Убийство Халланда - Пиа Юль Страница 23

— Привет, Гудрун! — сказала она. — Что ты здесь делаешь?

У Гудрун отвалилась челюсть.

— Нет, это ты что здесь делаешь? Ты же сюда не хотела!

— А вот теперь она здесь! — сказала я радостно, и тут же пожалела об этом и еще больше занервничала.

— Мы садимся есть, ты не хочешь войти? — предложила Эбби.

— Нет, не хочет, — произнесла я как можно тише. Я спохватилась, что я в банном халате и всклокоченная, на ней же, как и в тот раз, мини-юбка. Она определенно сюда не хочет. Она подалась вперед, но я не сдвинулась с места. — Она разыскивает Трольса, только его здесь нет, верно?

— Да, — подтвердила Эбби. — Его здесь нет. А где близнецы?

— Идите в задницу! — выкрикнула она и сердитыми шагами направилась через площадь.

— Еще чего! — ответили мы дружно, когда я закрыла дверь.

Мы вернулись в гостиную. Эбби сказала:

— Прошу к столу!

И тут опять раздался звонок.

— Нет, я должна одеться! — крикнула я и побежала в спальню. — Не впускай ее!

По голосам я определила, что это не Гудрун, а какой-то мужчина, которого, надо думать, впустили, потому что голоса удалились в гостиную. Я посмотрелась в зеркало. И это лицо видела Гудрун. Черные круги от бессонницы, туши, выпивки и тоски — и мокрые волосы. С этим надо что-то делать. А что, если это Фундер? Он же только что звонил, но не сказал откуда.

По правде, мне всегда недоставало умения прихорашиваться, к тому же мое любопытство перевесило мое тщеславие. Тем не менее я довольно долго приводила себя в порядок, когда я наконец появилась на кухне, у меня было такое чувство, будто я прервала длинную глубокомысленную беседу. Мне почудилось, что у Эбби сияют глаза. Гость был и на сей раз небрит, я вновь могла лицезреть его подбородок; он сидел, вытянув длинные ноги и заложив руки за шею. Стол был накрыт на троих.

Он улыбнулся мне, но в его глазах я уловила насмешку.

— Как твоя голова? — спросил он.

Сегодня мне вряд ли бы удалось почувствовать его спиной.

— С ней полный порядок! — Я села, предоставив Эбби накладывать. — Бранд еще не вернулся?

— Нет, теперь он объявлен в розыск. Я даже толком не знаю…

Нам на головы мог обрушиться потолок. Он, естественно, не обрушился, но такое вполне могло произойти, я на секунду себе это представила — и, вздрогнув, пригнулась.

— Что с тобой? — удивилась Эбби.

Я пожалась и помотала головой.

— Я слышала, вчера вечером ты неплохо повеселилась, — заметила она.

— Ну, я бы так не сказала, — ответила я, поглядев на Гостя. Похоже, глаза у него зеленые, а я думала — голубые. — Я вовсе не веселилась, но я напилась. Такое случается, только это впервые за много лет.

— Неправда! — сказала Эбби.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что это неправда!

Я посмотрела на нее. Гость улыбнулся.

— Мы много лет не виделись, — пояснила я. — Это моя дочь.

— Она мне рассказала, — ответил он и похвалил еду: — Вкусно!

— Да. Я уже несколько дней не ела по-человечески.

— Может, мне сходить за бутылкой вина? — предложил он.

— Нет, спасибо. — Я поднялась, чтобы наполнить графин водой. — На самом деле я пью очень редко и очень мало.

— Мои родители развелись из-за того, что моя мать пила! — сообщила Эбби, перегнувшись к нему через стол, словно у них была общая тайна.

Я растерялась. А потом все же сказала:

— Это не так, Эбби, и ты это знаешь!

— Но хорошо, что ты теперь взяла себя в руки! — Она ела, не глядя на меня.

Я покачала головой, мне было очень неловко. Но могла ли я после вчерашнего стукнуть по столу и поклясться, что я не пью? Гость видел, как я танцевала с Бьёрном, трезвая я так себя не веду. К тому же я самолично предложила ему «О. П.». Безо всякого хлеба с селедкой. Лучше всего было промолчать, мне совсем не хотелось ссориться с Эбби, но я почти физически ощущала ее презрение.

— Куда же, черт возьми, подевался Брандт? — сказала я, чтобы поддержать разговор.

Хотя я сидела опустив глаза в тарелку, я перехватила взгляд, которым они обменялись, мне, конечно же, было невдомек, что он выражал, но он имел место и был долгим. Они ничего не ответили.

— Вы случайно не знакомы? — сказала я, откладывая в сторону нож с вилкой. — Вы раньше не встречались?

— Нет, а разве похоже? — обрадованно спросила Эбби.

— И в самом деле, похоже. — Он, должно быть, намного, намного ее старше. Только вот на сколько? Когда надо угадать возраст, я безнадежна. Тем более что конфирманты теперь водят машины, в банке меня консультируют чуть ли не тинейджеры, а пенсионеры оказываются моими сверстниками. — И чем же ты занимаешься в Архиве?

— Просматриваю старые фотографии этого края, — сказал он. — Они нужны мне для книги. Тьфу ты! Собака! Вот проклятье!

— Она все еще здесь? Почему его сестра не заберет ее?

— Сестра на Канарах, спасибо за угощение и извините, что ухожу, но мне надо выгулять собаку, собственно, я приходил сказать тебе про розыск, а потом меня пригласили поесть, и я напрочь о ней забыл!

— А можно я с вами? — спросила Эбби. — Обожаю собак! Какой она породы?

Вот так. Оставила меня у разбитого корыта.

— Ты вернешься? — крикнула я ей вдогонку. — Переночуешь здесь?

А в общем-то, это не важно, я могла на ночь не запирать, ну а сейчас я умирала хотела спать. Все равно я слишком устала для большого разговора по поводу воссоединения. Каким он должен быть или каким получится — ломать над этим голову у меня не было сил, возможно, он уже и состоялся, только я не уразумела. Сон. Тяжелый сон пойдет мне на пользу.

Я чувствую свое убожество, видя, как другие приходят в ажитацию.

Карин Михаэлис «Эльзи Линдтнер» [35]

Ранним утром я отправилась под зонтом на кладбище. Я очнулась от сна с головной болью и чем-то еще, что я определила как угрызения совести. Я не была на могиле Халланда с вечера пятницы. Неужели это из рук вон? У меня было такое чувство, что я его забросила, хотя самому ему, наверное, было безразлично. Оказалось, я вышла из дому ни свет ни заря, было сумрачно, прохладно, площадь еще не проснулась. Когда я вступила на кладбище, там было тише обычного. Зато тем громче отдавались мои шаги. Среди могил носились какие-то тени, я не испугалась, успела лишь подумать: привидения. Интересно, это были духи или туман? Могила Халланда по-прежнему была завалена цветами, кто-то в них явно рылся и некоторые отшвырнул в сторону, прямо на землю. Честно постояв посмотрев на могилу, я поняла: мне вовсе не обязательно так часто сюда приходить. Ведь он не здесь. Его отсутствия даже не замечалось, потому что при жизни это место было — не его. Выйдя из города, я спустилась к фьорду, прошлась вдоль берега, потом поднялась вверх по главной улице, пересекла площадь и вернулась домой.