Ожерелье и тыква - Роберт ван Гулик Страница 25

– Целый день вас не было видно, – продолжала девушка, и на ее утомленном личике мелькнуло любопытство. – А сейчас выглядите совсем вымотанным.

– Я и впрямь немного устал и думаю лечь пораньше. Спокойной ночи.

Поднявшись к себе, судья настежь распахнул окно, сел за стол и поставил перед собой корзинку с чайными принадлежностями. Неторопливо потягивая чай, он из последних сил пытался навести порядок в хаосе мыслей и чувств. Надо было хладнокровно пересмотреть все события с самого начала: справиться с потрясением от зверского убийства дана, взглянуть на происшедшее как на чисто интеллектуальную задачу вроде головоломки и попробовать расставить ее кусочки по местам, руководствуясь логикой. Пока же все части картины были безнадежно перемешаны. Не настаивай так принцесса на сохранении судьей инкогнито до тех пор, пока ожерелье не будет найдено, он смог бы действовать официально, разворошить это осиное гнездо и подтолкнуть события к развязке. Например, явиться во дворец и для начала арестовать господ в сером, каковые за ним следили. Разумеется, эти люди преследовали судью не за то, что он проник во дворец под чужой личиной, а поскольку были связаны с заговорщиками. А уж эти-то готовы на все, лишь бы помешать ему найти ожерелье.

Однако прямой путь был заказан, и судья стал искать другой выход. Времени совсем не осталось – только ночь и утро, так как сразу пополудни принцесса должна отбыть в столицу. Ди встал и принялся беспокойно расхаживать по комнате, сцепив за спиной руки.

Перед его мысленным взором возникло прекрасное лицо принцессы. Третья Принцесса, любимая дочь Сына Неба, живущая среди десятков придворных дам и бесчисленных служанок, под неусыпной опекой главного евнуха и колоссов-телохранителей… и все-таки одинокая, не доверяющая никому, кроме одной-единственной наперсницы. Император выполняет любое желание дочери, ради нее совершил поступок, беспримерный в истории Поднебесной. Какой неимоверной властью обладает эта молодая женщина и насколько при этом кажется покинутой и одинокой! Судья вновь вспомнил ее большие, полные тревоги глаза.

Принцесса дала понять, что ожерелье было украдено в расчете посеять рознь между нею и императором. Но истинная причина, видимо, крылась в другом. Император слыл человеком мудрым, понимающим и справедливым, а потому потеря даже бесценного сокровища едва ли могла побудить его к чему-то большему, нежели суровое внушение дочери за неосмотрительность. И тем не менее в конце их разговора она сказала, что вверяет судье свое счастье!

Ди с горечью подумал, что не оправдал столь безграничного доверия и плюс ко всему допустил несколько грубых ошибок. Он исходил из неверного предположения, что Тай Мин собирался удрать с женой хозяина. Но что было на уме у этого юноши в ту ночь, когда он отправился во дворец, намереваясь украсть ожерелье?

Внезапно судья остановился посреди комнаты, и его измученное лицо озарила невеселая улыбка. Ди задумчиво провел рукой по бороде. Ну, кое-что он все-таки может предпринять…

Судья не стал мешкать. Он порылся в седельной сумке и, вытащив со дна простое платье из черного шелка вкупе с длинным широким черным поясом, удовлетворенно кивнул —это было именно то, что нужно. Ди скинул коричневый дорожный халат и улегся в постель. Ему во что бы то ни стало требовалось поспать хоть несколько часов, но мысли, теснившиеся в усталом мозгу, не давали покоя. Судья долго ворочался с боку на бок, но в конце концов уснул.

Когда судья проснулся, город уже окутала тишина. По его расчетам, время близилось к полуночи. Небо заволокли тучи, время от времени налетал ветер, однако судья счел, что дождя не будет. Быстро оглядев запущенный сад, он убедился, что там никого нет. Должно быть, стражники остались в зале или стоят у входа на постоялый двор.

Сбросив остатки одежды, судья надел легкие хлопчатобумажные штаны и длинный черный халат. На мгновение он задумался, не переложить ли туда драгоценную желтую бумагу, нов конце концов решил оставить ее на месте. В случае провала документ ему не понадобится, поскольку обнаружат его на трупе. Сейчас Ди поставил на карту все. После бесконечных блужданий во тьме и поединков с неуловимыми тенями впереди наконец забрезжил слабый лучик света!

Напевая под нос, судья застегнул на талии кожаный пояс, а длинный кушак перевязал на груди крест-накрест и сунул за спину меч, оставив рукоять торчать над плечом. Одеваясь, он осмотрел рану на предплечье. Та хорошо заживала и успела затянуться коричневой корочкой. Наряд судьи завершила маленькая черная шапочка.

В коридоре было тихо. Судья крадучись направился к лестнице, но половицы громко заскрипели под ногами. Он замер и прислушался —снизу не доносилось ни звука.

Прижимаясь к стене, Ди спустился на первый этаж. В зале не было ни души. Только с крыльца доносились голоса стражников. Судья вспомнил, как накануне, собираясь позвать конюха, господин Вэй вышел из дома через дверцу кабинета и, в свою очередь, скользнул за ширму. Отодвинув засов, Ди оказался в уже знакомом садике. Он выбрался в калитку на задворках и, пройдя по дорожке, попал на параллельную улицу. В дневное время здесь шла

оживленная торговля, но сейчас все ставни были закрыты, и дома казались необитаемыми. Судья подосадовал, что не прихватил с собой фонаря: стоит бледной луне зайти за облака —и набережная погрузится в кромешную тьму.

Неожиданно в переулке послышались хриплые голоса. Судья быстро огляделся в поисках укрытия, но вышедший из-за угла ночной патруль уже заметил его. Старшина поднял фонарь.

– Ага! Доктор Лян! Довольно поздно для прогулок, доктор! Может, вам нужна помощь?

– Меня вызывали на трудные роды в дом возле рыбного рынка.

– Ну, тут мы вряд ли сумеем вам помочь, доктор! – Старшина и его спутники дружно расхохотались.

– Ошибаетесь, – возразил судья, – вы бы очень мне помогли, дав свой фонарь.

– Пожалуйста! – охотно согласились солдаты, отправляясь дальше.

Судья задул фонарь – тот мог гораздо больше пригодиться позднее. На подступах к набережной Ди все чаще замирал и оглядывался, не в силах побороть странное чувство, что его преследует чей-то взгляд. Однако все окна были закрыты, и в темных провалах между домами судья никого не заметил.

Восточный конец набережной уже окутала серая дымка. Ориентируясь по горящим на лодках масляным лампам, судья подошел к кромке воды. Он оглядел длинный ряд суденышку причала и понял, что не сможет узнать среди

них лодку Листа Папоротника. В темноте все эти посудины казались одинаковыми.

– Пятая слева, – проговорил у него за спиной тихий голос.

Судья мгновенно обернулся и при виде хрупкой фигурки тут же нахмурил брови.

– Так это вы? И чего ради вы пошли за мной?

– Вы сами виноваты, что разбудили меня! Я живу на чердаке, как раз над вашей комнатой, и сегодня тоже хотела пораньше насладиться отдыхом, но сначала вы с топотом носились из угла в угол, а потом так ворочались в постели, что я никак не могла уснуть и, когда услышала скрип половиц в коридоре, решила пойти следом и взглянуть, куда вы направляетесь. Судя по всему, я поступила очень мудро, потому как меня до глубины души огорчило бы известие, что моя лодка пошла ко дну. Я, знаете ли, весьма ею дорожу.