Венера из меди - Линдсей Дэвис Страница 21

Под его агрессивным напором я отступил, с видом стыдливой невинности.

– Юпитер! Я спрашиваю не из любопытства, просто моя ма потребует с меня пристойный рассказ.

– Это так. И ты слышал его, – коротко ответил резчик камей.

– Верно! Спасибо!

Я рискнул задать еще один нахальный вопрос:

– Разве тебя не раздражает, что ты сохранил на плаву бизнес Моска, хотя все еще остаешься лишь арендатором, в то время как его вдова весело проводит время с кем-то другим?

– Нет.

Резчик вызывающе посмотрел на меня, чтоб показать – если до меня не дошло, и я буду пробовать еще наглеть, от может грубо отшить меня.

– Почему я должен раздражаться? – продолжил он своим писклявым голосом. – Она назначила справедливую плату; у нее хорошее деловое чутье. Моск мертв. А что делать со своей жизнью, решать самой девушке.

Если я хотел устроить скандал, у меня не было шансов. Я глупо ухмыльнулся и удалился.

Возвращаюсь к дому охотницы за деньгами. Дневник идет своим чередом. Завтрак. Жаркая погода. Привезли вино. Собака погналась за кошкой. Охотница за золотом пошла в баню…

Так скоро я смогу описывать день Северины еще до того, как она зевнет и составит план на день. Это была легкая работа, но отсутствие результатов меня огорчало. Затем, в тот самый момент, когда я ломал голову над вопросом, как спровоцировать какую-либо перемену, началась цепь событий, что я приобрел массу новой информации в очень быстром темпе.

Портшез появился сразу после обеда. Я последовал за ним через пять улиц до тех пор, пока портшез не внесли в крытый пассаж магазина глиняной посуды. Я остался снаружи на улице. Прошло больше часа, и я начал сомневаться. Я прошел через магазин, ожидая увидеть портшез Северины ожидающим у дальнего конца тенистого пассажа.

Портшеза не было. Пока я как дурак стоял на улице, толкаемый подносами торговцев пирогами, а по моим ногам топтался мул, охотницу за золотом, видимо, пронесли через помещения, и портшез вынесли наружу через садовую калитку. Ловкая работа, Фалько!

Я подошел к дому. Квартиры на первом этаже были довольно скромные. Без окон. Без растений в горшках. Без котят на лестнице. Только темноокрашенная дверь с решеткой на смотровом окошке. Рядом к стене была прикреплена небольшая керамическая табличка. Вывеска была темно-синяя, с черным текстом и рамкой из крошечных золотых звезд. На ней было написано по-гречески только одно слово: "Τύχη" 78.

Я знал, что это за место. Я знал, из какого рода сумасшедших, сморщенных ведьм должна быть эта Тюхе.

Я взял себя в руки, затем поднял кулак и решительно постучал.

– Есть ли возможность назначить встречу?

– Ты хочешь видеть ее сейчас?

– Если у нее никого нет…

– Да вроде свободна. Последний посетитель ушел некоторое время назад…

Я сглотнул. Затем я вошел, чтоб встретиться с женщиной-астрологом.

Я испытываю трепет перед подобными местами.

Я приготовился увидеть немытого вавилонянина, бормочущего тарабарщину. К моему облегчению, заполненная дымом комната для предсказаний должно быть находилась в другой части дома; вместо этого опрятный мальчик-раб привел меня в волнующе красивый приемный зал. Там был блестящий черно-белый мозаичный пол. Стены, выше деревянных панелей с простым узором, были окрашены в черный цвет; сами панели отделялись одна от другой стилизованными канделябрами и были украшены маленькими золотыми медальонами – завитки раковин и цветочные букеты. В зале стояли два стула с высокими спинками, какими пользуются женщины, они стояли по сторонам низкого белого мраморного стола, который весил, должно быть, не меньше полутонны. На одной стороне стола стояла астролябия (скорее всего нарочно, я так думаю), на другой лежали развернутые свитки с записями положений планет. Напротив двери находился ряд полок, на которых стояла целая коллекция старинных греческих ваз, при виде которых у аукционистов, что я знал, потекут слюнки – все в превосходном состоянии, все большого размера, все с рисунком в древнем геометрическом стиле; повторяющиеся ряды завитков, кружков и стилизованных антилоп – должно быть специально подобраны собирателем с отменным вкусом. Старинные вещи произвели на меня большее впечатление, чем обстановка. Кроме легкого аромата женских духов, словно комнату недавно покинули, не было никаких запахов ладана или наркотиков, чтоб усыпить внимание неосторожного посетителя. Никаких позвякивающих колокольчиков. Никакой тихой пьянящей музыки. Никаких карликов, выпрыгивающих из замаскированных шкафов…

– Добро пожаловать. Чем могу тебе помочь?

Женщина, что скользнула, раздвинув занавеси на двери, была опрятна, спокойна и обладала приятным голосом воспитанного человека. Ее латинское произношение была гораздо лучше моего.

Выглядела она на шестьдесят. Ее прямое темное платье висело на двух серебряных с чернью плечевых заколках, поэтому ее руки были обнажены, хотя и спрятаны в складках одеяния. Ее волосы были скорее тонкими, по большей частью темными, но с широкими серебряными прядями. В ее лице не было ничего профессионально мистического, за исключением слегка прикрытых тяжелыми веками глаз. Глаза не имели никакого особого цвета. Это было обычное лицо женщины, занимающейся бизнесом, в мужском мире Рима: дружелюбное, но таящее в глубине непреклонную твердость, и с едва заметным, как след улитки, оттенком личной горечи.

– Ты астролог?

Ее губы плотно сжались, как если бы она не одобряла меня.

– Я Тюхе.

– Греческое имя Фортуны 79 – прелестно!

– Это звучит оскорбительно.

– У меня есть немало менее красивых имен для людей, что тщетно дарят надежды тем, кто в отчаянии.

– Тогда я должна помнить, – ответила Тюхе, – что не стоит пробуждать твои имена.

Я ожидал, что найду себя предметом внимательного изучения.

– Я вижу, что ты не клиент, – прокомментировала она, хотя я ничего не сказал. Конечно, она притворялась, что будто читает мысли, что было частью ее профессиональных уловок.

– Меня зовут Фалько.

– Мне нет надобности знать твое имя.

– Избавь меня от пустой болтовни. Мистический треп вызывает у меня зубовный скрежет.

– О! Я вижу! – Ее лицо смягчилось, как если бы она жалела меня. – Здешняя обстановка разочаровала тебя. Ты ожидал, что будешь напуган до смерти. Полагал, что увидишь кудахчущую старую ведьму, кидающую сушеные потроха в ярко-зеленый огонь? Я перестала творить заклинания. Дым вреден для росписей. Лучше скажи мне, когда ты родился?