Венера из меди - Линдсей Дэвис Страница 23

– Твое сердце знает; правда ли это.

Не было никакой проклятой причины, чтоб я оправдывался за Елену перед мелочными уколами вавилонской шарлатанки.

– Мое сердце у ее ног, - резко ответил я. – И я не буду винить ее, если она пнет его ногой прочь! Но не стоит относиться с неуважением к ее верности! Ты видишь меня, и сделала несколько точных умозаключений, но ты не можешь судить о моей женщине…

– Я могу судить о любом, – ответила гадалка спокойно, – посмотрев на того, кого они любят.

Как и любое астрологическое высказывание, это могло означать все, что вы хотели, а могло и вообще ничего.

Я вернулся по своим следам на Счетную улицу. Почти сразу портшез появился из дома. Я даже не успел добраться до своего привычного места за столом в забегаловке, задержавшись на противоположной стороне улицы, чтоб купить яблоко у старика, который держал там прилавок с фруктами. Он рассказывал мне о своем саде в Кампаньи 80, который находился всего в нескольких милях от овощной фермы семьи моей матери. Мы были так глубоко погружены в беседу о достопримечательностях и нравах Кампаньи, что я не мог так уж легко отвязаться от него и броситься преследовать носилки.

Затем, пока я все еще пытался отклонить предлагаемые старичком бесплатные фрукты, из прохода позади сырной лавки высунулась голова женщины, чей рост и фигура напоминали Северину. Но была ли это она? Во всяком случае, служанка у ее локтя была горничной охотницы за золотом…

Я заметил их совершенно случайно. Это позволяло предположить, что мое наблюдение было замечено; таким образом, мой промах у Тюхе был подстроен; и этот отбывший портшез был приманкой.

Обе женщины теперь наблюдали за забегаловкой. Я ждал у фруктового прилавка, пока они казалось не были удовлетворены видом пустой скамьи, где я обычно сидел. В конце концов они отправились пешком, а я предпринял все меры, чтоб следить за подозреваемой, оставаясь невидимым.

Если визит к гадалке и был показателен, то это было еще ничего, по сравнению с тем, что произошло дальше: Северина Зотика посетила мастерскую каменотеса.

Она заказывала надгробие.

Я мог догадаться, для кого.

После того, как она выбрала глыбу мрамора, я проследил за ее уходом. Лишь убедившись, что она направляется прямо к себе домой, я поспешил на встречу с каменотесом сам.

Его звали Скавр. Я нашел его в узком проходе между его запасами. С одной стороны были штабеля высотой до потолка грубо отесанных блоков вулканического туфа, применяемых в строительстве; с другой стороны ящики, закрывающие более мелкие мраморные плиты, которым суждено получить самовосхваляющие эпитафии второразрядных чиновников, стать памятниками старым солдатам и превратиться в трогательные таблички в память милых потерянных детей.

Скавр был низкорослый, могучий, покрытый пылью мужик с лысой макушкой, широким лицом, и маленькими ушами, стоявшими торчком по обеим сторонам его головы. Разумеется, все договоренности с клиентами были строго конфиденциальны. И, разумеется, размер взятки, которую с охотой могли обеспечить мои клиенты, ставил нас выше этого.

– Я интересуюсь Севериной Зотикой. Она должно быть из твоих постоянных клиенток, которых ты любишь – какая трагедия!

– Я выполнил один или два ее заказа, – признал Скавр, не находя нужным ссориться из-за моего шутливого вступления.

– Три мужа внизу, а следующий собирается! Прав ли я, что она только что заказала новый могильный камень?

Он кивнул.

– Я могу посмотреть текст надписи?

– Северина заходила только договориться о цене и внесла деньги за сам камень.

– Она назвала имя умершего?

– Нет.

– И что за история?

– Вовлечены другие люди – собирают деньги по подписке. Она должна посоветоваться с ними о словах, какие использовать.

"Держу пари! Факт в том, что их отношения столь благовоспитанны, что этому бедному парню желают смерти раньше, чем они придут к взаимному согласию!" Я начал сердиться.

– Это для нее обычно, что надгробный камень высекается заранее?

Скавр стал более осторожным. С одной стороны была процветающая торговля, а с другой стороны он не хотел оказаться перед фактом, что его обвинят как пособника. Я предупредил его, что вернусь, посмотреть что будет вырезано, затем оставил его с этим.

Он дал мне то, в чем я нуждался. Гороскоп и надгробие говорили сами за себя. Если никто не вмешается чтоб остановить Северину, Гортензий Нов покойник.

Некоторые информаторы, разузнав хоть самую малость, мчатся к клиенту с отчетом. А мне нравится сперва обдумать ситуацию. С тех пор, как я познакомился с Еленой Юстиной, большинство моих лучших умозаключений было сделано в ее компании; у нее острый ум, и она обладает преимуществом беспристрастного взгляда на мою работу. Ее одобрение всегда убеждало меня в правоте, а иногда она высказывала дельную мысль, которую я мог обратить в хитрую уловку и решить дело.

(Иногда Елена говорила, что я втершийся в доверие хорек, и это доказывает мою точку зрения о ее проницательности.)

Я появился у дверей дома сенатора около девяти, перед обедом. Привратник был моим старым недоброжелателем. Он с готовностью сказал мне, что Елены не дома.

Я спросил, куда она пошла. В баню. В которую? Он не знал. Я все равно ему не поверил. Сенаторская дочка редко покидает дом, не сказав, куда идет. Это не обязательно было правдой. Просто выдумка, чтобы ввести в заблуждение ее благородного отца, мол его цветочек вполне респектабелен, и дать ее матери (которая знает ее лучше) что-то новенькое, о чем можно поволноваться.

Я поделился несколькими избранными остротами с Янусом 81, хотя, честно говоря, его интеллект никогда не соответствовал моим требованиям. Я повернулся, когда их потерянная голубка решила залететь в дом.

– Где ты была? – спросил я более резко, чем хотелось.

Она посмотрела испуганно:

– Купалась…

Выглядела она восхитительно чистой. Ее волосы сияли; кожа была мягкая и умащена вся каким-то цветочным маслом, что мне захотелось исследовать это поближе… У меня снова потекли слюнки. Я знал, что она может сказать, и я знал, что она будет смеяться, так что я отступил и попробовал отшутиться:

– Я только что встречался с одной гадалкой, и она пророчествовала, что я обречен на любовь. Так что я, естественно, помчался прямо сюда…

– За приговором?