Пятно - Владислав Вишневский Страница 25

— Вы кого-то подозреваете, у вас есть предположения?

— Нет у меня никаких предположе-е-ений. Уходите. Немедленно уходите, или я вызову милицию-ю-у. — В голос уже рыдала женщина.

Понятно, истерика, догадался Цветков. Нужно уходить. Как из-под земли возникла домработница, держа в руке стакан с водой. Цветков подождал ещё некоторое время, пока хозяйка пила воду и приходила в себя, осторожно попросил фотографию, любую, лучше последнюю.

— Чью фотографию? — Перестав рыдать, сглатывая ещё слёзы, с интересом спросила женщина.

— Павла Георгиевича, конечно, товарища Варенцова.

— А! — сухо произнесла она. — Сейчас.

Та же домработница принесла альбом, хозяйка покопалась в нём, достала одну, молча протянула.

— Эта подойдёт? — спросила она.

— Да, конечно, — глянув на широкое улыбающееся лицо на фотографии, кивнул Цветков, пряча её в карман. — Извините за беспокойство. Вот моя визитка, если что… звоните.

— Ага! Непременно! — и лицо женщины вновь искривилось в наплывающих рыданиях. Не дожидаясь этого, Цветков быстро ретировался…

Теперь следовало переговорить с водителем.

По-телефону дозвонился до водителя, тот пообещал рассказать, как Варенцов Павел Георгиевич, лично, на его глазах пересел в машину сопровождения и уехал в «Президент-отель». Это точно. Цветков немедленно договорился о встрече с водителем.

— Он пересел, товарищ майор, на моих глазах. — Нервно жестикулировал водитель. — Понимаете, нас на шоссе «Нива» зацепил, чайник какой-то, с работы, говорит, гад, ехал, устал, козлина, справой стороны меня и… Я сразу остановился, машина же новая, вышел, только чтоб этого, гадёныша проу… эээ… посмотреть, я же за рулём, правила знаю, стал обходить машину, а их вокруг полно, час пик, все сигналят, сволочи, и Павел Георгиевич вышел. Я подумал зря он вышел, я сам справлюсь, а Павел Георгиевич, оказывается, за другим вышел, не стал смотреть, я видел. Точно. Он точно пересел в нашу машину сопровождения… Точно! Я так подумал, потому что она один в один была, и уехал. Я как тогда стал обходить машину, чтобы посмотреть, что с ней сделал этот, гад, как они и подъехали…

— Кто подъехали? — переспросил Цветков, он внимательно слушал, не сводил глаз с водителя. — Снова?

— Ну наши! Машина сопровождения.

— Вернулись, что ли?

— Да нет! В том-то и дело, что нет. Наша машина подъехала, Прокошин с охраной. Я ещё удивился. А Прокошин выскочил, заглянул в салон, и сразу набросился на меня, стал орать. А откуда я могу знать, куда и почему уехал Павел Георгиевич? Куда и хотел, наверное, в «Президент-Отель», мне он приказывал… На такой же… Прокошин слушать не стал — нервный слишком! — запрыгнул в машину и… А из пробки выскочить не смог… не смогли. Туда-сюда… А всё забито. Конец дня. Я говорил Павлу Георгиевичу… А где он, вы не знаете?

Цветков не знал.

— Мне теперь попадёт, да?

Цветков и этого не знал, пробурчал.

— Ммм… Не знаю.

— Значит, уволят. — Заключил водитель, но, подумав, добавил. — Это в лучшем случае.

— Понятно, — думая о своём, согласился майор. — Так вы говорите, было это в…

Время водитель хорошо помнил.

— Где-то без нескольких минут пять часов.

— Семнадцать, значит.

— Да, точно, в моей машине новости как раз пропикали, я запомнил.

— Ладно. Повестку я вам, Михаил…

— …Прокопьевич Прохоров, — подсказал водитель.

— Да, Михаил Прокопьевич, выпишу. Явитесь завтра к девяти утра, к нам… Вот по этому адресу, — сообщил майор, выписывая повестку. — Понятно, да, гражданин Прохоров? Вопросы?

У водителя вопросов не было. Опустив голову, он угрюмо кивал ею, держа повестку в руке.

Брошенную машину сопровождения майор Цветков нашёл быстро. Уже через несколько часов. На городской штрафстоянке. Чёрный, сверкающий, чуть запылённый мерседес минивэн. Сначала милиция его нашла, осмотр провела, протокол составила, перегнала на штрафстоянку. Минивэн в полном порядке, даже бак топливом заправлен, правда без отпечатков пальцев на руле, ручках, дверях, но с резким запахом табака в салоне, и водительском, и пассажирском ковриках. Машина, оказывается, давно и официально числилась в угоне. Полгода уже.

Примерно в это же время, что Цветков беседовал с водителем, капитан Мухин, получив сводку происшествий по городу, выделил несколько неопознанных трупов, четыре найденных автомобиля числящихся в угоне, созвонился с Цветковым, договорился с ним о встрече у дверей одного из моргов, первого в списке.

Старший лейтенант Порогов в это время, находился в экспертном бюро. В руках держал каталог бесценных картин вообще и каталог похищенных бесценных полотен в частности.

Из всего списка полотен, что он предъявил, стало понятно, украденные картины были настоящими, очень дорогими, что продать или подарить похищенное практически невозможно. Всё это, сотрудница частного независимого экспертного бюро, дама лет за… сколько-то, тихо, чётко артикулируя, выговаривала Порогову как школьнику на экскурсии. Алексей Леонидович, кстати, внешне таким и казался. Кроме бороды, естественно. Голубые глаза горят, рот полуоткрыт, сам чуть склонён, руки за спину, чтобы не задеть чего, на лице глубокий интерес, почтение и уважение. И воздух в мастерской, и множество света, и благоговейная тишина работающих в зале мастеров, и тихая музыка… что-то из классики, и огромные столы, и сами бесценные (безусловно!) полотна знаменитых мастеров, небрежно расставленные на полу у стен и на столах, и запах краски, масел, ещё чего-то специфически неуловимого, был резкий и густой… Это всё, и сама сотрудница бюро, внушали почтение, благоговение, преклонение и обожание, как прикосновение к чему-то непередаваемо драгоценно-божественному. Алексей Леонидович, чуть дышал, слушая перечисление фамилий знаменитых художников, чьи работы прошли через руки работающих здесь мастеров. Не просто мастеров, мастеров высочайшего класса. Вы-со-чайшего!

Испортила настроение последняя фраза дамы:

— Представьте, а работаем мы за гроши. — Поджав губы, она выразительно посмотрела на Алексея Леонидовича, оценил ли он разницу, спохватилась, видя на его лице замешательство от такого неожиданного финала, исправилась. — Только чтоб… доставить приятное нашим людям, вернуть народу, в смысле владельцу, душу бесценных полотен. — И всё-таки не удержалась, съехала на «больное». — Понимаете, юноша, за гроши?

Порогов понимающе сглотнул горчинку.

— Так, значит…

— Да, я повторюсь, — успокоила дама. — Ни один настоящий, уважающий себя коллекционер такие полотна покупать не будет, и в дар брать тоже. Это в кодексе чести коллекционера зафиксировано. Чёрным по белом! Это свято чтится…

— Без исключений?