Жена №5 - Татьяна Луганцева Страница 24

— Вернее, сегодня ночью, в смысле прошедшей, — путался Василий, пряча глаза и пытаясь выглядеть строгим и неприступным.

— Спала, так как с вечера здорово напряглась, — честно ответила Яна, — к чему вы меня вырвали фактически из постели?

— А кто может подтвердить, что ты была дома? — спросил следователь.

— Я не знаю, никто… Я спала одна, как ни странно, — подмигнула ему Яна. — Да, и в доме-то не своем, вы же в курсе.

— Я в курсе, — грустно подтвердил Лебедев.

— А что случилось-то? — не понимала Яна.

— Сегодня ночью нашли труп Изольды Игоревны, — ответил Василий Николаевич, и Яна на время потеряла дар речи и свою быструю способность соображать.

— К-какой т-тр-труп? — спросила она.

— Изольды Игоревны. Ее уже опознали.

— Что произошло? Где? Как? — Яна все еще не могла прийти в себя.

— На окраине Москвы в сгоревшем ангаре! Она находилась рядом на отдыхе! Там неподалеку ее дача. Ее ограбили, убили, перетащили в заброшенный ангар и подожгли его вместе с телом.

— Какой ужас! Бедная Изольда Игоревна, — ахнула Яна, — кошмар! Только почему вы спрашиваете об этом меня? Где я была? Привезли в следственное управление, все так официально… Мы же друзья, Вася! А тут такая трагедия!

— Не на этот раз, Цветкова, — ответил ей Лебедев, сам не радуясь своей миссии, — должен довести до твоего сведения, что только у тебя был повод, то есть мотив, убить ее.

— У меня?! — испугалась, что не расслышала Яна. — С чего мне ее убивать?!

— А то ты не в курсе, Цветкова?

— Просветите, коль спрашиваю! — ответила Яна.

— В дачном доме было найдено завещание. Так вот, в нем единственной наследницей всего состояния являешься ты.

— Я?! — испугалась Яна.

— Ты, — спокойно повторил следователь.

— А какое у нее состояние? — деловито поинтересовалась Яна.

— Приличное. Дача в ближнем Подмосковье. Квартира в центре Москвы, где ты, между прочим, и проживаешь в последнее время.

— Ужасная квартира, — поделилась своими впечатлениями Яна.

— Не знаю, не знаю, в любом случае денег она стоит больших. Кроме того, два счета в банке на неприлично большую сумму.

— Суммы неприлично большими не бывают, — огрызнулась Яна.

— Я смотрю, Цветкова, тебя стала интересовать материальная сторона вопроса? — посмотрел на нее усталыми глазами Лебедев.

— Еще как! Я же — акула! У меня и муж бизнесмен, и променяла я его потом на князя. То есть мне мало денег, я еще и титул захотела! — распалялась Яна. — Не хочу быть столбовою дворянкою, хочу быть владычицей морскою, как там дальше? Так вот… В чем вы меня обвиняете? Ах да! Мне же пожилую женщину пришить, как не фиг делать, особенно из-за домика в Подмосковье! А потом на обгоревший, или какой там, не знаю, но думаю, что еще просветите, труп положить завещание. Просто так вот, сверху, как простыней накрыть. Мол, смотрите все, кому ее деньги достанутся! Так?! Что молчишь, Лебедев? В этом ты меня подозреваешь?!

— Цветкова, не кипятись, — более мягко сказал следователь.

— Как тут не кипятиться?!

— Я понимаю, но я же должен был отреагировать, поговорить с тобой. Конечно, я не думаю, что ты убийца, но если искать мотив, то он есть только у тебя.

— Да я в шоке!

— Ты что, не знала о завещании? — участливо посмотрел он на нее, и Яна стала узнавать старого доброго Лебедева.

— Конечно, нет! Первый раз слышу. И еще раз говорю — я в шоке! Мы были не родственники и даже не очень близки, чтобы я вообще могла быть упомянута в документах по наследству, а не то чтобы быть главной наследницей.

— Единственной, — уточнил следователь.

— Вот-вот! О чем вообще может идти речь? Мы даже не соседи. Меня попросили несколько дней присмотреть за крысой, тьфу, собакой, похожей на крысу, и определили в наследницы, не ставя меня в известность. Милый Лебедев, ты же знаешь, что мне ничего не надо.

— Я знаю, ты обеспеченная женщина и плохо никому не делаешь, если не считать, что постоянно суешь нос не в свое дело.

— Это характер.

— Это твое хобби, Цветкова. И похоже, ты опять во что-то вляпалась.

— Вот это то, что я надеялась услышать!

— Только легче нам от этого не станет, — грустно развел руками Василий Николаевич.

— Но я не убивала ее, ты-то хоть мне веришь? — спросила Яна, хватая следователя за руку и прекращая отсчитывать свой бешеный ритм ногой.

— Я верю, — вполне честно ответил товарищ Лебедев, которому ничего и не оставалось, глядя в эти честные голубые глаза.

— Но все равно вынужден посадить в тюрьму? — спросила Яна, отрешенно маша рукой. — Да ты не тушуйся, друг. Я понимаю, работа!

— Почему в тюрьму? — удивился Лебедев.

— Как же, этот арест, привоз сюда, сухая конфиденциальная беседа, вернее, допрос, — перечисляла Яна.

Следователь расплылся в доброжелательной улыбке.

— О чем ты, дорогая? Это не арест и вовсе не допрос, так, беседа. А почему привезли сюда, так это я попросил, у меня нога в гипсе, я шататься по городу не могу, вот и вызвал тебя к себе. — Он закопошился, выдвинул из-за стола свою загипсованную ногу и предъявил Яне как вещественное доказательство.

— Ну, ты даешь, Лебедев! — Та откинулась на спинку стула. — Да если бы я была беременная, у меня выкидыш был бы! Надо же так напугать! Неужели нельзя было по-дружески позвонить, я сама бы примчалась по первому твоему зову, ты же знаешь?!

— Видишь ли, Цветкова… — заерзал на стуле следователь.

— Пока нет, но вся внимание.

— Итак, надо мной сотрудники, а что еще обиднее, подчиненные, подшучивают, что я у тебя под пятой, что я в тебя влюблен, и всякую там глупость…

— А это не так, Вася? — подмигнула ему Яна.

— Цветкова, прекрати! А еще подтрунивают: «А не взять ли тебе, Николаевич, эту дамочку к нам в штат? Все равно она участвует во всех расследованиях, которые ее касаются прямо или косвенно». Что мне им отвечать?

— Я не виновата, у меня такой характер. Я не могу оставаться в стороне.

— Вот-вот.

— Что — вот? Мне бы следователем пойти в свое время…

— Вот этого не надо! Слава богу, что следственное управление в свое время пронесло. Да и не прошли бы вы в школу милиции.

— Это еще почему? — возмутилась Яна. — Я неплохо училась! В основном гуманитарные предметы шли на отлично. Сочинения писала прекрасно, учительница говорила, что у меня воображение сильно развито, какие бы я строчила дела! Зачитались бы, — предалась воспоминаниям и фантазиям Яна.