Президент исчез - Рекс Стаут Страница 25

Однако Ли не двигался. Уорделл позвал его снова и после этого обратился к Моффету:

— Он все еще без сознания.

Усмехаясь, Чик поднялся со стула, подошел к лежавшему в углу человеку и несильно пнул носком ботинка.

— Давай, Ли, шевели ногами, — сказал он при этом.

Однако Ли по-прежнему не двигался, и Чик, наклонившись, уже гораздо настойчивее дернул его за руку:

— Слышишь, ты, кончай притворяться!

— Убери лапы, ты! Не смей касаться меня!

Чик выпрямился и невольно отступил на шаг — такая лютая ненависть прозвучала в этих словах.

Линкольн Ли без всякой спешки и даже с некоторым достоинством принял сидячее положение, потом подтянул под себя стопы и встал на ноги, не прибегая к помощи скованных рук. После этого, в сопровождении Моффета, он пересек комнату и остановился перед Уорделлом. Было в осанке арестованного, в глазах и в чем-то, что скрывалось за внешним хладнокровием, нечто такое, от чего Уорделлу стало не по себе.

— Итак, вы не в силах сопоставить даже показания Грира и Фэллона, не так ли? — сказал Ли с презрением. — Это мои люди. Человек перерождается, как только он становится моим. Скажу вам только одно: я не имею ничего общего с этой ребячьей выходкой — похищением президента Стэнли. Говоря это, я оказываю вам услугу, мне не чужда щедрость.

— Благодарю, — ответил Уорделл, глядя на Ли снизу вверх, — в порядке ответа услугой на услугу я помещу вас туда, где находится масса подобных вам смутьянов.

Там вы будете чувствовать себя как дома.

— Вы — мерзавец. — Говоря это, Ли был по-прежнему невозмутим. — Вы трус и подлец, поэтому нелепо даже предполагать, что вы как-то можете повлиять на то, что мне предначертано. Рискните, попробуйте.

Уорделл по-прежнему смотрел на Ли снизу вверх. Не отводя от него взгляда, он протянул руку, нашарил на столе панель внутренней связи и надавил пальцем на кнопку. В отношении Линкольна Ли он был уверен в одном: с человеком, у которого такое выражение лица, говорить о чем-либо бесполезно. Поэтому он сидел и молчал, а Ли стоял и молчал. Когда в ответ на вызов в кабинет вошел кто-то из служащих, Уорделл подозвал его и сказал:

— Этого человека зовут Линкольн Ли, он возглавляет движение «Серые рубашки». Люди, которые доставили его сюда, находятся в противоположном конце вестибюля. Передайте им Ли и скажите, чтобы его посадили под замок.

— Слушаюсь, сэр. Где его запереть, в этом здании?

— Если здесь есть достаточно надежное место. В любом случае где-нибудь поблизости. Позже он может мне понадобиться.

— Понял. — С этими словами детектив повернулся к Ли: — Пойдемте, генерал, прогуляемся!

И они направились к выходу. Возле дверей они отступили в сторону, чтобы пропустить двоих мужчин, а затем вышли.

Вошедшие прибыли из группы, занятой самой важной оперативной работой. Один из них прикус отчеты по результатам поисков Вэла Оркатта и поставщика хлороформа, а также по итогам других разыскных работ и планы дальнейших действий. Это была целая гора бумаг, для которой не хватило бы и корзины. Второй сотрудник принес телеграммы и телефонограммы, отобранные из целого вихря звонков и вызовов, что в течение часа пронесся над головами операторов. Эти сообщения тоже нельзя было оставить без внимания. В это время проснулся телефон на письменном столе, и Уорделл снял трубку. Звонил Оливер, министр обороны. Совещание, которое он только что покинул, привело его к мысли, что нужно без промедления заняться финансистом Джорджем Милтоном. Нет, он не имеет представления, с какой стороны следует взяться за Милтона, ведь тот считается самым скрытным человеком во всей Америке. Поэтому допрос Милтона ничего не даст, все равно нужно искать какой-то подход и следует что-то предпринять в данном направлении.

Когда Уорделл положил телефонную трубку, в его кабинет вошел третий человек. Один из оперативников привел сюда свидетеля — женщину, которая видела, как грузовик компании «Каллахен» выезжал с территории Белого дома. Еще пришло известие с гауптвахты от начальника секретной службы Скиннера. Последний сообщал, что часовой, который стоял на посту у задних ворот, изменил свои показания и теперь утверждает, что видел водителя грузовика компании «Каллахен», когда тот въезжал на территорию Белого дома, однако, когда грузовик выезжал, часовой не заметил, кто сидел за рулем.

Поставив локти на колени и опустив голову на сжатые кулаки, Льюис Уорделл ссутулился в своем кресле.

Все покинули кабинет, остался только Моффет. Просидев некоторое время неподвижно, Уорделл поднял голову и, часто моргая красными от недосыпания глазами, посмотрел на агента, который в это время встал со стула и направился к двери.

— Подождите минуточку, — сказал Уорделл, — сами видите, как все получается. Как вы смотрите на то, чтобы расположиться здесь и помочь мне разобраться во всей этой мешанине?

Чик колебался. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но, видно, сомнение взяло верх, и он промолчал. Наконец, он решился и отрицательно покачал головой.

— Нет, — сказал он, — я не гожусь для этой работы, у меня не так устроена голова. Вы буквально завалены делами, и вам лучше бы иметь при себе нашего начальника и, может быть, кое-кого еще, кого-нибудь вроде Сэмпсона из отдела внутренней налоговой службы. Он будет здесь на своем месте.

— Я выбрал вас.

Чик снова покачал головой.

— В любом случае, — продолжил он, — я должен немного поспать. Не выспавшись, я ни на что не гожусь.

— Я тоже не спал. И не собираюсь спать, пока все не закончится.

— Временами генерал может делать то, что не по силам целой армии. Прошу меня извинить, сэр, но у меня… Одним словом, я не могу.

Уорделл недовольно хмыкнул и пристально посмотрел на Моффета. Так продолжалось довольно долго, затем он хмыкнул снова и бросил коротко:

— Ладно. После того как вы немного поспите, поступайте в распоряжение Скиннера.

— Слушаюсь, сэр.

Чик вышел, а Льюис Уорделл остался сидеть, глядя на груды отчетов, сообщений, телеграмм и телефонограмм, лежавших на столе. Протянув руку к первой стопке бумаг, он сказал самому себе:

— У этого агента что-то на уме, и это что-то может быть чем угодно.

Чарльз Моффет шел по тротуару к тому месту, где он поставил свой скромный черный седан, который купил всего два месяца назад в расчете на то, что время от времени Альма Кронин может захотеть поехать на прогулку.

Уже светало, но солнце еще не поднялось из-за горизонта, и жизнь на улицах едва теплилась. Когда Чик остановился у своего седана, мигнув, погасли уличные фонари. Легкий ветерок с запада нес с собой аромат молодой зелени от Потомак-парка и запах речной воды.

Поставив ногу на подножку своего автомобиля, Чик огляделся; по площадке там и сям были разбросаны машины, и не было видно практически никаких признаков жизни. Садясь за баранку, он пробормотал: