Евгений Кушнарев: под прицелом - Андрей Кокотюха Страница 25

– Я не думаю, Русик. Я знаю: там, где надо, уже все решили. И кто дольше сейчас продержится, за того потом народ проголосует.

– Когда – потом?

– А когда бы ни было. Хоть через месяц, хоть через год. В политике все «потом», ты ж грамотный хлопец, знаешь. Вы за нас голосуйте сейчас, а мы вам обещанное – потом.

– У вас в офисе такие настроения?

– Кругом такие настроения. Ладно, ты просто потрещать или дело есть? А то нам тут пиццу принесли…

– Есть вопросик один. Ты такого Каневского знаешь?

– Артиста?

– Почему артиста?

– Артист такой есть. В сериале про советскую милицию майора Томина играл. Шурика.

– Подожди, какого Шурика? Шурика вроде другой артист играл, в очках…

Горячих вздохнул.

– Я на сколько тебя старше, Русик? Года на четыре?

– На шесть.

– Казалось бы, фигня, да? А получается – на целое поколение. Майора Томина, чувак, звали по фильму Шуриком. Его играл артист Каневский.

– Не, артист меня не интересует. Хотя этот тип тоже может быть артистом…

– Не топи Му-му, Синельников. Выражайся яснее.

– В том-то и дело, что пока ясности нет. Каневский. Как зовут – не знаю. Говорит, работал помощником у какого-то депутата-«регионала». Фамилии депутата тоже не знаю.

– Чего ж ты от меня хочешь? У одного депутата по штату может быть несколько помощников, он им платит из депутатского фонда. Есть еще помощники на общественных началах. Им документ главное и доступ к телу, такие дела важнее денег бывают, чувак. Еще советники есть… Короче, если бы я каждого знал, цены бы мне не было.

– Значит, не знаешь?

– Извини.

Пожелав Лешке Горячих приятного аппетита, я задумчиво проводил взглядом молодую маму, толкавшую перед собой коляску. Интересно, кто у нее там – мальчик или девочка? Нахлынули воспоминания… Сначала детей хотела Маринка, только я не мог позволить себе заводить ребенка в съемной квартире. Потом, когда появилась своя, жена с головой ушла в карьеру, и на коротком семейном совете мы решили повременить пару лет. Не продержались – серьезные проблемы начались у нас уже через год.

Ладно, лирика. Вернемся к нашим баранам.

Прав киевский политолог: вокруг депутатов много разного народу крутится. Допустим, Каневский – тот, за кого себя выдает. И что дальше? Он мог быть вхож в кабинеты и мог слышать всякие разговоры, из которых делать свои выводы. Ну? Теперь он хочет денег за свои фантазии. От депутата своего ушел, потому что, как крыса, почуял: корабль правящей партии начал давать тоненькую течь.

Когда он это почувствовал? Совсем недавно, зуб даю.

Гибель Евгения Кушнарева не локализовала кризис, а только усугубила его.

Значит, если допустить, что Каневский где-то прав, устранение главного рупора Партии регионов было не прямым указанием сверху, а приватной инициативой группы недовольных.

Уже легче: кто-то теперь пожинает плоды собственной глупости и недальновидности. Вопрос: кто?

И отсюда новый вопрос: хочу ли я это знать?

Никому о своей встрече я не рассказал.

Если Каневский снова позвонит, я скажу, что не договорился с генеральным. Мол, неохота ему покупать кота в мешке. Вообще – неохота. Мы не ищем скандалов, их без того навалом. В конце концов, если есть что сказать, не надо детского сада и партизанщины. Пускай приходит к нам сюда, я сведу его с Костенко. И умою руки. Никто не скажет мне, что я знал об интересной информации и молчал.

Определившись с происходящим, я с головой ушел в работу. Кое-что уже наснимали, надо отсмотреть видео, выбрать синхроны, посадить кого-то на расшифровку. Короче, без сомнительных типов обойдемся.

Назавтра была суббота, и я повалялся в кровати на часок дольше обычного. Принял душ, лениво позавтракал и запустил компьютер – узнать последние новости и проверить почту, с вечера вчера обломался.

Письмо с незнакомого мне адреса пришло как раз вчера, в двадцать два десять.

Чаще всего с незнакомых адресов мне присылали приглашения на какие-то мероприятия, на которые я обычно не ходил. Лично меня там видеть вряд ли хотели, приглашающих интересовало, приеду ли я туда со съемочной группой. Ничего, стоящего внимания телевизионщиков, в подавляющем большинстве случаев не происходило. Проще, когда заранее имеешь список мероприятий, куда надо обязательно попасть, и обычно ничем лишним я себя не загружал.

Только это было не приглашение. Не пресс-релиз. Не письмо от очередной девушки, которой я оставлял свой электронный адрес. Даже не дурацкие линки от приятелей.

Установив курсор на письме, я открыл его.

здравствуйте, руслан, меня зовут аня. не важно, как я получила ваш mail. важно то, что я хочу вам рассказать. вы занимаетесь биографией е. к. если вас интересуют причины, по которым он погиб, я готова встретиться и поговорить. я аналитик, кое-что знаю.

Вот так. Их как прорвало. Еще одна сенсационная догадка. Что ж вас, ребята, тянет ко мне, как мух на варенье? Пальцы забегали по клавишам, слова опережали мысли.

Мы знакомы? Кому и зачем все это нужно?

Отправить письмо. Так. И жду ответа, как соловей лета. Если эта самая Аня за ночь не передумала. Оказывается – нет. Ответ пришел минут через десять, словно она сидела возле компьютера и всю ночь ждала от меня весточки.

познакомимся, если вас заинтересовало мое предложение. кому это нужно – не знаю. я расскажу, а вам решать. Ну как?

А ведь не отстанет.

Вы в Харькове?

Теперь ответ пришел еще быстрее.

сегодня возвращаюсь в киев. столичный экспресс, который после обеда. где-то в центре, я плохо знаю город.

Я делал глупости – и не мог остановиться.

Ирландский паб. Это в районе метро «Университет», идти вверх по Сумской до улицы Петровского, повернуть направо и на первом перекрестке увидите его. В 12 вас устроит?

– И все-таки откройте страшную тайну: как вы узнали мой адрес?

Незнакомке на вид было лет двадцать пять, хотя она вполне могла оказаться и старше. Красивой я бы Аню не назвал. Черты лица слегка тяжеловатые, не совсем правильные. Слишком, как на мой вкус, короткая стрижка только подчеркивала их, а не сглаживала. Правда, фигура ничего. В смысле – ничего особенного, но и не такая уж плохая. Нельзя сказать, что Аня совсем не следила за собой. Она явно знала все свои достоинства и недостатки, однако выпячивать первое и прятать второе не собиралась.