Ложный след - Хеннинг Манкелль Страница 25

— Густав Веттерстедт никому не позволял разговаривать с ним на ты, — сказала она неожиданно. — Он приказал это строго-настрого, как только я к нему устроилась.

Валландер был благодарен ей за то, что сразу мог приступить к делу. Он вынул из кармана небольшой блокнот для записей и карандаш.

— Значит, тебе уже известно, что Веттерстедт убит? — начал он.

— Это ужасно, — ответила она. — Кому это могло понадобиться?

— Нам самим интересно, — сказал Валландер.

— Его в самом деле нашли на берегу? Под этой гадкой лодкой, которую было видно с верхнего этажа?

— Да, — ответил Валландер. — Но давай по порядку. Ты убиралась в доме Густава Веттерстедта?

— Да.

— Как долго ты там проработала?

— Скоро уж три года. Я тогда осталась без работы. А за квартиру надо платить. Пришлось работать уборщицей. Я нашла это место по объявлению в газете.

— Как часто ты там появлялась?

— Два раза в месяц. Каждый второй четверг.

Валландер сделал пометку.

— Всегда по четвергам?

— Всегда.

— У тебя были свои ключи?

— Нет. Ключей он мне никогда не давал.

— Почему?

— Когда я убиралась, он следил за каждым моим шагом. От этого было так тягостно. Зато платил хорошо.

— Ты никогда не замечала ничего необычного?

— Например?

— У него кто-нибудь бывал?

— Никогда.

— И на обед он никого не приглашал?

— Не знаю, во всяком случае грязную посуду за кем-либо у Веттерстедта мне убирать не приходилось.

Валландер на минуту задумался.

— Что он был за человек?

Она ответила, не раздумывая.

— Про таких обычно говорят — «вот-вот лопнет от важности».

— Что ты хочешь сказать?

— Он обращался со мной снисходительно. Я была для него всего лишь бабой, которая моет в доме полы. Хотя когда-то он возглавлял партию, которая защищала наши интересы. Интересы тех самых уборщиц.

— Ты знала, что за глаза он называет тебя поломойкой?

— Да меня это нисколько не удивляет.

— И ты продолжала у него работать?

— Я же сказала, что он хорошо платил.

— Постарайся вспомнить свое последнее посещение. Была ты там на прошлой неделе?

— Все было, как обычно. Сейчас попробую вспомнить. Да нет, он вел себя, как всегда.

— За эти три года не случилось ничего из ряда вон выходящего?

Валландер заметил, что женщина колеблется с ответом. Он тотчас насторожился.

— Было один раз в прошлом году, — начала она неуверенно. — В ноябре. Не знаю, что на меня нашло. Но я перепутала дни. И вместо четверга пришла в пятницу утром. А из гаража как раз выезжал черный автомобиль. С такими стеклами, сквозь которые ничего не видно снаружи. Я позвонила в дверь, как обычно. Прежде чем он открыл, прошло много времени. Когда он меня увидел, то весь побелел от ярости. И захлопнул дверь. Я думала, он меня уволит. Но когда я пришла в следующий раз, он ничего не сказал. И внимания не обратил на происшедшее.

Валландер ждал продолжения, но его так и не последовало.

— Это все?

— Да.

— От него выехал большой черный автомобиль?

— Да.

Валландер понял, что дольше задерживаться не может. Он быстро допил кофе и встал.

— Когда еще что-нибудь вспомнишь, позвони, буду тебе за это признателен, — сказал он.

«К нему приезжали на большом черном автомобиле, — думал Валландер по дороге в город. — Кто же был в этом автомобиле? Надо разобраться».

Было шесть часов. Подул сильный ветер.

Пошел дождь.

К тому времени, когда Валландер вернулся в дом Веттерстедта, Нюберг и его сотрудники уже успели перетаскать уйму песка, но место преступления так и не нашли. Когда опять зарядил дождь, Нюберг тотчас распорядился снова накрыть берег брезентом. Придется подождать, пока погода улучшится. Валландер чувствовал — рассказ Сары Бьёрклунд о происшествии с черным автомобилем означает, что в безупречном панцире великолепного Густава Веттерстедта пробита маленькая, но ощутимая брешь. Сара увидела то, что для чужих глаз не предназначалось. Никак иначе нельзя истолковать злость Веттерстедта или тот факт, что он ни словом не обмолвился о происшедшем. Бешенство и молчание — две стороны одной медали.

Нюберг расположился на стуле в гостиной Веттерстедта и пил кофе. Валландер подумал, что термос Веттерстедта, должно быть, очень старый. Он напоминал о 50-х годах. Перед тем как сесть, Нюберг положил на стул газету, чтобы не повредить возможные следы на обшивке.

— Не нашел я пока что твоего места преступления, — сказал Нюберг. — А теперь искать нельзя, дождь на улице.

— Вы, разумеется, накрыли все брезентом? — спросил Валландер. — Ветер дует все сильнее и сильнее.

— Брезент не сдует, — ответил Нюберг.

— Думаю продолжить обыск письменного стола, — сказал Валландер.

— Хансон звонил, — продолжил Нюберг. — Он разговаривал с детьми Веттерстедта.

— Только сейчас? — спросил Валландер. — Я думал, он уже давно это сделал.

— Ничего не знаю, — ответил Нюберг. — Просто передаю его слова.

Валландер вошел в кабинет и уселся за письменный стол. Он направил лампу так, чтобы охватить большую часть поверхности. Затем выдвинул один из ящиков в левой тумбочке стола. В нем лежала копия годовой налоговой декларации. Валландер достал ее и положил перед собой. Веттерстедт задекларировал доход почти что в миллион крон. Изучив декларацию, Валландер увидел, что в список включены доходы, начиная с личных пенсионных сбережений и заканчивая дивидендами от акций. Из перечня Центральной биржи ценных бумаг Валландер узнал, что у Веттерстедта были акции традиционных крупных компаний. Он инвестировал в «Эриксон», «Азия Браун Бовери», «Вольво» и «Роттнерос». Помимо этих доходов Веттерстедт декларировал гонорар от Министерства иностранных дел и от издательства «Тиденс». Во время пребывания на посту министра Веттерстедт декларировал пять миллионов. Валландер взял это на заметку. Он положил декларацию на место и выдвинул следующий ящик. В нем лежало что-то, напоминавшее фотоальбом. «Теперь пошли семейные фотографии, которых так не хватало Анн-Бритт», — подумал он. Валландер достал альбом и открыл первую страницу. Он перелистывал страницы с возрастающим удивлением. Альбом состоял из старинных порнографических снимков. Некоторые были чересчур вызывающими. Валландер заметил, что некоторые страницы перелистываются легче, чем остальные. По всей вероятности, Веттерстедт с пристрастием изучал снимки, на которых изображались юные девушки. Внезапно во входную дверь постучали. Вошел Мартинсон. Валландер кивнул и показал на раскрытый альбом.