Обман - Андерс де ла Мотт Страница 22

Закончив разговор, она отложила мобильник в сторону и медленно наклонилась над письменным столом. Посидев в таком положении несколько мгновений, выдвинула ящик письменного стола и достала какие-то бумаги. После посещения хранилища она никак не могла сложить куски головоломки.

А потом нашлась копия договора на аренду банковской ячейки.

До этого Ребекка не сомневалась в том, что ячейка арендована Хенке. Но она ошибалась. Ее открывали в 1986 году, ее и Хенке имена значились немного ниже, где указывались прочие лица, имеющие доступ к ячейке для ценностей.

Другими словами, Хенке о ячейке знал так же мало, как и сама Ребекка.

Письма с напоминанием об истечении срока оплаты ячейки, видимо, были направлены им обоим; разница только в том, что его почту, по всей видимости, конфисковали прежде, чем он успел его прочесть. Таким образом, секреты, хранившиеся в ячейке, принадлежали не Хенке, а человеку, чье имя значится в верхней строчке с указанием владельца. Человеку, владевшему связкой ключей до того, как ее унаследовал Хенке.

Эрланду Вильхельму Петтерссону. Их отцу.

* * *

Когда до автобуса оставалось метров двадцать, тот замигал левым поворотником. А он уже истощил все силы. Автобус отъехал от остановки. До него оставалось десять метров.

Восемь.

Пять.

Расстояние перестало сокращаться. Затем оно снова начало медленно увеличиваться по мере того, как автобус поехал под горку к Слюссену.

Проклятье!

Эйч Пи почувствовал, как внутри у него все сжалось, заметил, как подступает тошнота, и попытался ее подавить, сглотнув слюну и заставляя ноги бежать вперед…

Прямоугольный силуэт автобуса становился все меньше. Снова затошнило, почти вырвало. Автобус исчез из поля зрения. Но он не собирался сдаваться.

Третий приступ тошноты Эйч Пи подавить не смог, и ему пришлось, шатаясь, сделать несколько шагов, чтобы не заблевать себе кроссовки. Нет сомнения, что автобус приехал к Слюссену уже минуту назад, что означало, что Эйч Пи так или иначе туда не успееет. К тому моменту автобус уже будет ехать по мосту Шеппсбрун в сторону центра.

Придется ему положиться на удачу. В прошлый раз он видел двойника Эрмана у входа в метро; может быть, он и на этот раз туда направляется? Если повезет, Эйч Пи может успеть поймать его у дверей в вестибюль метро. Все, что ему нужно, это оказаться с ним рядом на пару секунд…

Он свернул направо на улицу Йотгатсбаккен и заставил свои негнущиеся ноги обойти музей города справа. Желудок сигнализировал, что готов снова «выстрелить». В этот же миг перед ним открылась площадь Рюссгорден. Эйч Пи резко остановился, прокашлялся и сплюнул на сторону из угла рта горечь. Легкие болели, сердце билось в груди так, что он машинально зажмурился от боли, но при этом не сводил глаз с площади. Он где-то здесь, среди всех этих людей.

Должен быть тут, во всяком случае.

Или…

Нет…

Черт!

Пульс медленно успокоился, отчего стали меньше и спазмы в животе. Эйч Пи сделал еще несколько шагов вперед по площади. По-прежнему никого. Либо уже успел зайти в метро, либо поехал в город на автобусе.

Вот это его, Эйч Пи, типичное невезение!

Всплеск адреналина начал сходить на нет, и он сразу почувствовал, что почти теряет сознание. Упершись ладонями в колени, снова выплюнул на камни под ногами поднявшийся из желудка сгусток рвоты.

«Вот гадость-то!» – прошипел кто-то справа от него, но ему было наплевать.

Брусчатка под ним, похоже, вертелась против часовой стрелки, по спине хлестал пот, мокрым был уже пояс брюк, а на рубашке светлых участков не осталось совсем. Эйч Пи еще ниже наклонил голову к коленям, чтобы кровь приливала к голове. Постояв так с минуту, он наконец собрался с силами. Когда земля под ногами перестала кружиться, сделал глубокий вдох и обернулся. И тут же увидел его. В застекленном вестибюле, ведущем к лифту, всего метрах в восьмидесяти от себя. Белая рубашка, костюмные брюки и светлый пиджак, непринужденно перекинутый через плечо.

Несмотря на другую одежду, несмотря на то, что этот мужчина гладко выбрит, выглядит похудевшим и абсолютно нормальным, он невероятно похож на Эрмана.

Можно даже сказать, похож до противного…

Нужно подойти еще поближе, чтобы убедиться окончательно.

Эйч Пи, шатаясь, сделал несколько шагов вперед, потом еще пару, и в эту секунду увидел, что кабина лифта начала опускаться вниз. Он еще ускорился, буквально заставляя себя переставлять ноги.

Сначала он увидел, как исчезли ботинки этого мужчины, затем ноги, затем торс, но прежде чем под уровнем улицы скрылась из виду его голова, Эйч Пи встретился с ним взглядом.

Мать честная!..

* * *

Так какого же черта у отца была тайная банковская ячейка с фальшивыми паспортами, тысячами наличных долларов и крупнокалиберным револьвером? Если бы речь шла о шпионском романе, то ответ был бы очевиден, но ведь это же ее собственный отец, черт возьми! Обычный свенссон [38]с обычной работой, квартирой в Багармоссене, женой и двумя детьми.

В общей сложности пять паспортов, разложенных перед ней на письменном столе. Помимо южноафриканского, швейцарский, канадский, бельгийский и югославский. Все со штампами о въезде в другие страны, в основном в США, но случались штампы и других государств. Кроме всего прочего, на предпоследней странице канадского паспорта Ребекка нашла старую черно-белую фотографию, практически вклеившуюся между страницами. На ней были изображены человек тридцать молодых мужчин в военной форме, позирующих перед танком. На башне большие белые буквы «UN» [39].

«В «голубых беретах», Кипр 1964», – написал кто-то на обороте старомодным изысканным почерком, очень напоминавшим папин, и ее сердце забилось еще сильнее.

Резкость на снимке оставляла желать лучшего, и большинство лиц едва можно было различить. Но один из мужчин, сидевший на корточках в третьем ряду, выглядел очень знакомо, особенно нос и глаза. Разве ее отец служил в миротворцах ООН? Почему же он тогда никогда об этом не упоминал?

Она знала, что в молодости он был резервистом – так они и познакомились с дядей Таге, – и встречи однополчан были одной из немногих вещей, приводивших его в хорошее настроение. Но чтобы папа служил за границей и никогда об этом даже не упоминал, это было как-то странно. Конечно, он был не из болтливых, но в любом случае какие-то эмблемы, дипломы или иные сувениры, которые привозили в большом количестве ее собственные послужившие в миротворцах коллеги и заполняли ими свои кабинеты, должны были сохраниться.