Опасно для жизни - Фридрих Незнанский Страница 24

— Сколько раз я делал запрос в правительство…

Илья Николаевич наконец остановился.

— Хотите кофе? — спросил он совсем другим, живым голосом.

— Хочу, — улыбнулся Турецкий.

— Томочка, принеси нам кофейку, пожалуйста, — ласково попросил Висницкий через селектор.

Минуту спустя в кабинете появилось все то же несуразное создание, которое, оказывается, звали Томочкой. Создание катило перед собой сервировочный столик. На столике стояла кофеварка марки «Эйвони», сияющая — надо же! — серебристым никелем, пара черного — ну куда же без него! — стекла чашек. Турецкий невольно следил за мешковатой фигурой. Девушка сверкнула толстыми линзами очков, что-то шепнула на ухо Висницкому и неспешно удалилась.

— Это моя племянница, — поймав взгляд Турецкого, пояснил Илья Николаевич.

«Что это они так любят племянниц в секретаршах держать», — подумал Саша, вспомнив банкира Савранского [6].

— Собственно, не совсем моя. Но это неважно. Несчастная девушка, очень болезненная. Вот опять к доктору отпросилась.

— Илья Николаевич, раз уж у нас зашел разговор о ваших родственниках… Ваш брат тоже, кажется, глава фармацевтической фирмы?

— Почему тоже? — не понял Висницкий. — А, вот вы о чем… Но мой брат не подводник, он специалист в этой области. Брат, да будет вам известно, закончил Тбилисский университет. Он профессиональный биохимик, фармаколог, если хотите.

— Позвольте еще один вопрос: какие у вас отношения с вашей невесткой, Ниной Вахтанговной Свимонишвили?

— Какие? — напрягся Висницкий. — Нормальные родственные отношения. Я ведь вырос на Кавказе. А на Кавказе не принято отказываться от родственников без каких-либо чрезвычайных причин. А в чем, собственно, дело? — сухо осведомился Висницкий.

— Дело в том, что в принадлежащем вашей невестке казино обнаружена крупная партия наркотика. Триметилфентонила. Не знаю, в курсе ли вы этого неприятного факта.

— Я в курсе. Нина звонила мне, поскольку брата сейчас в столице нет.

— Где же он, если не секрет?

— В Петербурге. Там проходит конференция.

— Это надолго?

— Конференция продлится неделю. Брат поехал с рекламой продукции своей фирмы. Форум весьма представительный. Сергей Николаевич рассчитывает на заключение договоров с различными учреждениями северо-запада на поставку фармацевтических товаров. Так что, может быть, задержится больше чем на неделю.

— А что за продукцию выпускает фирма Сергея Николаевича?

— В основном различные иммуномодуляторы. Эти вещества представляют собой сферу профессиональных интересов моего брата. Но это слишком обширная тема, чтобы обсуждать ее сейчас.

— Верно. Что ж, давайте вернемся к казино и найденному там «китайскому белку».

— Насколько я знаю, наркотиком торговала какая-то девочка из обменного пункта, — сухо осведомился Висницкий.

— Да. И ее нашли мертвой.

— Это очень неприятно. Но при чем здесь моя невестка? Или, если угодно, при чем здесь я?

— Я просто подумал, что вы, может быть, что-либо знаете об обстоятельствах этого дела…

— То есть вы специально разговорили меня, чтобы выпытать что-либо о моей семье? — Теперь уже в голосе Висницкого звенела черкесская сталь.

— Ну что вы, Илья Николаевич, конечно нет!

Хотя, если быть искренним, Турецкому следовало ответить: конечно да!

— Так какова, собственно, цель вашего визита? — осведомился Висницкий. — Если это допрос, то меня следовало вызвать в ваше ведомство официально.

Он уже забрался в раковину, и на Турецкого были направлены враждебные рожки спрятавшейся улитки.

— Это не допрос. Если понадобится, мы вас, разумеется, вызовем. А цель моего сегодняшнего визита в следующем: я хотел проконсультироваться у вас по поводу наркотических веществ. Разновидности, свойства и так далее. Мне поручено дело о наркобизнесе. А знаний, честно говоря, не хватает, — хитрил Турецкий.

