М - значит молчание - Сью Графтон Страница 20

— И нелегкой. Я скучала по сельской жизни. У меня не было там друзей, но я могла много гулять по полям. У нас были собаки и кошки. Мне это казалось идиллией. Но новое место было ближе к городу, так что я могла доходить до школы пешком или доезжать на велосипеде. В конце концов я привыкла к новой жизни. Потом из армии вернулся отец, он сменил много работ, последнее время он трудился в Сахарном союзе. Он раньше любил заниматься сельским хозяйством — хотя никогда не заработал ни цента, но после войны его душа к этому не лежала. Мама бы с радостью занялась сельским трудом, если бы у нас была возможность вернуться. И я все еще на это надеялась, хотя видела, что шансы таяли с каждым годом. Дедушка хотел оставить дом моей матери, но она умерла раньше его.

— Сколько ей было лет?

— Тридцать семь. В 1951 году у нее обнаружили рак матки, и она умерла два года спустя, когда Стиву было шестнадцать, а мне девять.

— Вам всем, должно быть, пришлось туго…

— Особенно папе. Он казался совсем потерянным. Мы переехали из дедушкиной квартиры в маленький домик в Кромвелле. Я ходила в разные школы в северном округе, где и познакомилась с Дейзи. Мы обе были тогда несчастны. Обе потеряли своих матерей, и наши жизни были перевернуты вверх дном.

— Вы со многим справились.

— Да, но, к сожалению, с дедушкой у нас испортились отношения. Стив и я виделись с ним при каждой возможности, но к тому времени он сделался желчным стариком, который был всегда всем недоволен. Раньше он правил своим собственным «царством», но потом умерла его жена, а вскоре и единственная дочь. И он считал папу виновным за все плохое, что с ним произошло.

— Вашего отца? Но почему?

— Кто знает? Папа, должно быть, вызывал у него болезненные воспоминания о прошлом. Дедушка, наверное, чувствовал себя счастливее всего в те три года, когда не было моего отца и он мог управлять своим курятником. Он умер вскоре после мамы. Простите. — Она отошла и взяла из кухонного окна заказ, который отнесла мужчине в конец бара. Он сунул в рот булочку, и желток стал стекать в его тарелку; я ощутила вкус сыра и горячей салями. Когда Тэннье заметила выражение моего лица, она подала мне сандвич даже без моей просьбы. Должно быть, у меня был жалкий вид — как у собаки, выпрашивающей объедку со стола. — Вам следует поговорить с Винстоном Смитом. Он есть в вашем списке? Это парень, который продал Виолетте машину.

— Я не помню, что заносила его в свой список, но я проверю. А что?

— Ничего особенного. Просто у меня такое ощущение, что он знает больше, чем говорит.

— Как вам Фоли? Я имею в виду мнение о нем как о человеке, а не о том, преступник он или нет.

Вошел новый посетитель, и она занялась им, когда тот сел. Он сказал ей, чего хочет, и я наблюдала за тем, как она делает ему коктейль, смешивая ликеры. Она явно была знакома с ним и болтала, доставая с полок бутылки и готовя напиток с кажущейся небрежностью, которая на самом деле приходит только с опытом. Обслужив его, она обошла столы, приняв еще три заказа, и раздала их, прежде чем вернуться ко мне. Потом зажгла сигарету, отвечая на мой вопрос, как будто и не отходила от меня:

— Он всегда был скользким типом. Я не верю в его исправление. Я слышала, что он бросил пить, но это ничего не меняет. Бьюсь об заклад, что такого человека, как он, только могила исправит. Он остался таким же, как был, просто теперь он это скрывает.

— Вы с ним много общались?

— Достаточно. Мы с Дейзи были подругами, но мой отец не разрешал мне ночевать в ее доме. Во-первых, место, куда они переехали, было отвратительной дырой, а во-вторых, он считал Фоли человеком, с которым не следует оставлять девочек. Мы приглашали Дейзи к нам. Когда Фоли привозил ее, он старался поболтать со мной. Мне было только десять лет, но я уже знала, что он полное ничтожество.

— Вы знали это в десять лет?

