Леший - Николай Старинщиков Страница 24

Захлопнув дверь, я выглянул из окна. Вдоль стен прошмыгнули в темноте двое. По пути к ним присоединился еще один, выйдя из кустов у подъезда. Только тут я вспомнил сон и с тех пор стал в сны верить.

…Слушателей отбирали по какой-то особой программе. Казалось, меня зачислили по ошибке. В программе было не так много пунктов, слушатели школы не выглядели оригинальными внешне, их можно было легко спутать со многими другими людьми. Тем не менее, все они имели высшее образование, обладали вниманием и способностью к перевоплощению: во время проверки давался отрывок из стихов, который надлежало быстро запомнить, а затем, вжившись в роль, прочесть голосом героя.

Никто не знал, для чего отбирают слушателей. Знали одно: работа обещает быть интересной. И Кожемякин выдержал бесконечную череду проверок.

Казалось, их отбирают для работы за границей. Вероятно, у закрытого ведомства возникли трудности с кадрами, вот оно и решило подобрать для себя кадры в МВД. Ничего подобного. Это была ошибка. Родное министерство подбирало кадры для себя самого. Об этом стало известно, когда было предложено подписать новый контракт о поступлении на службу. Точнее, его можно было бы назвать контрактом о неразглашении. Это был своего рода кодекс чести. Мы клялись во всем, в чем могли, и обещали все, что от нас требовали. Другая сторона контракта не обещала ничего. Она гарантировала лишь пулю в случае предательства. И это выглядело нормой. Как же иначе-то? Каждый из нас готов был поступить в лучших традициях якудза – откусить себе язык и умереть от потери крови. Для этого лишь нужно, чтобы враг не заметил кровотечения – глотай собственную кровь, пока не остановится сердце.

Нас разбили на мелкие группы и готовили в разных местах. Разъехавшись после учебы, мы никогда больше не встречались. Не для того нас обучали, чтобы устраивать шумные именины по поводу окончания школы. После учебы я оказался в Москве и, не встретив там ни одной знакомой физиономии, сделал вывод: в стране существует либо несколько «центров», либо я оказался наиболее подготовленным. В последнем случае оставшихся «послушников» могли распределить в рядовые подразделения, взяв еще одну клятву о неразглашении полученной информации. Тогда этого было достаточно. Сейчас – нет! Где-то рядом, может быть, в городе, живет человек, обученный методам внутренней разведки. Если он работает на кого угодно, но только не на МВД, то мне будет трудно. Есть от чего затосковать. Конечно, он не скажет, допустим, что это был Толя Кожемякин, но то, что это был один из нас, скажет обязательно. Едва ли он узнает меня в форме, ведь внешность изменена. В форме мы никогда не встречались. Ему известно, на что способен каждый из нас, как, впрочем, мне известно, на что способен он. Мы обучены не только сбору информации, но и тому, как эту информацию защитить, а значит, обороне. При необходимости каждый из нас мог изготовить для себя оружие из подручных средств. Главное в нашем методе – будь таким же, как все. Не высовывайся слишком высоко, чтобы не привлечь к себе внимание, но и не рой при этом землю. Не показывай, что хочешь ударить, тогда как твой кулак уже летит неприятелю в ухо, ибо у нас не цирк по устрашению слабонервных, но специальная операция государства. Ошибаться вот только не смей, чтобы не пострадали безвинные, потому что ты к тому же еще и юрист, а не медведь на пасеке.

Я поставил перед собой пластмассовое изделие напарника, разложил пополам, вогнав в отверстие шило, и стал набирать на замке дату рождения погибшего.

«Если бы дежурный ПНУ был предателем, он не сообщил бы мне этих данных», – радостно подумал я, когда вторая часть контейнера вдруг открылась.

Полковник ФСБ Серебров прибыл в областное УВД к генералу Сухову. Обоих с некоторых пор связывала общая проблема – борьба с терроризмом. Циркуляры из Москвы предписывали бороться со злом всеми доступными средствами и, конечно, сотрудничать двум ведомствам. Говорить есть о чем. Есть о чем сказать друг другу. Вот только скажут ли? Все ли выложат друг другу?

– Товарищ генерал…

– Называйте меня по имени.

– Хорошо, Игорь Моисеевич. Вы хотели встретиться со мной. Я тоже, поскольку назрели некоторые проблемы. Наше управление отвечает за безопасность Северного, а также и объектов, там расположенных. Вас интересует другая проблема. Насколько я понял, вы обеспокоены проблемой исполнительной власти в нашем регионе. Мне это знакомо. Наслышан о взаимоотношениях между вами и губернатором. Данный вопрос мы тоже изучаем. Нам абсолютно точно известно, что за люди пришли к власти. Известно, кто за этой властью стоит.

– Шила в мешке не утаишь, – сказал начальник УВД. – Все вами сказанное так или иначе прошло через меня. Нас больше всего интересует общественный порядок и борьба с преступность, особенно организованной. Город Северный хотя и расположен на нашей территории, но не находится в нашей юрисдикции. Там своя милиция и подобные структуры. Впрочем, зачем я вам это рассказывать. Вы лучше меня знаете, о чем идет речь. Меня волнует проблема власти, у которой, думаю, со временем очень резко может измениться характер и направленность. По моим сведениям, администрация области заинтересована в том, чтобы начальником УВД стал другой человек. Я вовсе не о себе беспокоюсь, Федор Адамович. Я родился в этих краях, и мне не безразлично, какие люди будут жить здесь через какое-то время. Вместо меня планируют поставить Тюменцева, начальника одной из служб нашего управления. Он никогда не занимался ни розыском, ни следствием. Они нашли каналы в Москве, через которые и думают провернуть это дело. Мне уже навязали его в заместители.

– Понятно, – сказал Серебров. – Значит, подтверждаются мои худшие опасения.

– Что вы имеете ввиду?

– Пока это лишь предположения. Они требуют проверки. В нашем деле опасны одинаково и ложные подозрения и бездеятельность. Удивляет тот факт, что на поимку так называемого Лешего, которому и предъявить-то было особенно нечего, был брошен отряд милиции. Они прочесывали тайгу двое суток, хотя никаких данных о человеке как о преступнике не было. Обычно в таких делах обходятся простыми мероприятиями наподобие объявления в розыск. Может, я ошибаюсь, Игорь Моисеевич?

– Меня это самого удивило… Но я ничего сделать не успел. Тюменцев распорядился: «Разве от них убудет? Пусть в лесу поупражняются…» Вот и возьми дурака за рубль двадцать.

– Мы были на месте происшествия. Нас обеспокоила смерть научного сотрудника. Но мы не думали, что будет задействован целый отряд. Имеются показания двоих субъектов, которые якобы видели, что сбежавший утопил парня. С чего бы это, если они вместе несколько дней жили в палатках у реки? Не верю я их показаниям. Они словно с одного листа написаны. Да и ядерщик тот оказался липовый.

– Как это? – удивился генерал Сухов.

– Единственное, чем он причастен к ядерным объектам, так это диссертацией. Он действительно недавно защитил кандидатскую. Как оказалось, нужна она ему была по формальным соображениям – чтобы занять должность начальника узла очистки. Есть такой на Северном в системе городских очистительных сооружений. Находится в собственности мэрии и к предприятию отношения не имеет. Так что шум, поднятый вокруг «физика», был напрасным.