Честный акционер - Фридрих Незнанский Страница 23

— Кого?

— Журналиста, которому доверяем и который оказывал нам помощь. Ведь долг платежом красен, правда?

— Правда, — приободрился журналист (идея насчет сотрудничества ему, похоже, понравилась).

— Ну вот, — кивнул Александр Борисович. — А если в вашей статье больше выдумки, чем правды… Бог вам судья, конечно. Но если это повторится еще раз, я приму самое деятельное участие в вашей карьере. Намек поняли?

— Понял, — вздохнул Бычихин.

— Хорошо. Вот вам моя визитка. Если будет что-то новое или если вспомните что-нибудь — звоните. Договорились?

— Договорились, — ответил журналист, взял визитку и, не глядя, запихал ее в карман джинсов.

— А теперь ноги в руки и — на совещание. «Завистник» Давыдов очень вами недоволен. Постарайтесь быть на хорошем счету.

— Слушаюсь, — покорно отозвался Бычихин. — Можно идти?

— Можно.

Бычихин развернулся и, пародируя армейский шаг, замаршировал в сторону кабинета главного редактора. Перед тем как завернуть за угол, он оглянулся и весело козырнул Турецкому.

Редакцию газеты «События и факты» Александр Борисович покидал в неважном настроении. Журналист Бычихин оказался мальчишкой, лжецом и клоуном, любителем создавать сенсации на пустом месте. А «таинственный незнакомец» — либо глупой выдумкой журналиста, либо любителем плохих розыгрышей. А скорей всего, и тем и другим вместе. Просто нашелся шутник, который решил немного попудрить журналистам мозги, разыграл из себя «спецагента». Нашептал что-нибудь Бычихину по телефону, а при встрече по-бубнил себе что-нибудь под нос. Впрочем, и бубнить-то особо ничего не надо было. Богатое воображение Бычихина сделало все за шутника. И приписало «спец-агенту» свои собственные мысли и страхи. Вот и все.

«А может, оно и к лучшему, что все», — подумал Турецкий, шагая к машине.

В любом случае Александр Борисович решил пощадить мальчишку-журналиста и не наказывать его. Как знать, может, в будущем он станет вторым Чеховым? Вот тогда и сгодится его талант описывать зловещие «лиловые сумерки» и все, что к ним прилагается.

В кармане у Турецкого запиликал телефон.

— Александр Борисович, я все тщательно проверил, — раздался в трубке голос капитана Могильного. — «Мазда», обнаруженная в гараже Сыча, была взята напрокат в салоне «Автопробег» на паспорт и права, утерянные владельцем за два дня до этого. О пропаже или угоне машины в милицию никто не сообщал. В салоне «мазды» посторонних вещей не обнаружено. Отпечатки пальцев стерты. С Сычева взята подписка о невыезде. Рация, найденная в машине, действительно настроена на ту же частоту, что и рация Кизикова. Но; это все, что мы знаем.

— Значит, никаких концов?

— Никаких, Александр Борисович. Я еще раз потряс Сычева насчет парней, которые пригнали к нему в гараж «мазду», но он уперся как осел. Пацанов он не сдаст, это как пить дать. Я этого субъекта хорошо знаю. Даже если сам по статье пойдет. А как у вас? Потрясли журналиста?

— Угу.

— И как?

— Да никак. Похоже, мальчишка высосал сенсацию из пальца.

— Так я и думал, — отозвался капитан Могильный. — Кто-то заказал или по собственному почину?

— Утверждает, что сам додумался. Поди теперь проверь.

— Ясно. Ну ладно, я попробую поработать с парнями, которые постоянно пасутся возле сычевского гаража. Может, что-нибудь узнаю. Если что — позвоню. Пока!

В капитана Могильного Турецкий верил так же твердо, как в Славу Грязнова. Настоящий профессионал. Если есть хоть один шанс что-то узнать — будьте спокойны, Могильный это узнает.

Правда, дело об убийстве генералов продвигалось довольно медленно. Генпрокурор Истомин терзал Меркулова каждый день, а тот, в свою очередь, терзал Ту-редкого. Истомин был уверен в виновности бизнесмена Берлина, поэтому не понимал, «какого черта следователь Турецкий так долго тянет со сбором улик и доказательств!» Александр Борисович понимал, что рискует впасть в немилость у начальства, но «дело мертвых генералов» (так Турецкий окрестил его про себя) по-прежнему казалось ему крайне запутанным и неясным.

Между тем Володя Поремский занимался родственниками Геннадия Кизикова. И правдивость их слов также вызывала у него большие сомнения. «Я чувствую, что они водят меня за нос, — хмуро рассказывал Поремский, — чувствую, что они знают гораздо больше, чем говорят». На статью журналиста Бычихина Поремский отреагировал бурно: «Может, тут появится хоть какая-нибудь ниточка!» Однако Александр Борисович отнесся к его надеждам скептически и отдал распоряжение продолжать работу с родственниками погибшего киллера.

Алексей Антихович и Денис Шаповалов дружили с детства. Познакомились они лет двенадцать назад (было им тогда по десять лет), и с тех пор почти не разлучались, за исключением тех двух лет, которые Денис провел в армии.

Денис был из числа тех отчаянных голов, которые всюду ищут приключения, а получают неприятности. Алексей же, наоборот, отличался спокойным, уравновешенным нравом и никогда не лез на рожон. При столь разных характерах парням было комфортно вместе, они словно дополняли друг друга, как если бы природа-мать разделила одного человека на две половинки, надеЛив каждую противоположными крайностями, которые когда-то спокойно уживались внутри одной человеческой души. Они и внешне были разные. Алексей — худой и сухой, с узким лицом и голубыми задумчивыми глазами. Денис — плотный, коренастый, широкоплечий и улыбчивый.

В течение дня друзья почти не виделись. Алексей работал в фирме «Иванов и К°» — ездил по подмосковным аптекам, устанавливая на аптечные компьютеры программное обеспечение, разработанное этим самым «Ивановым» и его «К°». Денис же подвязался курьером в книжном издательстве. Иногда они пересекались в городе, чтобы выпить кружку-другую пива, но чаще встречались только по вечерам.

При столь различных характерах у обоих друзей была одна всепоглощающая страсть — автомобили. Они могли часами разглядывать автомобильные журналы, обсуждая достоинства и недостатки различных моделей «мерседеса» и «БМВ». По выходным наведывались в автосалоны, чтобы поглазеть на «крутые тачки», а если удача была к ним благосклонна, то и посидеть за рулем.

Любили они и покопаться под капотом, но, поскольку у самих друзей машин не было, им приходилось довольствоваться скромной ролью помощников у угрюмого автослесаря Сергея Сычева, которого все вокруг называли просто Сыч. Только здесь у них была реальная возможность поколесить по двору (а иногда и чуть подальше — например, до пивного ларька) на «буме-ре», «мерине» или «лексусе».

Сыч с ними почти не разговаривал, он вообще не отличался многословием. Но друзья знали, что он к ним здорово привык. Гараж Сыча находился на отшибе, и ему целый день не с кем было не то что поговорить (как было замечено выше, Сыч не был болтуном), но даже перекинуться взглядом. И если б не Денис с Алексеем, Сыч бы совсем одичал.