Час ночи - Аркадий Адамов Страница 25

— Он вам не говорил, зачем едет в Москву?

— Вот так… его спасли, — еле слышно произнесла Валя, отвечая каким-то своим мыслям и как будто не замечая обращённого к ней вопроса.

— От чего его собирались спасти? — задал новый вопрос Виталий. — И кто его спасал?

— Была драка, — по-прежнему безучастным тоном, как о чём-то очень далёком и постороннем, сказала Валя. — В сквере, около рынка. Не знаю уж, с чего началось. Все пьяные были. Кроме Коли. Он говорил, что от меня пьяный, ему хватит. Ну а в сквере к нему пристали. Он кинул одного, а на него ещё трое… Ну Витька, кажется, бросил ему нож. И Коля ранил кого-то. А все подумали, что убил. И разбежались. Потом Коля спрятался. И от меня тоже. А позвонил уже из Москвы. Так хорошо слышно было. Я подумала, он из дома звонит. Я ему говорю: «Ну что ж ты не приходишь? Я же извелась вся. Скорее приходи, я жду». А он говорит: «Скоро, Валечка, совсем скоро. Вот приеду и больше никуда от тебя ни на шаг. Люблю тебя очень». Так в телефон и сказал. «А где же ты был?» — спрашиваю. А он говорит: «Хорошие люди мне помогли. Я тебе из Москвы звоню». «Что ты там делаешь?» — спрашиваю. А он говорит: «Да тут попросили меня съездить, отвезти кое-чего. Ну и я хорошо заработаю. Нам с тобой надолго хватит. И уедем, далеко!» «Ой, — говорю, — не надо таких дел. Зря хорошо не платят, я уж знаю». А он смеётся. Он такой весёлый был, он так смеялся…

Виталий понял: всё, что тогда она думала во время разговора с Николаем, теперь ей казалось, что она произносила вслух.

— Кто же его послал в Москву?

— Почём я знаю? Вот так его спасли… Хорошие люди. Спасибо им. Спасибо… У-у… — Она погрозила кому-то кулачком. — Нужны нам были их вшивые деньги!.. Коля такой доверчивый… был…

— Мы найдём этих людей, Валя.

— А мне-то что! — Она пожала плечами, упрямо глядя куда-то в пространство перед собой. — Вы мне Колю найдите. Вот уж я вам спасибо скажу…

— Значит, не знаете вы тех людей… — как бы про себя повторил Виталий. — Ну а друзей его близких знаете? Может, они чего вспомнят?

— Не знаю. Никого у него не было. Одна я была. Да и я его только одну ночь любила. Только одну ночь.

Она, не отрываясь, смотрела в пространство, словно окаменев, и только слёзы текли по щекам.

— Родственника у него в Москве нет? — спросил Виталий.

— Нет, — покачала головой Валя. — Никого у него нигде нет.

— А Пашку он вам не называл? Или Павла?

— Да нет у него в Москве никого, — устало сказала Валя.

— Ладно, — согласился Виталий. — Это мы оставим. Ну а можете вы вспомнить, только точно, когда он звонил, в какой день?

— В какой день? — переспросила Валя. — Это я точно помню. В среду звонил.

Виталий сразу отметил про себя: в день убийства. И поспешно спросил:

— А в котором часу, тоже запомнили?

— В котором часу? — опять переспросила Валя, словно ей каждый раз приходилось откуда-то неохотно возвращаться, чтобы понять, о чём спрашивает её этот настырный парень. — Да, помню. Вечером он звонил. Я с работы уже пришла. А отец ещё не пришёл. Он поздно приходит.

«А ведь у Пашки в это время был самый разгар попойки», — отметил про себя Виталий. Он вдруг ощутил неясную тревогу. Что-то не стыковалось в его версии, что-то шло наперекор, факты не желали сцепляться.

— А он не сказал вам, откуда звонит: из квартиры или, скажем, с почтамта, с переговорного пункта?

— Откуда звонит?.. Как так откуда?.. Аа-а… Из квартиры он звонил.

— Почему вы так решили? — быстро и напористо спросил Виталий, не давая ей снова уйти куда-то.

— Ну как так почему? Что-то он сказал такое. Не помню уж… Ах да! Он сказал: пора кончать, а то копеечка бежит, и ещё… да, ещё хозяин зовёт пить чай.

— Понятно, понятно, — пробормотал Виталий, хотя с каждым новым Валиным ответом ситуация становилась всё непонятнее.

— А скажите, — снова спросил он, — Николай вам не сказал, когда приедет? — И, не выдержав, добавил: — Вспоминайте, Валя, вспоминайте, я вас очень прошу.

— Да вспоминаю я, вспоминаю, — с тоской ответила Валя. — Всё я вспоминаю, каждое его словечко. Он сказал не «приеду», а «прилечу». «Самолётом прилечу к тебе» — вот он как сказал.

— Самолётом?

— Да-да. Самолётом.

— А в Москву он ехал поездом, — задумчиво произнёс Виталий. — Ну да, он же багаж вёз. А обратно… — И, обращаясь к Вале, спросил: — А когда он обещал прилететь?

Девушка вздохнула и прижала ладони к вискам:

— Я его на следующее утро уже ждала.

— Он так и сказал: «Утром прилечу»?

— Да. А вылетал ночью.

— Ночью? — насторожённо переспросил Виталий.

Валя молча кивнула в ответ.

Ночью был только один рейс. Тот самый, которым летел Виталий. Его самолёт вылетел из Москвы в два двадцать пять ночи. И здесь был утром.

— И больше он вам ничего не успел сказать?

— Ничего… — Валя покачала головой. — Мы так хорошо поговорили. Ой, какая я была счастливая, когда он позвонил, вы бы знали!! Ой какая!.. — судорожно воскликнула она. — Ой-ой! Что же это такое!.. Что же это…

И Валя снова упала на тахту.

Виталий переглянулся с Мурзиным, и, кивнув Кате, они один за другим тихо вышли из комнаты, миновали маленькую переднюю и осторожно закрыли за собой входную дверь.

Очутившись во дворе, они остановились. Виталий вытащил сигареты, и оба молча закурили.

Первым нарушил молчание Мурзин.

— Да-а… — вздохнув, сказал он. — На нашей работёнке не соскучишься.

— Именно, — подтвердил Виталий. — И к чёртовой матери летит вся наша версия.

— Насчёт того, кто убийца?

— Да, — задумчиво кивнул Виталий. — В ту ночь на лестнице подъезда мелькнул один парень. С чёрным портфелем. Он спешил на самолёт. Я думал, что исчез ценный свидетель. А его-то и убили… И ограбили… Вот какая история.

И сразу два важнейших обстоятельства пришли на ум Виталию. Первое — это что не было убийства в пьяной драке. Всё было обдумано и подстроено. Того парня во дворе уже ждали. А второе — это нежелание кого-то из жильцов признать свою связь с убитым, потому что тот парень вышел не из квартиры Пашки, это ясно. Почему же никто не пожелал признать, что парень тот ушёл от них? Чего они боялись?

След упрямо вёл в Москву и… терялся в тёмном подъезде.

В самолёте, под ровный гул моторов, Виталий пытался читать купленные в аэропорту уже сегодняшние утренние московские газеты, но мысли бежали от газетных строчек к его собственным делам и он не в состоянии был уловить смысл прочитанного.