Убийца по вызову - Алексей Макеев Страница 20

– Что за люди заявляли на него? – видя, что Алексей как-то уж слишком далеко отклонился в романтику, вернул разговор в нужное русло Гуров. – Ты так и не сказал.

– Ах да, люди. Люди там, как я понял, были двух сортов. Сам заявитель – явно фигура несамостоятельная. Сразу видно было, что взяли его просто за громкий голос. Битый час он мне вот тут, в этом самом кабинете, слезно жаловался на то, как народные избранники этот самый народ обижают. И особенно Семен. Но в тылу у него, у этого чудака, похоже, люди стояли серьезные. Правда, на официальном уровне никто из них, сам понимаешь, не проявился, но по некоторым характерным особенностям этого дела я сделал вывод, что на место Семена другая кандидатура имеется и кто-то сильно заинтересован в том, чтобы она, как говорится, «прошла».

– Но ты друга своего отстоял? – бодро улыбнулся Лев.

– Отстоял. Хотя в то время он еще не был моим другом, так что, если ты намекаешь на мою личную заинтересованность, это напрасно. Было заявление, я по нему работал.

– Я не намекаю, – поспешил заверить Гуров. – Не придирайся к словам. Ведь теперь Семен – твой друг?

– Теперь да.

– Вот поэтому я так и сказал. Значит, вся эта история с попыткой шантажа, по сути, лишь отзвуки закулисной политической борьбы?

– Похоже, что да.

– Ясно. Тогда к истории с отелями это навряд ли будет иметь отношение.

– Я тоже так подумал. Поэтому и удивился, когда ты спросил.

– Что ж, извини, что отнял у тебя время.

– Это ты извини. Нагрузил тебя без всякой совести. Дело-то ведь и впрямь непростое, а у тебя, наверное, и без того есть чем заняться, – смущенно произнес Ковалев.

– Ничего. Я включу тебя в список должников и при случае отыграюсь.

– Договорились.

Выйдя от Ковалева, Гуров поймал себя на мысли, что впечатление о Рудецком складывается какое-то двойственное.

С одной стороны, кристально честный политик, на которого даже «сильно заинтересованные» люди смогли накопать разве что туристическое агентство, оформленное на жену. С другой – двуличный, авантюрного склада человек, у которого на языке одно, а на деле совсем другое.

«В документах, фиксирующих сделки по облигациям, нет даже намека на тот крупный вклад, о котором говорил Рудецкий, – думал он, возвращаясь к себе в кабинет. – Конечно, это может быть связано с тем, что Проскурин, уже определившийся с ближайшими планами, не хотел показывать этот неплохой доход, намереваясь целиком и полностью истратить его на свои личные нужды. Но и именную облигацию Рудецкого, которая должна подтверждать его вложение, я тоже не видел, это – факт. Если добавить к этому факту то, что, так беспокоясь о возврате своих якобы вложенных денег, уважаемый Семен Викторович даже не подал официальное заявление, картина складывается весьма своеобразная. В принципе нельзя исключать, что слова Рудецкого – сплошной блеф от начала и до конца. В документах Проскурина такая фамилия не значится, а сам Рудецкий свои финансовые претензии тоже пока ничем не подтвердил. Прикончить Проскурина, чтобы получить возможность требовать возврата вложений, которых на самом деле не было? Хм, а что, тоже версия. Правда, подобная операция весьма рискованна, и гарантии успеха довольно сомнительны, но полностью исключать этот вариант нельзя. Хотя Семен, при всем своем своеобразии, не производит впечатления прожженного и отчаянного авантюриста, каким должен быть человек, решившийся на подобный поступок, но как знать? Внешность часто бывает обманчива. Пожалуй, нужно встретиться с ним еще разок, обсудить накопившиеся вопросы».

Лев достал телефон и, отыскав фамилию Рудецкого, нажал на вызов.

– Что? Есть новости? – торопливо и беспокойно спросил Семен Викторович, едва успев поздороваться. – Выяснилось что-то?

– Пока у меня только новые вопросы, – спокойно ответил Гуров. – Если не ошибаюсь, вы упоминали о том, что сумма вашего вклада подтверждена именной облигацией?

– Да. А что?

– Это документ находится у вас?

– Разумеется.

– Мне необходимо взглянуть на него. Когда мы можем встретиться с вами?

– Да когда угодно. В любое время. Когда вы сможете, – заметно волнуясь, частил Рудецкий. – Можно, например, сегодня вечером, как в прошлый раз.

– Хорошо. Давайте встретимся сегодня, часов в семь, только не в ресторане, а у меня в кабинете. Сможете подойти?

– О! Нет! То есть да. То есть смогу, но… – окончательно растерявшись, бессмысленно бросал Рудецкий.

– Какие-то проблемы?

– Нет. То есть да. То есть… Видите ли, в связи с некоторыми обстоятельствами мне бы не хотелось лишний раз появляться в таких учреждениях, как ваше.

– А что это за обстоятельства, если не секрет? – ледяным тоном спросил Гуров, давая понять, что подобный ответ от человека, обратившегося за помощью именно в «такое учреждение», кажется ему странным.

– Видите ли, – мялся Рудецкий. – Мое положение, оно накладывает некоторые обязательства. И ограничения. Мне уже и без того пришлось однажды весьма плотно взаимодействовать с вашей конторой. Алексей, наверное, говорил вам. А если станет известно, что я снова начал появляться у вас, могут пойти пересуды, разные ненужные разговоры. Вы не представляете, сколько на свете злых людей, готовых исковеркать чужую жизнь просто так, из одного, как говорится, спортивного интереса.

Нет, этот человек не походил на авантюриста. Чем дальше продолжался телефонный разговор, тем больше крепло в душе полковника убеждение, сложившееся еще в процессе общения в ресторане.

По своему внутреннему складу Рудецкий, по-видимому, не только не склонен к авантюрам и рискованным предприятиям, а наоборот, днем и ночью дрожит от страха за свое положение и тщательно просчитывает каждый шаг с одной лишь мыслью – как бы этому положению не навредить.

Кандидатура Рудецкого в картину преступления явно не вписывалась. Скорее всего, дело с ним обстояло именно так, как говорил Ковалев. Тонкий психолог Проскурин, безошибочно определяющий, «с кем можно, а с кем нельзя», сразу понял, что со стороны Семена Викторовича он не будет иметь никаких неприятностей, как бы ни поступил с ним. Поэтому его «одну пятую» он даже не стал фиксировать в графе «Доходы». Просто положил в карман.

«Но почему он даже не подал заявление? – недоумевал Гуров, слушая сбивчивые объяснения своего собеседника. – Тоже из страха?»

– Хорошо, давайте встретимся там же, – прерывая взволнованные излияния, проговорил он. – Только в ресторан заходить я не буду. Часам к семи подъеду и позвоню вам. Поговорим в машине. У меня всего лишь пара вопросов, нужно кое-что уточнить. Главное – не забудьте захватить облигацию.

– Хорошо. Спасибо, – облегченно выдохнул Рудецкий. – Спасибо вам большое. В семь часов я буду ждать.

Закончив разговор с депутатом, Гуров достал блокнот и еще раз просмотрел адреса и фамилии, выписанные им из дела Проскурина. Мог ли быть среди них заказчик?