Брызги шампанского - Виктор Пронин Страница 21

– Лаборанткой, – простодушно, с легкой запорожской вульгаринкой ответила Валентина.

– Но ведь надо разбираться во всех этих кошмарных приборах? – продолжал куражиться Здор, даже не подозревая, что в эти минуты он получает самую важную информацию, которую только можно было получить о Фавазе.

– Не такие уж они и сложные, – махнула Валентина полноватой, но все еще прекрасной рукой. – Было бы желание.

– Так вы родом из Запорожья?

– Почти, – она все с той же милой вульгаринкой передернула плечами – чему, дескать, здесь удивляться. – Но сейчас я больше живу в Ливане, чем на берегах Днепра.

– Так Фаваз из Ливана?

– Да, и братья его, и родители живут в пригороде Бейрута.

– А мне казалось, что он турок... – растерянно пробормотал Здор.

– Какая разница! – рассмеялась Валентина. – Все они одинаковые.

– Ха! – восхитился Здор. – Прекрасно сказано! А ваши родители в Запорожье?

– А где же им быть? Если не в своей деревне, то в Запорожье.

– Как же вы общаетесь с родственниками Фаваза?

– На арабском! – Валентина горделиво вскинула голову. – Я, между прочим, очень неплохо знаю арабский!

– О чем речь? – В дверях стоял встревоженный Фаваз – он не заметил, как Здор уединился с Валентиной. Видимо, не вполне доверяя своей жене, он старался не оставлять ее с молодыми мужчинами в костюмах от Версаче. Но, увидев, что Здор сидит в кресле, а Валентина хлопочет возле столика, разливая кипяток по чашкам, успокоился.

– Хвастаюсь познаниями в арабском языке, – ответила Валентина на все невысказанные вопросы Фаваза.

– А! Ей есть чем похвастать! Она арабский знает лучше, чем я русский.

– Даже так! – вежливо восхитился Здор. – А я в языках туп и бездарен.

– Это только кажется! – рассмеялась Валентина. – Окажись вы в Бейруте на целый год среди чужих... Заговорите! Никуда не денетесь.

– Но ты там была не среди чужих! – тонко заметил Фаваз.

– Конечно! С папой и с мамой я там была!

– С моими папой и мамой, – поправил Фаваз.

– Не надо! – Валентина пренебрежительно махнула рукой.

– Что не надо?

– Не надо нас дурить!

«Ого! – подумал Здор восхищенно. – Да ведь она наш человек!»

И не знал, не догадывался бедолага, какие разборки будут у него с этой Валентиной, и кто знает, чем все кончится, кто знает... Но ничто в нем в этот момент не дрогнуло, ничто не подсказало грядущих потрясений. И Валентина тоже отнеслась к их мимолетному разговору спокойно, с легким, почти неуловимым блудом в смутной улыбке. Похоже, иначе улыбаться она и не могла. И последнюю ее улыбку Здор запомнит такой же – с нетвердым обещанием и явной готовностью к чему угодно.

К чему угодно.

Завертелись, завертелись события. Никто не встал на пути, никто не попытался остановить происходящее. Будто высшие силы сознательно решили помогать до конца с единственной целью узнать, что же из всего этого получится. Ничего хорошего не получилось, хотя путь был ясен и победен.

Во всяком случае, поначалу.

Уже через месяц, ровно через месяц Фаваз позвонил в фирму «Нордлес». Да-да, к тому времени у ребят была контора или, как сейчас говорят, офис – три комнаты, в которых располагались кабинет руководства, секретарь с факсом и место отдыха, где уставшие фирмачи отдыхали за бутылкой шампанского. Почему-то привилось именно шампанское. Выговский как-то бросил красивые слова, которые понравились многим, – кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– О! – удивился начальник лагеря Усошин. – Надо запомнить.

– Постараюсь, чтобы ты этого не забыл! – весело рассмеялся Мандрыка.

В общем, позвонил Фаваз и пригласил приехать.

Поехали Выговский, Агапов и Мандрыка.

О, этот Мандрыка!

Когда он распрямился, вскинул голову с зачесанными назад волосами, раздвинул плечи и втянул живот, оказалось, что он ничуть не ниже Выговского и Агапова. Честно говоря, он все-таки был маленько пониже, но залысины породистого аристократа, клетчатые пиджаки при белоснежных сорочках создавали ощущение такой значительности, что несколько сантиметров роста не имели никакого значения.

Фаваз оставался, как обычно, молчаливо улыбчивым, движения его были мягкими, какими-то обтекаемыми, а жесты – уважительными.

– Прошу садиться, располагайтесь, пожалуйста... Вас трое... О!

– Это плохо? – спросил Мандрыка.

– Это прекрасно! В русских сказках число «три» всегда немного волшебное, правильно?

– Да, что-то есть, – кивнул Выговский. – А у вас какое число волшебное?

– Семь... Хорошее число.

– О! Тогда мы сойдемся! – радостно воскликнул Агапов. – Нас в фирме как раз семь человек.

– Это удивительно! – восхитился Фаваз. Не говоря больше ни слова, он открыл посудный шкаф и, вынув оттуда стопку долларов, положил их на стол перед онемевшими посетителями. – Здесь пятьдесят тысяч, – сказал Фаваз с некоторой скорбью в голосе. К этому потом все привыкли – о деньгах он всегда говорил печально, будто прощался с близким человеком.

– Я, честно говоря, – первым пришел в себя Мандрыка, – рассчитывал на большую сумму.

– На какую?

– Вы же слышали – нас семеро. Как мы будем делить эти деньги?

– На какую сумму вы рассчитывали?

– По десятке на брата.

– Очень хорошо, – Фаваз снова открыл дверцу посудного шкафа, вынул оттуда еще две пачки и положил сверху. – Теперь все в порядке?

– Да, – с некоторой заминкой ответил Выговский. – Теперь все в порядке.

– Я хочу сказать следующее, – Фаваз отошел от шкафа и сел за круглый стол. – Не только вам приходится нести накладные расходы, но и мне... Еще неизвестно, кому больше. Но мы только начали пробивать дорогу. Все, что мы делаем, – это впервые. Испытываем идею, проверяем и друг друга, правильно?

– Совершенно согласен.

– Извините, я еще не все сказал, – Фаваз помолчал. – Мы испытываем и сами себя. Может оказаться, что самые большие трудности нас поджидают именно здесь. Вы сказали, что поделите эти деньги, – Фаваз кивнул на стопку долларов посредине стола. – Не знаю, будут ли части равными... Это вы решите сами. Но не все будут согласны на дележ поровну.

– Вы так хорошо нас знаете? – спросил Мандрыка.

– Я знаю людей, – виновато улыбнулся Фаваз.

– Все люди одинаковы?

– Извините... Да. Мне так кажется. Я могу ошибаться, но у меня не было случая убедиться в обратном. Я всегда убеждался в том, что люди одинаковы. Кто-то приложил больше усилий, кто-то – меньше... Наверное, найдется человек, который не приложил никаких усилий... Но он тоже хочет получить свои десять тысяч долларов. А если он их получит, тот, кто работал больше, будет обижен.