Знаний, пожалуй, хватало. Но Саше хотелось вытащить улитку из раковины.

— Я свяжу вас со специалистами, — сухо, не глядя на собеседника, ответил Висницкий. — Прошу простить, у меня дела.

— Что ж, Илья Николаевич, благодарю вас за время, которое вы мне уделили. — Саша поднялся. Было очевидно, что больше он ничего от Висницкого не добьется. Уже взявшись за ручку двери, Турецкий обернулся. — Я хочу, чтобы вы знали следующее: в ту ночь, когда в казино вашей невестки шла проверка и был установлен факт торговли наркотиками, в ту ночь погиб мой товарищ. Он был застрелен у порога собственной квартиры. За пару часов до смерти он разговаривал с вашей невесткой. Так вот. У вас, разумеется, семья. И простите, если я вторгся в запретную область. Но мой погибший товарищ — это моя семья. И я сделаю все, чтобы найти его убийц.

С этими словами Саша вышел из кабинета, прошел мимо полусонной секретарши, сидевшей как изваяние с прижатой к уху телефонной трубкой, и вышел на улицу.

Александр лавировал среди разнообразного автомобильного потока в достаточно смятенном настроении. Что же это за допрос такой? Но! Во-первых, это был и не допрос. Саша ехал на разведку. И разведка оказалась небезрезультатной. Кое-какое впечатление — надо сказать, очень неожиданное — о господине старшем Висницком он получил.

А сейчас Александр возвращался в служебный кабинет. На сегодняшний вечер у него была назначена еще одна встреча. На допрос, вызванная, как положено, повесткой, должна была явиться Нина Вахтанговна Свимонишвили.

Спустя пару часов Турецкий припарковал «Ладу» около своего дома. Запирая дверцу боевого товарища, поднял глаза. Из окон квартиры струился мягкий, желтоватый свет. Как приятно возвращаться домой, зная, что тебя ждут! Его семейная жизнь имела свою специфику. Сумасшедшая работа, а иногда и неустроенность быта, — вспомнить хотя бы капитальный ремонт дома, когда Ирина вынуждена была просить в очередной раз политического убежища от разгильдяйства мужа у своей прибалтийской тетушки (действительно, Саша вовремя не подсуетился насчет предоставления семейству пристойного временного жилья, следствием чего и стала разлука с женой и дочерью на несколько месяцев). Так вот, все эти частые разлуки вносили в их жизнь периоды отчуждения и даже охлаждения. Но эти же расставания порою наполняли их встречи до краев тем, что называется простым семейным счастьем.

Уже нажав кнопку своего этажа в тесной кабинке лифта, Саша прокручивал в голове разговор с Ниной Вахтанговной. Разговор этот, кроме впечатления от самой грузинки, ничего не дал. Чего, собственно, и следовало ожидать. Саша, сам того не ведая, задавал почти те же вопросы, что и Володя Фрязин. И получал примерно те же ответы. Госпожа Свимонишвили со стойкостью первых христиан, попавших в руки язычников, утверждала, что к торговле наркотиками в казино не имеет никакого отношения, равно как и к смерти Горностаевой («Бедная девушка! Но сама виновата: не торгуй чем попало на рабочем месте!»), равно как и к смерти Гнездина («Никчемный был человек, между нами!»), что никто из ее сотрудников не покидал стен казино в ту злополучную ночь, что девушка-наркокурьер, чью фотографию показывал ей следователь, кажется, по фамилии Фрязин («Что, тоже убит? Какое несчастье!»), — тем не менее девушка эта Нине Вахтанговне также не знакома… и так далее. Она улыбалась презрительной полуулыбкой, стряхивала тонкими, в перстнях пальцами пепел с длинной сигареты («Я закурю, вы позволите?»), и лицо ее оставалось спокойным. Но внимательный взгляд черных непроницаемых глаз был взглядом опасного, настороженного зверя. «Волчица», — вспомнил Турецкий определение, данное грузинке майором Грузановым.