Как убить свою свекровь - Дороти Кэннелл Страница 23

Совет прозвучал как мастерски продуманное наказание. Лицо Эвдоры было мрачнее тучи, и в этот момент кожаное кресло повернулось к нам, а из его глубин раздался укоризненный голос:

– Как грустно, когда Господа Бога превращают в пугало, чтобы стращать детей и несчастных старушек!

– Мама! – Эвдора подскочила, но тут же рухнула на диван. – То-то мне показалось, что здесь пахнет табаком, но я решила, что вы в саду…

– Конечно, милочка, ты ведь выгоняешь меня из дома, если я курю. – Из дымовой завесы, скрывавшей обитателя кресла от наших взоров, вынырнула рука с зажатым в пальцах окурком. – Понимаешь, начался дождь и мне пришлось перейти сюда.

– И подслушать наш разговор…

– Это, само собой, нехорошо, – клуб дыма взвился вверх, – но, как я всегда говорю, в грехе есть своя прелесть.

– Простите, Элли. – Эвдора совершенно растерялась.

– Что вы, ничего страшного, – выдавила я.

– Именно, Дора! «Господь создал новый день, радуйтесь ему!»

Дама нашарила новую сигарету и восстала из кресла, как Афродита из дымного моря. Ей оказалось за семьдесят, римский нос и полные щеки на ее лице спорили, кто краснее, а седины в волосах было не так уж и много.

– Я довожусь ей свекровью. Мачеха ее мужа. Меня зовуг Бриджет Шип, но все знакомые зовут меня запросто Бриди.

– Вспомнила! Миссис Маллой, моя домработница, говорила, что вы приехали погостить.

– Правда? А она сказала, что я варю самое вкусное в мире варенье?

– Нет, но охотно верю! – Я плотоядно покосилась на намазанный вареньем хлебец.

– Так и знала, что моя слава прогремит и здесь! – Миссис Шип ухватила сигаретную пачку. – Великое дело – сплетни. Того и гляди, все тут узнают, что на ночь я кладу вставную челюсть в виски, а в юности напугала епископа так, что он из трусов выпрыгнул, когда я рассказала ему анекдот про попа и хористку!

Не зная, что сказать, я взглянула на Эвдору. Ее гримаса больше подходила убийце-рецидивисту, чем духовному лицу.

Неужели это эпидемия?! А вдруг бедные женщины рискуют подхватить от меня или Эвдоры злокачественное свекровие даже в автобусе? Не желая никого заразить этой страшной напастью, я была рада оказаться единственной пассажиркой автобуса № 39, когда он притормозил у калитки дома викария.

Перед уходом я заглянула в справочник и нашла адрес Тафферов. Выходя из автобуса на Рыночной площади Читтертон-Феллс, я еще не знала, что скажу домочадцам миссис Таффер, но для себя решила, что проглянувшее солнышко – хороший знак. Автобус умчался в пелену грибного дождичка. Я бросила несколько монет в кепку очередного побирушки, горько подумав, что этот уличный оборванец умеет распевать, как канарейка, а бедный мистер Дик с душой трубадура не может связать двух нот и вынужден жить у меня над конюшней, верный служению искусству… Тут я вспомнила, что у Папули великолепный бас профундо, и мне живо представилось, как раскаявшийся грешник ночью прокрадывается к балкону Мамули и заводит серенаду…

Преисполнившись оптимизма, я свернула на Китти-стрит. Может, сразу с порога так и сказать Резвушке: руки прочь от моего свекра! Или попросить ее уговорить Папулю на коленях приползти к Магдалине? Или последовать совету Эвдоры и предложить Резвушке извиниться перед Мамулей?

Размышляя, я проскочила нужный дом. Пришлось вернуться, снова миновав череду одинаковых коттеджей, изрядно смахивавших на картонные макеты. Ага, вот и дом Тафферов. Я откинула щеколду калитки, осторожно обогнула ржавый трехколесный велосипед и проскакала по криво нарисованным «классикам». Дорожка привела к покосившемуся крыльцу с жестяным навесом. И тут почему-то меня охватил такой страх, что даже колени подогнулись.

Вряд ли Резвушка Таффер примет меня с распростертыми объятиями, особенно после памятного званого обеда. Дверной молоточек выпал из моей ослабевшей руки и гулко ударил в дверь. Из дома тут же донесся усталый голос:

– Ну что еще, мелочь ты пузатая?! – Э-э…

Рука неимоверной длины выстрелила из-за двери и, прежде чем я успела отскочить, сгребла меня за шиворот и втащила в дом.

– Господи помилуй! Простите, ради бога! – Хрупкая особа в полном смятении вытаращилась на меня. – Я-то решила, что это Барни, мой семилетний поганец. Он все утро носится туда-сюда!

Фриззи Таффер не нуждалась в представлении, я сразу поняла, что передо мной замученная мать семейства. Рыжие волосы буйными кудрями обрамляли ее лицо.

– Мое имя Элли Хаскелл… Если я не вовремя, загляну как-нибудь в другой раз.

– Ни в коем случае! – Фриззи снова сгребла меня, но уже за руку, и я испугалась, как бы она не оторвала мне ее напрочь. – Только не уходите! Я все утро надеялась, что вы позвоните!

– Не мешало бы мне так и сделать, а не врываться к вам…

– Это даже лучше. Гораздо легче говорить с глазу на глаз. – Фриззи наконец-то отпустила мою руку и закрыла дверь. – Поверьте, я очень рада вас видеть!

Узенькая прихожая казалась голой. Стены блекло-бежевые, мебели почти никакой, зато по полу ровным слоем размазаны игрушечные машинки, паровозики, карандаши, книжки-раскраски и мячи. Игрушки были повсюду: на ступеньках, на подоконнике. Но жизнь Фриззи Таффер состояла не из одних развлечений – здоровенный пылесос вытянул свой хобот вдоль единственного потрепанного коврика.

– Боюсь, я разворошила осиное гнездо, – сокрушенно пробормотала я.

– Да что вы!

Фриззи сунула руки в карманы юбки и оглянулась на дверь гостиной. Та медленно приоткрылась. Девчушка месяцев восьми на удивление споро на четвереньках выползла в прихожую. Ангельская головка была увенчана шапкой огненно-рыжих кудрей. За малышкой с визгом мчался тощенький и тоже рыжий мальчуган лет четырех.

– Мама! Лора сломала мой конструктор!

– Она же не нарочно, Дастин. – Устало вздохнув, Фриззи подхватила свое младшенькое сокровище под мышку.

– Нет, нарочно! – Мальчуган бросился на пол и заколотил миниатюрными армейскими башмаками. – Ненавижу Лору! Давай отдадим ее обратно в роддом!

Тут он заметил меня, и веснушки на его любопытном носу засветились.

– Вы продавщица мороженого?

– Миссис Хаскелл – мамина подруга. – У нее есть близняшки чуть постарше Лоры. И я уверена, что ты сейчас скажешь миссис Хаскелл, как ты любишь свою маленькую сестричку.

– Я ее ненавижу! – Дастин вяло поднялся и, насупившись, уставился на меня. – А еще я ненавижу этого страшного деда, который ночью выгнал меня из постели, а сам в нее улегся.

Не веря своим ушам, я ошеломленно смотрела, как Фриззи ерошит локоны малышки.

– Ну все, Дастин, перестань! Ты сам говорил, что давно мечтал спать на верхней кровати вместе с Барни. Ведь вам было весело вместе!