Черные перья. Работа для гробовщика - Марджери Эллингем Страница 21

– Что ж, тогда уходите!

Он рассмеялся и подошел к ней:

– Милая, ты очаровательна. Для тебя все элементарно, лишено помех, а тропинка лежит среди поляны, покрытой фиалками. Никаких сложностей и запретов. Ты воплощение девичьей наивности и простодушия. В наши дни это редкость и потому так привлекает меня. Все верно. Настал момент, чтобы старый пройдоха унес отсюда ноги. Однако посмотри, пожалуйста, вот туда.

Дэвид подвел Фрэнсис к окну и указал на одинокую фигуру, со скучающим видом присевшую на металлическое ограждение тротуара площади.

– Видишь его? – спросил он. – Служебные башмаки и прочие приметы полисмена в штатском. Если я выйду из дома, он сразу последует за мной. Для меня этот момент не лишен символизма. Впервые в жизни я оказался в капкане, герцогиня.

Рука Дэвида лежала на ее плече, и на мгновение Фрэнсис почувствовала, как его пальцы сжались.

– Но, если бы его там не было, вы бы ушли? – спросила она.

– Господи, да я улетел бы, как на крыльях!

К всеобщему удивлению, Габриэлла не устранилась от организации похорон, в ее мнении по этому поводу отчетливо проступил викторианский инстинкт социального самосохранения.

– Тихо? – возмущенно переспросила она, сидя в кресле, где неизменно располагалась после обеда. – В такие-то времена? Не смешите меня. Мы ни в коем случае не должны признавать, что в нашей семье случилось нечто скандальное. Наш несчастный никчемный родственник умер, но в наших же интересах похоронить его достойно, по правилам. А если несколько охотников за сенсациями крутятся рядом с домом, то не бойтесь подкинуть им что-нибудь для отвлечения внимания.

Она неодобрительно отнеслась к участию Дэвида в организации дел и прямо заявила ему об этом, но поскольку его имя уже сообщили поверенным семьи, ей пришлось согласиться, что его отстранение вызовет еще больше кривотолков. После чего Габриэлла провела с Дэвидом, Уортингтоном и хозяином похоронной конторы почти час, запершись у себя в спальне.

Некоторые ее решения были устаревшими, но Фрэнсис, неофициально назначенная помощницей Габриэллы, скоро поняла, сколько здравого смысла крылось за внешней абсурдностью кодекса общественного поведения, зародившегося еще в прошлом веке. Она исполнила все, что ей велели, купив черные одеяния для себя, Филлиды и домашней прислуги. Вместе с мисс Дорсет разослала приглашения и инструкции относительно цветов для церемонии тем, кто заслуживал получения подобных посланий.

Траурные приготовления в значительной степени усугубили гнетущую атмосферу в доме. Переодетые в штатское полисмены, дежурившие на площади, помогали вносить венки в вестибюль, и инспектор Бриди с его вечно горевшими огнем глубоко посаженными глазами, казалось, навсегда пропах ароматом лилий. Немного напуганные продавщицы из магазина дамского платья вместе с принесенными манекенами были препровождены в комнату Габриэллы, где она заставила их маршировать перед собой в роскошных траурных нарядах, пока не убедилась, что ее внучки окажутся одеты подобающе случаю.

Но при этом никто не плакал. Все происходило с угрюмой целеустремленностью и стойкостью.

Вечером накануне погребения Фрэнсис с охапкой черного шифона в руках столкнулась с Дэвидом у двери комнаты Филлиды. Дом источал запахи цветочного магазина, и присутствие смерти в нем ощущалось теперь даже более отчетливо, чем в то утро, когда труп Роберта обнаружили в зимнем саду.

Дэвида заметно потряхивало. Он будто стал моложе, а взгляд выдавал его беззащитность и уязвимость.

– Все как-то архаично. Даже отвратительно. Если бы нашелся человек, который действительно любил покойного, он бы просто разозлился. Кстати, ты уже слышала? Они установили местонахождение Лукара. Новость мгновенно попала на первые полосы газет. Он прислал телеграмму откуда-то из-за Атлантики. Между тем полицейские слоняются по всему дому, трутся с тобой плечами на лестнице, приветливо встречают в коридорах, однако ни о чем не рассказывают. Вероятно, так им положено, но это нервирует. Впрочем, кого волнует Лукар или кто-либо другой, пока в доме царит хаос? Обычно при подобных обстоятельствах мы оказались бы близки к истерике, но поскольку повсюду разыгрывается пантомима в постановке бабушки, все приобретает размытые очертания.

Фрэнсис с ним согласилась. Она очень устала, за последние несколько дней ее прелестное лицо осунулось, но это только придавало ему хрупкости и утонченности черт.

– Не поддавайся унынию, – продолжил Дэвид. – Не позволяй этой эфемерности глубоко проникнуть к себе в душу. Пойми главное: старушка организовала похороны мудро. Вот что самое поразительное. Здравый смысл. В какой-то степени даже проявление гениальности. Все двери остаются открытыми. Люди, которые пока не понимают, чем обернется ситуация, могут просто прислать цветы, однако воздержаться от участия в похоронах. Так они спасут свое лицо в любом случае. Если каким-то чудом дурной душок этого происшествия сам по себе развеется, дружеские отношения можно будет восстановить без труда… А если нет… – Казалось, подобный поворот событий тревожил его, потому что он посмотрел на дверь спальни Филлиды и нахмурился. – Зайдешь к ней? Мне бы хотелось, чтобы ты зашла.

В заботе Дэвида о состоянии другой женщины сквозила личная заинтересованность. Фрэнсис попыталась внушить себе, будто разделяет его чувства, но одновременно ощутила старый как мир укол в сердце, какой всегда получают представительницы слабого пола, понимая победу соперницы, пусть даже мнимой.

Дэвид тоже осознавал неловкость положения:

– Я провел вместе с ней весь вечер. И мне все еще кажется, что ее нельзя оставлять в одиночестве.

– Я побуду с ней.

Но тон Фрэнсис с головой выдал ее, как и направленный мимо Дэвида взгляд. На мгновение она смогла разглядеть его без маски безразличия. Он предстал перед ней совершенно беспомощным, а выражение лица неожиданно стало умоляющим.

– Прояви милосердие, покажи свое золотое сердечко, герцогиня, – сказал Дэвид.

Позднее Фрэнсис осознала, что именно в тот момент они, как никогда прежде, оказались близки к пониманию друг друга. Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появилась исхудавшая Филлида Мадригал.

– Шепот, – произнесла она едва слышно. – Шепот за моей дверью. Он доносится непрерывно. Я больше не могу выносить этого. Почему бы вам просто не войти?

– Прости, дорогая. Я даже не догадывалась, насколько близко к твоей двери мы стояли. – Фрэнсис поспешно вошла в спальню. – Послушай, Габриэлла говорит…

Закончить фразу ей не удалось, потому что Филлида выхватила свое платье из ее рук и швырнула на кресло. Она вся дрожала, а цвет домашнего халата лишь подчеркивал зеленый оттенок ее лица.

– Вряд ли мне когда-нибудь снова понадобится вечернее платье! – воскликнула Филлида. – Так и передай Габриэлле! И еще передай…

Ее губы словно свело, и она лишилась дара речи. Фрэнсис обняла сестру.