Требуются доказательства. Бренна земная плоть - Николас Блейк Страница 24

Не прошло и нескольких минут, как Найджел, раздетый до рубашки с короткими рукавами, с картонным мечом в руках, оказался напротив Лаэрта в исполнении Анструтера. Найджел не был актером, однако же, при отсутствии драматического дара, он не мог пожаловаться на отсутствие уверенности в себе, и его решительная манера исполнения вскоре заразила остальных участников действия. Быть может, в нем сильнее хлестали чувства такого молодца, что старается перещеголять Термаганта, или было больше тех, кто старается переиродить Ирода [12], чем того хотелось бы принцу Датскому, но елизаветинский дух артистов компенсировал если не все, то многое. Лаэрт был свиреп, Гамлет предельно ироничен. Низкорослый паренек с кроличьим лицом, исполняющий роль Клавдия – камзол заменяла пурпурная скатерть, а корону жабо цвета яблочного пирога, – начал монолог:

– Вино на стол поставьте. – Двое слуг внесли бутылки с лимонадом, в то время как придворные отпускали скабрезные замечания, в которых угадывался намек на слабости Гэтсби:

…Если Гамлет

Наносит первый иль второй удар

Или дает ответ при третьей схватке,

Из всех бойниц велеть открыть огонь.

За Гамлета король поднимает кубок,

В нем утопив жемчужину… [13]

Договорить королю не дали. Послышались вопли, вся компания зашлась в безудержном хохоте. Поняв, что эти конвульсии восторга могут продолжаться до самого конца представления, Майкл предложил ученикам задавать мистеру Стрейнджуэйсу вопросы. Класс ухватился за такую возможность и не один десяток минут донимал его этими самыми вопросами, в которых причудливо – и характерно для тринадцатилетних подростков – сочетались наивность и искушенность. В какой-то момент Анструтер спросил Найджела, а как бы он на месте Гамлета решил загадку смерти своего отца. Это открыло шлюзы, и Найджел все говорил и говорил, обращаясь к завороженно внимающей ему аудитории. Когда стрелки часов переползли через десять тридцать, он заметил, что у одного из учеников родилась идея и ему не терпится поделится ею. Он прервал свою речь.

– Тебя что-то особенное интересует?

– Извините, что перебиваю, сэр, – это был Стивенс, первый заводила класса, – но вам не кажется, что мы могли бы уличить преступника, разыграв сцену убийства, как артисты в «Гамлете» перед королем?

– Да, это хорошая идея. – Стрейнджуэйс отнесся к предложению с полной серьезностью. – Буду иметь в виду. Между прочим, – продолжал он, решив ковать железо, пока оно горячо, – если у кого-нибудь из вас есть и другие мысли по этому поводу, после обеда вы найдете меня в комнате мистера Эванса. Помните, все, что вам известно касательно Вимиса, любая мелочь, показавшаяся вам необычной, сколь бы незначительна на вид она ни была, может оказаться очень важной для расследования.

Прозвенел звонок, и Найджел вышел из класса, оставив позади себя дюжины верных поклонников, союзников, а возможно, и чрезмерно ретивых помощников.

Майкл с приятелем проследовали в общий зал, где их дружелюбно приветствовали собравшиеся там учителя. Тивертон протянул Найджелу портсигар и испытующе посмотрел на него.

– Что-нибудь не так? – Стрейнджуэйс взял сигарету и щелкнул зажигалкой. – Это ведь не опиум, я правильно понимаю? Или у меня чернильное пятно на кончике носа?

– Вот и конец еще одной иллюзии, – улыбнулся Тивертон. – Мне еще не попадались детективы, в которых герой, этот великий человек, не «извлек со всем тщанием сигарету», и всегда удивлялся, откуда бы такая разборчивость, если портсигар набит одними и теми же сигаретами марки «Плейерс».

– Просто болтовня, – заметил Рэнч, – трехсот страниц многовато для распутывания одного-единственного преступления, вот автор и заполняет пустоты то ли придирчивым выбором напитков, то ли курением, то ли совершением еще нескольких убийств.

– Будем надеяться, – оторвался от чтения «Дейли миррор» Симс, – что наш местный преступник не последует по третьему пути.

– О боже мой! – раздраженно повысил голос Рэнч. – Неужели так уж обязательно говорить на эту тему? Нам что же теперь, всем становиться маньяками, только потому что мы все подозреваем, что один из нас действительно маньяк?

Наступило напряженное молчание. Случилось, так сказать, первое явление правды, и, как обычно бывает в таких случаях, встретило оно соответствующий прием. Найджел скосил глаза на кончик носа и вроде бы погрузился в собственные мысли – на самом же деле тщательно вслушивался в звучание голосов. Гриффин отодвинул стул:

– Со стороны Исландии надвигается полоса низкого давления. Завтра пройдут ливни.

– Слушай, Рэнч, что это такое ты говоришь! – воскликнул Симс. – Ты что, действительно думаешь, что убийца – маньяк? Не очень-то вдохновляющее предположение.

– Ты-то, Симс, можешь не беспокоиться, никто тебя не тронет, – с едва скрываемым пренебрежением бросил Рэнч. Симс вновь погрузился в чтение газеты. Гэтсби, все это время тщетно пытавшийся вклиниться в разговор, откашлялся, оглядел, как гостеприимный хозяин, присутствующих, подчеркнуто проигнорировав Рэнча, и сказал:

– Ну и тему мы выбрали для разговора. Противно. Давайте сменим пластинку. Что скажете, Стрейнджуэйс, какой-нибудь прогресс наметился?

– Это не называется сменить пластинку, – воинственно сказал Рэнч.

Не обратив на него ни малейшего внимания, Гэтсби выжидательно посмотрел на Найджела с неестественным, как у подвергшегося гальванизации трупа, оскалом лица.

– Слишком мало времени прошло, мистер Гэтсби, – ответил Найджел. – К тому же я настолько увлекся жизнью подготовительной школы, что почти забыл, зачем приехал.

– И как вам наша жизнь? – с некоторой настороженностью осведомился Рэнч.

– Ну что сказать? Мне кажется, вашим мальчикам сильно повезло, что учатся они сейчас, а не тридцать лет назад. Отличный у вас общий зал. Смутно вспоминаю свою частную школу: окон нет, вместо них покрытая пылью застекленная крыша, рапира без наконечника в руках у одного и сломанная клюшка для гольфа в руках другого, на столе книга по латинской грамматике без переплета, бутылка прокисшего портвейна, подставка для зубных щеток. Отличная картина в экспрессионистском духе, образ школы начала ХХ века.

Послышался общий смех, который несколько необычным образом нарушил Гэтсби.

– В ваших воспоминаниях есть нечто, – глубокомысленно заметил он. – Да, говоря об образовании и о школе, я что-то никак не могу найти свою французскую книгу. – Он встал и начал проглядывать шкафчики, тянущиеся вдоль противоположной стены. – К тебе она случайно не могла попасть, Тивертон?

– Не могла, – отрубил Тивертон и круто повернулся на стуле. – И будь добр, не суй свой нос в мой шкафчик. Тебе прекрасно известно, что у нас в школе действует неписаный закон, запрещающий трогать в общем зале чужие вещи.