Трагический исход - Марсель Аллен Страница 23

И поскольку матушка Ландри широко раскрыла от удивления глаза, Зизи удалился, напевая про себя:

– Я у баронов служу! Прекрасно! Кто бы мог подумать, что еще несколько лет тому назад я… барахтался здесь в этой грязи со своими друзьями.

Зизи сам разрешил себе взять отпуск во второй половине дня, не спросив разрешения у своих новых господ: он воспользовался выходом лавочника, покидавшего буфетную особняка на улице Спонтини, чтобы пойти за ним по пятам и вдохнуть хоть немного «воздуха свободы».

Мальчуган не колебался, где провести время: он решил поехать в Бельвиль! Однако во время поездки в метро он часто смотрел на часы, как человек, который боится опоздать на свидание. Два или три раза он повторял про себя:

– Сегодня среда, а «она» мне назначила встречу в четыре часа, у меня еще есть время, но не стоит бездельничать, старуха не любит, когда ее надувают.

Зизи после своего визита на улицу Солитэр, вышел на улицу Муцайя, по которой он прогуливался несколько минут, переходя с одного тротуара на другой, обращая внимание на афиши, направляясь к шоссе, чтобы увидеть проходящий автобус; толкая людей, мешая всем, кто попадался на его пути.

В какой-то момент он пристроился позади одной молоденькой служанки, которая несла, повесив на руку, тяжелую корзину.

– Сейчас мы повеселимся, – решил Зизи и начал мало-помалу налегать рукой на край корзины, делая ее все более и более тяжелой. Неожиданно он навалился на нее всей своей тяжестью, так что служанке пришлось выпустить корзину из рук.

– Вот так да! – воскликнул Зизи. – Вот это подружка, у которой все валится из рук.

Он собрался уже удирать, не желая выслушивать упреки молодой девушки, но когда та повернулась к нему лицом, Зизи узнал ее и разразился хохотом:

– Черт возьми, как глупо получилось! Это ты, Адель!

– Дурак, – ругалась служанка, покраснев от гнева. – И что за манеры останавливать таким образом порядочных людей!

Зизи извинился на свой лад:

– Я и не знал, что это ты. Если бы знал, то придумал бы другую шутку.

– Какую же? – полюбопытствовала она.

– Ну так вот, я бы опрокинул тебя на землю вместе с твоей корзиной, чтобы выставить напоказ твои ножки.

– Зизи, – упрекнула его молодая женщина, – ты становишься все более и более несносным!

Затем совершенно беззлобно она спросила:

– Что-то я давно тебя не видела в нашем квартале, что-нибудь случилось?

Молодая девушка вдруг обратила внимание на фуражку грума с вензелями из золотых букв, увенчанных короной.

– Вот так штука, ты затесался в шикарное общество?

– Да, – сказал Зизи и продолжал с важным видом: – У меня на голове теперь украшение… вышитая корона… настоящая, как у маленького Иисуса или как у жеманниц короля Англии.

Он старался рассмешить миловидную девушку:

– И пусть моя прачка вышьет корону везде, даже на моих носках и на фланелевых жилетах.

Адель разразилась хохотом. Подхватив корзину, она сказала ему:

– Проводи меня. Здесь недалеко, посмеемся вместе…

Но Зизи отрицательно покачал головой:

– Если только недалеко. Знаешь, я не иду в ту сторону.

– Твое дело. – Молодая девушка не настаивала.

Между тем Зизи спохватился, шагая рядом с Адель:

– Ты не скажешь мне, Адель, что ты поделываешь сегодня?

И он посмотрел на нее внимательно, оценивая взглядом знатока тонкую талию молодой девушки, восхищаясь цветом ее лица, растрепанными волосами.

– А ты ничего, – заметил он. – И крутишь по-прежнему любовь с человеком по прозвищу Горелка и с тем, кого называют Иллюминатор? Ты поддерживаешь с ними отношения?

Молодая девушка пожала плечами:

– Знаешь, они не пристают более ко мне, и я не нуждаюсь в них… но может случиться… Подождем лучших времен!

– А этот отпетый Горелка, – продолжал Зизи, – по-прежнему такой же бездельник и ни гроша в кармане?

– Да, по-прежнему, – ответила Адель, – хотя теперь он немного занят… он работает. Он сказал мне, что работает на ратодроме на проспекте Сен-Уэн.

– Ах вот как! – воскликнул Зизи. – Нужно будет его навестить. Я как раз туда собираюсь. А что поделывает Иллюминатор?

– Иллюминатор? Он не подорвет свое здоровье на работе! Он ведь только и делает, что сопровождает Горелку.

– Вполне согласен, – сказал Зизи, негромко посмеиваясь.

Грум действительно мог оценить достаточно хорошо работоспособность Иллюминатора и Горелки. Ведь он вырос в Бельвиле, скитаясь всю свою юность по многолюдным улицам квартала, он хорошо знал, что из себя представляют в действительности эти два хулигана – «лейтенанты Фантомаса», так их называли иногда в их окружении, где их больше боялись, чем любили.

Иллюминатор и Горелка пользовались в Бельвиле, как и в других местах, сомнительной репутацией… и Зизи, быть может, относился к ним с пренебрежением – ведь он был в душе честным человеком, и к общей любовнице этих двух бандитов, прекрасной Адель, он не испытывал горячей симпатии.

– А ты, Адель, где ты вкалываешь? – спросил Зизи.

Адель гордо выпрямилась:

– Я-то? В бистро за углом… Я работаю служанкой, мне не платят, но мои мужчины пожирают меня глазами! Ты понял?

– Да, я понял! – сказал Зизи. – Ты, ты выбиваешься из сил, а они только жиреют… Несомненно, все женщины просто дуры!

Покинув служанку на этот раз окончательно, Зизи беспечно отправился в направлении к железнодорожному вокзалу окружной дорогой, чтобы потом пройти на улицу Сен-Уэн.

В пути Зизи подтвердил свою репутацию шаловливого проказника и вечного гавроша: он связал одной веревкой двух бродячих псов и стащил с полки продавца фруктов несколько дозревающих на солнце груш.

Спустя полчаса Зизи перешел через железнодорожный путь и, оказавшись за городской чертой и пробежав еще несколько сотен метров по проспекту Сен-Уэн, остановился перед маленькой приоткрытой дверцей посредине проволочного ограждения. Человек большого роста, стоявший возле двери, схватил его за рукав.

– Ах ты грязная тварь, – бранился он, – плати два гроша, чтобы пройти сюда.

Зизи порылся в своем кармане и заплатил, не рассуждая.

Новый грум барона де Леско оказался в огромном огороженном пространстве, большом участке земли между крепостными стенами и первыми домами Сен-Уэн.

Несколько чахлых деревьев плохо укрывали его от непогоды. За столами, с расставленными на них бутылками и стаканами, сидели мужчины, похожие на сутенеров, и женщины сомнительного вида.