Очищение смертью - Нора Робертс Страница 25

– Иногда друзья одного пола более откровенны друг с другом, чем с друзьями другого пола.

– Да, наверное, так и есть.

– Ну так расскажите мне о своем друге и товарище по команде.

– Хорошо. – Марк набрал в грудь побольше воздуха. – Трудно говорить о нем в прошедшем времени. Мигель был умен, с ним было интересно. В нем был силен дух соревнования. Всегда играл на победу. Он очень много сил отдавал центру, старался заинтересовать детей, увлечь их, чем-то занять. Он умел устанавливать с ними контакты, понимаете? Сделал из них команду. Заставлял их вкладывать душу. Он им не проповедовал, не читал нотаций, поэтому они его слушали, не пропускали ничего мимо ушей. Они его хорошо понимали. Они часто забывали, что он священник. Считали его просто одним из нас.

– Любопытное наблюдение, – заметила Ева, не сводя глаз с лица Марка. – Они верно угадали. Он не был священником. Он не был Мигелем Флоресом.

Лицо Марка лишилось всякого выражения.

– Простите, что вы сказали?

Ева бросила взгляд на Пибоди и сделала ей знак вести допрос.

– Мы получили подтверждение по зубным снимкам, что человек, которого вы знали как Мигеля Флореса, присвоил себе это имя около шести лет назад. Мы еще не идентифицировали этого человека. – Пибоди замолкла, давая Марку время усвоить эту информацию. – В данный момент мы пытаемся установить его личность и таким образом понять, почему он присвоил себе чужое имя. Если нам это удастся, мы сможем приблизиться к разгадке его убийства. Кем бы он ни был, мистер Тулуз, вы с ним дружили несколько лет. Вы были добрыми друзьями. Все, что вы нам скажете, может нам помочь найти его убийцу.

– Дайте мне минутку, хорошо? Это так… невероятно. Я совершенно выбит из колеи. Вы только что сказали мне, что Мигель не был священником?

– Не только священником, – вставила Ева. – Он не был Мигелем Флоресом.

– Но тогда кто… Ах да, вы только что сказали, что вы не знаете. – Марк сжал ладонями виски и крепко сдавил их. – Я никак не могу это осознать. Просто не понимаю. Не священник, не Мигель, не… Вы совершенно уверены? Извините, это дурацкий вопрос. Стали бы вы мне говорить, не будь вы уверены? Все это время… Это какой-то сюр. Это… Спасибо, – кивнул он, когда Пибоди протянула ему бутылку воды.

Марк сделал три долгих, крупных глотка.

– Простите, у меня в голове пусто. Ничего не соображаю. Даже не помню, как вас зовут.

– Лейтенант Даллас.

– Да-да. Лейтенант Даллас, он помогал этим детям как священник. Он их исповедовал, причащал, некоторых готовил к первому причастию. Они его слушали, верили ему. Это ужасное предательство. И каждый день он лгал мне. Меня это просто убивает. Я любил его, – продолжал Марк, казалось, он пребывает в шоке. – Любил как брата. И я думал… Если у него были неприятности, если он прятался от кого-то или от чего-то, он мог бы мне сказать. Я бы его не выдал. Я нашел бы способ ему помочь.

Ева откинулась на стуле, стараясь это осмыслить.

– Что случилось в тот день, когда вы отправились к Соласу?

– Черт, – вздохнул Марк. – Не надо было к нему ходить. Мы оба были так злы. Мигель… – я не знаю, как еще его называть, – он был вспыльчив. Обычно он умел держать себя в руках, как-то контролировать свой нрав, но иногда этот нрав прорывался наружу. В случае с Соласом он взорвался по-крупному. Барбара была в таком отчаянии, когда обратилась к нам. Все лицо в синяках, и она так плакала, что почти не могла говорить. А главное, она пришла не ради себя, вот что его больше всего потрясло. Оказалось, что этот ублюдок насиловал ее годами. И она терпела, ей было страшно что-либо предпринять. Но он переключился на ее младшую сестренку, и уж этого она стерпеть не могла. При ней Мигель сохранил самообладание, с ней он прекрасно держался, был спокоен, мягок, добр. И он велел Магде отвезти ее в клинику и вызвать полицию. Как только они ушли, он сказал, что мы должны пойти к Соласу.

Марк замолчал и принялся растирать себе затылок.

– Я с ним не спорил. Его бы это не остановило, да мне, честно говоря, и не хотелось его останавливать. Когда мы туда добрались, Мигель буквально ворвался в дом.

– Он напал на Соласа, – подсказала Ева, когда Марк снова умолк.

– Набросился на него и начал колотить. И не так, как мы с ним дрались в спарринге, а по-уличному. Через десять секунд Солас был уже на коленях, его рвало. Они ругались по-испански. Я хорошо знаю испанский – и литературный, и уличный понимаю, но я не мог за ними уследить. – Марк снова отпил из бутылки и покачал головой. – Но одно я вам точно скажу: Мигель, не смущаясь, поминал имя Божье всуе. Миссис Солас обняла двух своих дочерей и забилась с ними в угол. Они плакали, все трое. Мигель ударил Соласа по лицу, вырубил его, но не остановился. Мне пришлось его оттащить. Я даже подумал, что не сумею его удержать, а если бы я не сумел, думаю, он мог убить Соласа. Он совершенно обезумел. Я никогда его таким не видел – ни до, ни после. Когда руководишь таким центром, как наш, всякого насмотришься. Совсем молоденькие девочки детей рожают или по три аборта делают. Парни их поколачивают, родители на игле сидят. Я видел и торговлю наркотиками, и бандитские разборки, детей, брошенных родителями. Вы же знаете, как это бывает.

– Да, я знаю, как это бывает.

– Он с этим справлялся. Мог разозлиться или потерять терпение, но никогда не терял головы, пока не столкнулся с Соласом. Но потом он успокоился, взял себя в руки. Он был очень добр с миссис Солас и с девочками. Говорил с ними так мягко, по-доброму, как будто его подменили. Как будто это не он, а кто-то другой избил Соласа.

– Может, так оно и было, – заметила Ева. – Он когда-нибудь говорил с вами о старых друзьях, старых недругах?

– Он говорил, что в юности пару лет побесился. Это подростковый бунт, все через это проходят. Он не упоминал никаких имен, ничего такого, что мне запомнилось бы.

– Помимо вас с Магдой и других священников, с кем он проводил свободное время? С кем общался?

– Я должен сказать, он был общительным и дружелюбным. Знал детей, их родителей, старших братьев и сестер, двоюродных и так далее. Часто играл с ними. Просто вливался в игру.

– Давайте по-другому. Вы не замечали, чтобы он кого-нибудь избегал?

– Нет, – задумчиво ответил Марк, – ничего подобного я не замечал. Извините.

– Спасибо, что уделили нам время. Если что-то вспомните, пожалуйста, позвоните мне.

– Позвоню. – Он поднялся на ноги. – Я чувствую… Я чувствую себя, как в колледже, когда баловался травкой. Как накуришься – в голове туман и слегка подташнивает.

Пока Пибоди провожала его к выходу, Ева сидела, рассеянно вращаясь в кресле. Когда Пибоди вернулась и с надеждой взглянула на коробку с пончиками, Ева махнула рукой. Пибоди бросилась к коробке.

– Ой, с кремом! Ну держись, моя задница, пришел тебе конец!