Тайные убийцы - Роберт Уилсон Страница 23

И помните, все здесь страдают, независимо от того, потеряли они близких или только видели чужие раны, лишились они своего жилья или же у них просто выбило окна. Вам предстоит тяжелая работа, и вы постоянно будете испытывать сильное давление, даже если за вашей спиной не будут тесниться журналисты. Вы сможете получить больше информации, если проявите больше сочувствия и понимания, чем при обычном расследовании. Все вы — хорошие люди, вот почему вы работаете в отделе расследования убийств. А теперь отправляйтесь и выясните, что произошло.

Они разошлись. Феррера осталась за его спиной. Фалькон вымыл голову под краном и вытер лицо и руки.

— Его зовут Фернандо. В разрушенном здании у него были жена и дочь, а его сын — среди тех детей, которые погибли в детском саду при взрыве. Узнайте, нет ли у него других родственников или хотя бы близких друзей. Здесь подойдет не каждый. После завтрака он вышел из дома, а через полчаса узнал, что потерял все. Когда он как следует это осознает, он может сойти с ума.

— Хотите, чтобы я побыла с ним?

— Я не могу себе это позволить. Проследите, чтобы его благополучно передали в руки психологов, они вот-вот должны приехать. Нужно, чтобы кто-то объяснил им, что с ним случилось, потому что он потерял способность внятно говорить. Он захочет остаться здесь, пока не найдут тела. Но не теряйте его из виду. Я хочу знать, куда он в конце концов попадет.

Они вышли из туалета. Саперы медленно продвигались по разрушенному классу, словно палеонтологи в поисках редких окаменелостей. Они наполняли пластиковые мешки своими находками. Еще две группы в бешеном темпе работали снаружи: им надо было побыстрее все закончить, чтобы в дело могла вступить техника, которая начнет разбирать завалы и поможет искать выживших.

Кристина Феррера вошла в класс, где медсестра только что закончила бинтовать порезы Фернандо. Она понимала, почему Фалькон поручил это задание именно ей. Медсестра старалась как могла, но Фернандо никак не реагировал: в голове у него, словно большие темные рыбины, ворочались совсем другие мысли. Медсестра завершила свою работу и собрала вещи. Кристина попросила ее как можно скорее прислать сюда кого-нибудь из психологов. Потом она села на стул у доски, на некотором расстоянии от Фернандо. Она не хотела подавлять его своим присутствием, хотя было ясно, что он сейчас настолько погружен в себя, что окружающий мир для него не существует. Его лицо то темнело от горя, то озарялось надеждой: так тени облаков проходят над полем.

— А вы кто? — спросил он спустя несколько минут, словно заметив ее впервые.

— Я из полиции. Меня зовут Кристина Феррера.

— Тут раньше был мужчина. Он где?

— Это мой шеф, Хавьер Фалькон. Старший инспектор отдела по расследованию убийств.

— Похоже, он свое дело знает.

— Он хороший человек, — сказала Феррера. — Необычный человек. Он докопается до самой сути.

— Но мы же все знаем, кто это сделал, разве не так?

— Пока нет.

— Марокканцы.

— Об этом пока рано судить.

— А вы поспрашивайте у тех, кто тут живет. Мы все про это думали. С самого одиннадцатого марта мы смотрели, как они туда заходят, и ждали.

— Вы хотите сказать — в мечеть? Ту, что в подвале?

— Точно.

— Знаете, мечети посещают не только марокканцы. Многие испанцы принимают ислам.

— Я работаю на стройке, — сказал он, не обратив никакого внимания на ее взвешенную фразу. — Делаю такие же здания, как это. И гораздо лучше, чем это. Я работаю со сталью.

— В Севилье?

— Да, строю квартиры для богатых молодых специалистов… по крайней мере, так мне говорят.

Голова у Фернандо была вывернута, и теперь он пытался разобраться, как стоит мебель. Внезапно он осознал пустоту этой мебели, и это вновь погрузило его в пучину тоски, заставило вспомнить об утрате. Он пытался рассказывать о своей работе на стройке, но перед его глазами то и дело появлялись его жена и дочь, падающие сквозь сталь и бетон. Ему хотелось выбраться из себя самого, из своего тела и головы… но куда? Где его ум сможет получить передышку? Вертолет, молотивший лопастями воздух, повернул его мысли в другое русло.

— У вас есть дети? — спросил он.

— Мальчик и девочка, — ответила она.

— Сколько лет?

— Сыну шестнадцать. Дочери четырнадцать.

— Хорошие дети, — сказал он, не столько спрашивая, сколько выражая надежду.

— Сейчас с ними трудно, — заметила она. — Три года назад умер их отец. Им нелегко было это пережить.

— Извините, — сказал он. Но он хотел, чтобы ее несчастье хотя бы на время заглушило его собственное. — Как он умер?

— Он умер от редкой разновидности рака.

— Тяжело вашим детям. В этом возрасте отец очень нужен, — проговорил он. — А то они выливают все на мать, чтобы набраться смелости и восстать против мира. Так мне объясняла Глория. А отец нужен, чтобы показать им, что бунтовать не так просто, как им кажется.

— Может быть, вы и правы.

— Глория говорит, я хороший отец.

— Ваша жена…

— Да, моя жена, — ответил он.

— Можете мне рассказать о ваших детях? — попросила она.

Но он не мог. У него не было для этого слов. Подняв руку над полом, он показывал их рост, потом он указал на окно разрушенного дома и в конце концов вытащил из-под рубашки рисунок. И рисунок все сказал за него: палочки, треугольнички, высокий прямоугольник с окнами, круглое зеленое дерево, а за ним — громадное оранжевое солнце в синем небе.

Прибыл бульдозер, а за ним — огромный кран: они расчистили участок между разрушенным жилым домом и детским садом. Позади крана начали маневрировать два самосвала; экскаватор стал грузить в их кузова мусор и обломки. На расчищенной площадке кран встал на свои опоры, и группа рабочих в желтых касках начала готовить стрелу.

На улицу Лос-Ромерос, по другую сторону здания, привезли из управления полиции сменную одежду для Фалькона. Остальные сотрудники отдела убийств сейчас работали с местной полицией, идентифицируя машины и их владельцев. Явился, в полной форме, комиссар Эльвира; шеф пожарных провел его по зоне взрыва. Пока длился этот обход, помощник комиссара созывал руководителей всех групп, задействованных в операции, на совещание, которое должно было пройти в одном из классов детского сада. Когда комиссар и его сопровождающие уже подходили к детскому саду, к Эльвире приблизилась женщина и подала ему список из двенадцати фамилий.

— Кто эти люди? — спросил Эльвира.

— Это все мужчины, которые были в мечети во время взрыва, тут не указан только имам, Абделькрим Бенабура, — ответила она. — Меня зовут Эсперанса. Я испанка. Мой партнер — тоже испанец. Он был в этой мечети. Я выступаю от имени жен, матерей и подруг этих мужчин. Сейчас мы скрываемся. Женщины, особенно марокканки, боятся, что люди могут подумать, будто наши мужья и сыновья имеют какое-то отношение к тому, что случилось. На обороте списка — номер мобильного. Мы хотим попросить вас позвонить, как только будут какие-то новости об их… хоть о чем-нибудь.