"Калахари". Курсы машинописи для мужчин - Александр Макколл Смит Страница 23

Но вернемся к мистеру Молефело и мма Тсоламосесе. Мма Рамотсве надеялась, что мма Тсоламосесе не обратится в полицию, не станет ворошить прошлое. И тогда она скажет ей, что мистер Молефело хотел бы принести ей извинения и купить новый приемник. Она не обсуждала с ним точных размеров выплаты, но он сказал, что деньги не проблема. «Я потрачу столько, сколько нужно, — сказал он. — Чистая совесть важнее денег. Деньги можно взять в банке, а чистую совесть нельзя».

Что ж, придется действовать по обстоятельствам. Скоро появится почти неразличимый указатель, а за ним поворот на тряскую дорогу, по которой нужно будет ехать до холма, и там на самом краю деревни — если описания верны, — стоит дом мма Тсоламосесе.

Перед домом сидела на стуле старая женщина и толкла кукурузу в деревянной ступке. Увидев белый фургончик, она отложила пестик и встала, чтобы приветствовать мма Рамотсве.

Они обменялись традиционными приветствиями.

— Думела, мма, — произнесла мма Рамотсве. — Вы хорошо спали?

— Да, мма. Я спала хорошо.

Мма Рамотсве представилась и спросила, не зовут ли ее собеседницу мма Тсоламосесе?

Женщина улыбнулась. У нее было открытое доброе лицо, и мма Рамотсве сразу почувствовала к ней расположение.

— Я мма Тсоламосесе, — подтвердила она. — Это мой дом.

Мма Рамотсве приняла приглашение сесть на деревянный стул, скрепленный полосками кожи. Он казался не слишком надежным, но мма Рамотсве знала, что традиционные стулья прочно сделаны и выдержат ее вес. Потом женщина зашла в дом и вынесла кружку воды, которую мма Рамотсве приняла с благодарностью.

Дом был средних размеров для такой деревни. Квадратный, аккуратно крытый соломой, с глинобитными стенами цвета охры. На белой входной двери виднелись следы собачьих когтей. Из-за того, что занавески на окнах были опущены, в доме было темно. Оттуда доносились детские голоса.

— Со мной живут двое детей, — пояснила мма Тсоламосесе. — Дочь моего сына, его жена уехала в Шаше ухаживать за матерью. И дочь моей покойной дочери. Я присматриваю за обеими.

— Как и многие женщины, — сказала мма Рамотсве. — Дети и снова дети, до самой смерти. Наверное, этим и должна заниматься женщина.

Мма Тсоламосесе одобрительно кивнула. Она внимательно смотрела на мма Рамотсве. Ее умный взгляд переходил с лица посетительницы на ее одежду, потом на белый фургончик и обратно.

— Я всю жизнь смотрела за детьми, — продолжала мма Тсоламосесе. — С четырнадцати лет я нянчила ребенка старшей сестры. Потом у меня появились собственные дети, а теперь я стала бабушкой, моя работа продолжается. — Немного помолчав, она спросила: — Почему вы приехали ко мне, мма? Я очень рада вас видеть, но почему вы приехали?

Мма Рамотсве улыбнулась.

— Вы правы, я приехала сюда не для того, чтобы говорить о детях, — сказала она. — Я приехала поговорить о том, что случилось много лет назад.

Мма Тсоламосесе хотела что-то сказать, но сдержалась: хозяину полагалось дождаться, пока гость расскажет все сам.

— Насколько я знаю, ваш покойный муж работал в Управлении тюрем, — начала она.

— Да, — ответила мма Тсоламосесе. — Он был хороший человек. Он много лет работал в Управлении и дослужился до большой должности. Благодаря этому я получаю пенсию.

— Вы жили в Габороне около старого аэродрома? — продолжала мма Рамотсве. — И сдавали комнату студентам?

— Мы всегда так делали, — сказала мма Тсоламосесе, — чтобы сократить домашние расходы. Большого дохода это не приносило.

— У вас жил студент по имени Молефело, — сказала мма Рамотсве. — Студент Технического колледжа Ботсваны. Вы его помните?

Мма Тсоламосесе улыбнулась.

— Я прекрасно его помню. Он был очень хорошим мальчиком. Всегда таким опрятным.

Мма Рамотсве колебалась. Даже теперь, спустя много лет, нелегко сообщать о гнусном предательстве. Но ей придется это сделать. Приносить плохие новости — часть ее работы.

— Когда он жил у вас, — продолжала она, внимательно следя за выражением лица мма Тсоламосесе, — вас обокрали. Кто-то открыл окно и унес радиоприемник. Так?

Мма Тсоламосесе нахмурилась.

— Да. Такие вещи я не забываю. Это был очень хороший приемник.

Мма Рамотсве набрала в легкие побольше воздуха. Пора решаться.

— Его украл Молефело, — сказала она. — Это он взял ваше радио.

Поначалу мма Тсоламосесе растерялась. Потом наклонилась и погрузила пальцы в ступку с кукурузной мукой.

— Нет, — сказала она. — Это не он. Он жил с нами, когда это случилось. Вы ошибаетесь. Приемник украл кто-то другой. Наверное, один из заключенных. Жить рядом с тюрьмой всегда опасно.

— Нет, мма, — мягко возразила мма Рамотсве. — Это был не заключенный. Это был Молефело. Ему срочно понадобились деньги для… для одного дела. Вот он и стащил ваше радио и инсценировал ограбление. Он продал его за сто пула около железнодорожного вокзала. Вот как это было.

Мма Тсоламосесе бросила на мма Рамотсве недоверчивый взгляд.

— Откуда вы знаете, мма? Как вы можете говорить об этом, если вас там не было?

Мма Рамотсве вздохнула.

— Он сам мне сказал. Молефело. Он очень мучается — и мучился все эти годы. А теперь он хочет извиниться перед вами и купить вам новый приемник. Он хочет загладить свою вину.

— Приемник мне не нужен, — сказала мма Тсоламосесе. — Мне не нравится музыка, которую сейчас играют. Трень-брень. Сейчас не услышишь хорошей музыки.

— Это важно для него, — сказала мма Рамотсве и после небольшой паузы спросила: — Вы когда-нибудь делали что-нибудь плохое, мма?

Мма Тсоламосесе посмотрела на нее.

— Все делали, — ответила она.

— Верно, — согласилась мма Рамотсве. — Все. Но вам когда-нибудь хотелось исправить зло, которое вы совершили? Хотя бы один раз?

Наступила тишина. Мма Тсоламосесе отвела взгляд в сторону, туда, где поднимались холмы. Она сидела на стуле, обняв себя за колени.

— Да, — ответила она, — хотелось. Я это помню.

Мма Рамотсве не теряла времени.

— И так же чувствует себя Молефело. Почему бы не позволить ему принести извинения?

Мма Тсоламосесе ответила не сразу.

— Я согласна, — сказала она. — Это было давно. Хорошо, что он об этом вспомнил. Я не хочу, чтобы он мучился.

— Вы правы, мма, — сказала мма Рамотсве. — Вы поступили правильно.

Они еще немного посидели на солнце. Рядом лежали бобы, которые нужно было вылущить, и мма Рамотсве занялась бобами, пока мма Тсоламосесе толкла кукурузу — одна рука с шишковатыми суставами на пестике, другая на ободке деревянной ступки. Они выпили по кружке очень сладкого чая и почувствовали себя совершенно свободно в компании друг друга. Мма Тсоламосесе ничего не имела против извинений Молефело и согласилась с ним встретиться.