— Я видела его насквозь. Дети обладают интуицией, и их трудно обмануть. Я никогда не говорила Дейзи, что я о нем думаю, — у нее и так хватало проблем, но избегала его, как чумы. Даже мой папа, который из тех людей, кого называют добрячками, не хотел иметь с ним дела.

— Ваш отец еще жив?

— О да, конечно. Жив-здоров. Дейзи говорила, что внесла его имя в список людей, с которыми вам надо переговорить. Не думаю, что он знал Виолетту, то есть я хочу сказать, что он знал ее, как и все, но главным образом потому, что она и Фоли околачивались в «Голубой луне». Отец теперь имеет в баре долю.

— Это та «Голубая луна», где Салливаны устраивали шумные ссоры?

— Та самая. Можете спросить бармена. Он присутствовал при большинстве из них. Фактически он и папа сложили свои финансы и купили «Луну» незадолго до исчезновения Виолетты. Они уговаривали меня стать там менеджером, если я вернусь в город.

Посетителей становилось все больше, и Тэннье принесла мне еще один сандвич. Я дала ей возможность спокойно, не отвлекаясь, работать. В сумке у меня лежал блокнот, так что, пока ела, я просмотрела свои записи, стараясь наметить план дальнейших действий. Стена лет между мной и Виолеттой Салливан оставалась непроницаемой, но у меня уже сложилось о ней некоторое представление.

Среда, 1 июля 1953 года

Чет Креймер опаздывал, возвращаясь с обеда, проведя бесконечные три часа в дискуссии с Томом Пэджетом о партнерстве в бизнесе по сдаче в аренду тяжелой строительной техники. По мнению Чета, Пэджет — дурак. Он женился на женщине на пятнадцать лет старше его. Тому теперь был сорок один год, что означало, что ей около пятидесяти шести, морщинистая старая «кошелка». Все в городе знали, что его интересовали только ее деньги. Она осталась вдовой после двадцатипятилетнего брака с Лоденом Голсуорси, умершим от сердечного приступа. Лоден владел сетью похоронных контор, и Кора унаследовала не только их, но и остальную часть его состояния, оцененного в миллион долларов и включавшего в себя дом, две машины, акции, боны и полисы по страхованию жизни. Том был человеком с большими проектами и отсутствием здравого смысла. Сначала он занял деньги у нее, чтобы начать свой бизнес, затем одолжил дополнительную сумму в банке. Он признался, что у него не было первоначального капитала, но теперь он хотел расширить дело, рассчитывая на увеличение спроса на строительную технику по мере развития Санта-Марии. Строители должны были взять ее в аренду у кого-нибудь, так почему бы не у него? Чет понимал, чего хотел Пэджет, но он не любил его и уж точно не хотел иметь с ним общего бизнеса. Он подозревал, что Тому предстоял большой платеж и идея о совместном бизнесе была попыткой найти деньги, прежде чем наступит время платить. Должно быть, Кора заупрямилась и отказалась вытаскивать его из этого «болота».

Смакуя в кантри-клубе жареную форель, Чет был любезен, симулируя интерес, хотя на самом деле у него был свой собственный план. Он и Ливия хотели вступить в этот клуб, и он надеялся, что Том и Кора согласятся поручиться за них. Это место имело налет респектабельности, которой он всегда восхищался. Мебель была изящной, хотя в коридоре по пути в столовую он заметил, что некоторые вещи требовали ремонта. Только богачи могли себе позволить старые потертые кожаные кресла — им было наплевать, что о них подумают. Членами клуба состояли самые влиятельные люди в городе, и вхождение в их круг поставило бы Чета на одну доску с большинством из них. Даже за ленчем мужчины обязаны были быть в пиджаках и галстуках. Ему это нравилось. Он огляделся, думая о том, как вкусно он тут будет есть. Ливия была жадной и к тому же отвратительно готовила, и Чет делал все, что мог, чтобы избежать у себя званых обедов. Она была против алкогольных напитков, считая это нарушением заповедей. Отсутствие спиртного делало еду скучной и пресной. С его точки зрения, жить с Ливией можно было только будучи сильно пьяным, и он шел на всевозможные ухищрения, чтобы в его стакане плескалось нечто более приятное, чем подслащенный холодный чай, который она подавала.