще, некогда. А тебе он зачем? — Глаза бывшей сокурсницы блеснули любопытством.

— Таша, ты же знаешь, я еще с ординатуры занимаюсь пограничными состояниями. У меня и диссер на тридцать процентов по ним, по «пограничникам»!

Вера врала без малейших угрызений совести, поскольку понимала, что тема диссертации — единственный ключик к любой палате психиатрической больницы. Каждому психиатру было известно, что пограничные состояния пациентов — наиболее трудная для диагностики вещь. Писать такую диссертацию можно ближайшие семьдесят лет. Так что профессиональную ревность доктора Королек психотерапевту Лученко удалось усыпить сразу. Наталья Родионовна облегченно вздохнула. Получалось так, что Лученко может сделать за нее ее работу. Вот и чудно.

— Ну пошли, десять минут я тебе дарю.

— Да мне больше и не нужно, — обрадовалась Вера.

— Только вот что… — на секунду задумалась Наташа. — У меня тут двое студентов на практике. Пусть поприсутствуют. Да! — окончательно решила она. — Покажи им, как работает настоящий профи. Ты же всегда у нас была на высоте!

— Не преувеличивай, — улыбнулась Вера. — Хотя комплименты всегда приятно слышать.

«Студенты эти мне — как пловцу гантели, — подумала Вера с досадой, сохраняя, впрочем, приветливое выражение лица. — Но и отказаться нельзя. Что же делать?»

Милиционер не обратил никакого внимания на врачей и студентов в белых халатах. Доктор Королек открыла дверь своим ключом и, к облегчению Веры, ушла.

Увидев входящих, Стив Маркофф сразу вскочил, отложил книгу, стал горячо рассказывать Лученко и практикантам о значении зеленого покрова Земли. Затем вдруг замедлился, взгляд его стал замороженным, движения деревянными.

— Я дерево, — сказал он.

— Какое именно? — спросила Вера с интересом. Она с мгновенной ясностью увидела, что он совершенно здоров. Двое студентов, стоя в углу палаты, смотрели на Стива с испуганным восхищением.

— Клен, — прошелестел «больной».

— Ладно, дружочек, клен так клен. Тоже хорошее дерево, красивое, — сказала доктор Лученко и обратилась к парню с девушкой: — Вот, друзья, обратите внимание. Обострение навязчивой идеи вкупе с бредом преследования. Результат давней мозговой травмы, усугубленный обособленностью в семье, одиночеством среди родственников. Такое бывает, когда человек считает себя не таким, особенным, воображает себе важное предназначение, а окружающие близкие люди его не понимают. Топчут этот и без того чахлый цветок исключительности, пытаются подровнять — чтобы был как все, впихивают его в прокрустово ложе своей унылой повседневности.

Студенты, открыв рты, с изумлением внимали. Еще больше изумился Маркофф. Откуда знает?!

— Сядьте на этот диванчик, пожалуйста, — распорядилась Вера, и студенты послушно сели. — Когда у больного бред, нужно соглашаться, ни в коем случае не спорить. Ни в коем случае! Иначе ничего не добьетесь. В сознании бредящего вся его фантазия стройна и логична. Даже если вам кажется, что можете переубедить, — нельзя. Допереубеждаете до того, что сами станете персонажем бреда и врагом номер один! — Она повернулась к Маркоффу: — Идите ко мне, голубчик, давайте сядем вот сюда.

Тот подошел и сел рядом, повинуясь повелительным интонациям.

— Так вы клен, значит? Очень хорошо.

Стив кивнул, вновь становясь замедленным.

— А я сосна, — сказала Вера Алексеевна непринужденно. — Поговорим как дерево с деревом? И покачаемся вместе на ветру. Ну, давайте.

Она обняла Стива за плечи и принялась вместе с ним чуть-чуть раскачиваться. Студенты отодвинулись от них на самый край диванчика и оттуда испуганно таращили глаза.

— Так вы говорите, быть деревом лучше, чем человеком?

— Конечно, доктор, — ответил Стив. — Все-таки Земля — наша планета, а не их.

— Отлично вас понимаю. — Вера произносила слова в том же замедленном темпе и с той же интонацией. — Наша, не их. Не людей.

— Люди? Не смешите меня! Тоже мне, сравнили: люди — и мы, — вошел в роль мнимый больной. — У них сотни болезней, они долго не живут, они уродливы. Поставьте куда-нибудь на пригорок человека, и поставьте меня, кленовое дерево. Кем вы станете любоваться на закате солнца, от чьей красоты у вас защемит сердце? То-то. Смешные, недолговечные, суетливые создания! Они не умеют терпеть и ждать, а это главные качества для хозяев планеты. Представляете, наша заповедь «жить растительной жизнью» у них имеет негативный, позорный смысл!

Вера Алексеевна продолжала подыгрывать:

— Да-да, растительной жизнью. Мы, сосны, тоже так думаем. Правда, людей очень много…

Стив ответил:

— А когда они еще лазали по нашим ветвям, их было гораздо меньше. Сейчас их миллиарды. Они нас вырубают, выкорчевывают, делают из наших тел свои приспособления, едят наших детей. Но все равно на каждого человечка приходятся сотни наших! И потом, если б они знали, что мы ими тоже питаемся… Ведь там, внизу, под корнями, их гораздо больше, чем здесь, наверху. Ничего. Подождем немного, скоро их не будет.

— Подождем, подождем, — покивала Вера. — Жили мы миллионы лет без них и как-нибудь еще миллионы проживем. Потому что мы спокойны. Спокойны, расслабленны, никуда не спешим…

Вера, привычно подражая движениям, мимике, ритму дыхания и угадываемому сердечному ритму, присоединилась к настроению сидящего рядом человека, пытаясь в этот момент стать им. Как обычно, несколько мгновений ожидания — получится или не получится? — и, наконец, возникает особое ощущение резонанса, единой волны. И как обычно, когда волна поймана, все дальнейшее похоже на полет.

— Вас обдувает волна теплого воздуха… Он вам приятен… Вы хотите спать… Глубоко и спокойно…

Стив уже откинулся на спинку дивана. Он даже посапывает немного. Лученко продолжает в том же ритме, тем же голосом:

— Вы чувствуете себя лучше. Становитесь спокойнее. Сильнее и веселее. Хотите жить и радоваться. Вы способны ко всему самому хорошему. Все окружающие вас любят. Они гордятся вами.

Вера искоса глянула на студентов. Щеки порозовели, глаза прикрыты, они тихонько раскачиваются. Спят. Отлично… Она обратилась к Стиву:

— Сейчас вы проснетесь бодрым и уверенным. Только вы. Я считаю от пяти до одного. На счет «один» вы проснетесь с отличным настроением. Пять… четыре… три… два… один!

Стив открыл глаза, потянулся. Оглянулся кругом, зевнул:

— Э-эх! Хорошо поспал. Выражение лица его стало совсем иным, в глазах проснулось любопытство. Но тут он увидел спящих ребят.