Брат мой Каин - Энн Перри Страница 23

Женевьева сообщила ему адрес Нивена, проживавшего примерно в миле от Мэрилебон-роуд. Она казалась немного встревоженной, однако не стала спрашивать, надеется ли детектив что-либо узнать у конкурента ее мужа.

Когда сыщик пришел туда в первый раз, дома не оказалось никого, кроме служанки – миниатюрной девушки, заявившей, что мистер Нивен ушел и она не имеет понятия, где он и в котором часу вернется.

Домашняя обстановка, выражение лица служанки, лежащий на полу пеньковый коврик, царящий в доме холод и пропитанный запахом сажи сырой воздух свидетельствовали о нужде, которую терпел хозяин этого жилища. Район, где он жил, не принадлежал к числу бедных, – невзгоды обрушились лишь на дом, куда сегодня пришел Монк. Стоило ему здесь оказаться, как его охватили какие-то смутные воспоминания: он вдруг ощутил прилив гнева и сожаления, почти не почувствовав страха.

В этот вечер дверь сыщику открыл сам Тайтус Нивен. Он оказался высоким худощавым господином с довольно длинным носом и живым умным лицом, одновременно выражавшим пренебрежение к себе самому и борющуюся с отчаянием надежду. Этот человек понравился Монку с первого взгляда, однако разум заставил его отнестись к новому знакомому с подозрением. Нивен оставался единственным из тех, кого теперь знал Уильям, кто имел причины – и, возможно, вполне обоснованные, – чтобы держать зло на Энгуса Стоунфилда. Насколько хорошо шли у него дела, Монк мог определить, лишь переступив порог его дома, однако сейчас Тайтус явно находился в бедственном положении.

– Добрый вечер, сэр, – с заметным недоумением проговорил хозяин дома, глядя гостю прямо в лицо.

– Мистер Тайтус Нивен? – спросил детектив, хотя и так точно знал, кто перед ним стоит.

– Да, сэр?

– Меня зовут Монк. Миссис Стоунфилд поручила мне выяснить, где в настоящее время находится мистер Стоунфилд. – Говорить недомолвками теперь не имело смысла. Ограничиваться лишь подобными вопросами, как и избегать их, было бы непростительной потерей времени, которого и так оставалось мало. Прошло уже восемь дней, как Энгуса видели в последний раз, а все усилия сыщика пока оставались тщетными.

– Проходите, сэр. – Нивен широко распахнул дверь и отступил на шаг, пропуская Уильяма. – В такую погоду не стоит разговаривать на крыльце.

– Спасибо.

Монк прошел внутрь и почти сразу увидел, сколь жестокая неудача постигла Тайтуса Нивена. Дом отличался изяществом архитектурных форм, и строитель явно прочил ему лучшее будущее. Предметы обстановки, изготовленные не раньше двух лет назад, обращали на себя внимания своей добротностью. Великолепные портьеры хозяин, судя по всему, собирался в последнюю очередь принести в жертву нужде, поскольку они не только охраняли дом от посторонних взглядов, но и создавали ощущение тепла, закрывая покрытое дождевыми каплями холодное стекло. Картин на стенах не было, хотя Монк наметанным глазом сразу определил, где раньше находились крюки, на которых они когда-то висели. Сыщик также не заметил каких-либо украшений, кроме простых дешевых часов, которые, если судить по портьерам, вовсе не соответствовали вкусу Нивена. Мебель отличалась добротным качеством, однако ее явно не хватало. Взгляд то и дело останавливался на пустых пространствах, а в большом камине едва тлела пара кусков угля, брошенных туда скорее по традиции, чем ради того, чтобы согреть помещение.

По выражению лица Тайтуса Монк убедился, что слова сейчас излишни, а Нивен догадался, что гостю все ясно. Любые замечания или оправдания были бы бесполезны: они лишь заставили бы хозяина, которому и так нелегко, страдать еще больше.

Уильям остановился в центре комнаты, посчитав невежливым садиться без приглашения и решив, что хозяин, чего доброго, воспримет это как неуважение к нему из-за того, что он теперь разорился.

– Осмелюсь предположить, что вы знаете, – начал Монк, – или предполагаете, что Энгус Стоунфилд пропал. Причины его исчезновения никому не известны. Сейчас его необходимо как можно скорее найти ради блага его близких. Миссисс Стоунфилд, естественно, очень переживает, полагая, что он мог неожиданно заболеть, стать жертвой нападения или что с ним случилась еще какая-нибудь неприятность.

Нивена, казалось, охватило неподдельное беспокойство. Если он сейчас притворялся, то в нем пропадал незаурядный актер. Но это тоже не следовало сбрасывать со счетов. Монку приходилось видеть подобные сцены и раньше.

– Мне очень жаль, – тихо проговорил Тайтус. – Бедный мистер Стоунфилд! Плохо, что мои возможности не позволяют теперь оказать ему помощь. – Он пожал плечами, чуть улыбнувшись. – Как видите, я сам едва свожу концы с концами. Я не видел Энгуса после… восемнадцатого числа. Я тогда приходил к нему в контору. Но вам наверняка об этом известно.

– Да, мистер Арбатнот мне говорил. Вы тогда не заметили в поведении мистера Стоунфилда ничего необычного? Как он с вами держался?

Нивен сделал жест в сторону дивана и сам сел на один из двух оставшихся в комнате больших стульев.

– Как обычно, – ответил он, увидев, что Монк устроился на диване. – Уравновешенно, вежливо… Он всегда умеет держать себя в руках, и собственные дела тоже. – Нахмурившись, неудачливый коммерсант с беспокойством посмотрел на детектива: – Понимаете, я не вкладываю в свои слова какой-либо отрицательный смысл; я вовсе не хочу сказать, что он вел себя словно деспот. Ничего подобного. Он всегда оставался очень обходительным. Любой из его работников скажет, что он был великодушен и никогда не поступал несправедливо или грубо.

– Что вы имеете в виду, мистер Нивен?

Уильям внимательно следил за собеседником, однако не замечал в нем ни смущения, ни малейшего намека на уклончивость. Тот лишь тщательно подбирал слова, и выражение его лица свидетельствовало о прежнем настроении и чуть насмешливом отношении к самому себе.

– Я имел в виду… Я хотел сказать, Энгус превосходно распоряжался собственной жизнью. Он почти никогда не допускал ошибок и не терял контроль над собой и над окружающей обстановкой, – объяснил Тайтус. – Он, похоже, всегда проявлял должную компетенцию.

– Вы знали его брата? – спросил Монк, и его неожиданно охватило любопытство.

– Брата? – Нивен явно удивился. – Я и не подозревал, что у него есть брат. Он занимается тем же делом, что и Энгус? Наверняка нет, иначе бы я узнал о нем. Женевьева… Миссис Стоунфилд… – Он чуть покраснел, тут же догадавшись, что выдал себя. – Миссис Стоунфилд никогда не говорила ни о каких его родственниках, кроме лорда Рэйвенсбрука, который был его опекуном в детстве, – продолжал Тайтус. – И если мне не изменяет память, она вспоминала о нем только раз или два. Им, похоже, вполне хватало собственной семьи для общения.

По лицу у него скользнула легкая тень страдания. Или он просто завидовал Стоунфилду? Это с новой остротой напомнило Монку, какой привлекательной показалась ему Женевьева, какой живой она была. Эта женщина не отличалась чрезмерной словоохотливостью и непоседливостью, но весь ее облик был проникнут какой-то особой чувственностью, делавшей других скучными в сравнении с нею.