Сатана в церкви - Пол Догерти Страница 26

Едва оказавшись на месте, уставший от хождений Ранульф развернул набитый соломой матрас, а Корбетт зажег имевшиеся в комнате две свечи, чтобы прочитать послание Барнелла, которое тот передал ему в кожаной сумке. Оно было написано канцлером собственноручно:

«Роберт Барнелл, епископ Батский и канцлер Англии, приветствует нашего доверенного чиновника Хью Корбетта. Я прочитал донесение и принял его к сведению. Надеюсь, мое ответное послание с содержащимися в нем сведениями будет полезно.

Item. Знак пентаграммы, найденный в доме Ральфа Крепина (мы не спрашиваем, как вы нашли ее!), мне небезызвестен. Этим знаком пользуются в черной магии. Ее часто чертят колдун или ведьма на полу или на столе ради защиты, когда вызывают дьявола или другую злую силу. Конечно, одно дело — вызывать властителей преисподней, и совсем другое, если они в самом деле приходят. Тем не менее те, кто практикуют черную магию, представляют собой угрозу Святой Матери Церкви и еще большую угрозу трону. Нет сомнений в том, что поборники Пентаграммы являются приверженцами мятежников, которые до сих пор исповедуют взгляды покойного де Монфора.

Item: Отец Симона де Монфора был крестоносцем и сражался за истинную веру в Палестине и на других землях. Де Монфор также вел крестоносцев против альбигенов Южной Франции, чьи еретические церемониалы были тайными и подразумевали черную магию и колдовство. Я сообщаю об этом исключительно для того, чтобы показать связь между бунтовщиками и теми, кто занимается черной магией в тайном сообществе под названием „Пентаграмма“. Хотя де Монфоры были верными крестоносцами, нет сомнений в том, что они могли заразиться теми самыми болезнями, против которых сражались.

Одной из таких болезней был ассассинский культ. Эту магометанскую секту с центром в неприступной крепости Аламут в долине Казви в Персии возглавлял таинственный и ужасный Горный Старец, которому была подвластна целая сеть крепостей по всей Персии и даже в Святой Земле. Ему подчинялись главные злодеи, которые убивали коварно и с особой жестокостью. Похоже, что де Монфоры познакомились с ним или его людьми и приняли некоторые из их обрядов. Убийство помазанного короля теми, кто занимается черной магией, как известно, не ново в Англии. Считается, что Вильгельм Руфус стал их жертвой в охотничьих угодьях Нью-Форест; Ричард Львиное Сердце тоже пал от их рук, и попытки, не менее успешные, были предприняты против покойного Генриха III, отца нашего короля.

Несомненно, де Монфоры использовали их методы. После гибели почти тридцать лет назад Симона де Монфора его сын Ги бежал за границу. Наверное, нет ничего случайного в том, что, когда наш король был в крестовом походе в Палестине, его попытались убить отравленным кинжалом в его собственном шатре. Лишь благодаря преданной жене и немедленно оказанной лекарями помощи он был спасен. По пути в Палестину его кузен Генрих Германский посетил Витербо в Италии и 13 марта 1271 года присутствовал на службе в кафедральном соборе. Ги, сын Симона де Монфора, невзирая на святость места и службы, заколол Генриха перед алтарем.

Item. 30 апреля 1283 года — важный день для сатанистов, их большой праздник, возможно, тот день, когда встречаются все члены „Пентаграммы“. Клочок бумаги, наверное, пропуск, но он и доказательство того, что Крепин был членом секты. Важно узнать, кем он послан. Кто в Лондоне продолжает традиции де Монфора и Фиц-Осберта?

Item. Если собрать все вместе, то очевидно, что последователи де Монфора и Фиц-Осберта в Лондоне не угомонились, подстрекают к бунту и плетут заговор, дабы убить короля, а также его советников. Они исповедуют ересь своих хозяев и распространяют ее, не гнушаясь убийствами и черной магией. Вот что такое „Пентаграмма“, и я настоятельно прошу не сбрасывать их со счетов как безобидных глупцов, ибо от них исходит великая угроза и измена еще ужаснее, чем та, что свершена их ныне мертвыми хозяевами».

Изучив текст, Корбетт положил пергамент на пол и плотно завернулся в плащ. У него не было причин не доверять предостережению Барнелла. Те самые убийцы, о которых писал лорд-канцлер, теперь преследовали его самого. Все же, поглядев на толстые гранитные стены башни, он почувствовал себя в безопасности и, несмотря на холод и грязь, заснул спокойно и без сновидений.

Несколько часов спустя слуга разбудил Корбетта и Ранульфа. Он принес тушеное мясо с овощами и две чаши с довольно слабым элем. Не переставая ворчать, Ранульф жадно набросился на еду, как будто это была его последняя трапеза, но все же с набитым ртом отвечал на вопросы Корбетта, отчего тому сразу же расхотелось есть. Как только Ранульф покончил с ужином, Корбетт послал за Суиннертоном и потребовал у него лошадей и сопровождающих с оружием, — опасался он не столько убийц, сколько караульных, следивших, чтобы по ночному времени люди не разгуливали по улицам Лондона. Передвигаться ночью по городу разрешалось лишь тем, кого гнали из дому законные дела, не терпящие отлагательства, но в таком случае полагалось держать в руке факел, чтобы обозначить свое присутствие в том или ином месте, а вот этого-то Корбетту как раз и не хотелось.

Немного погодя Корбетт и Ранульф в плащах с поднятыми капюшонами отправились следом за солдатом к воротам Тауэра, а там, не выпуская из виду остававшуюся слева старую городскую стену, поскакали на север к Олдгейт-стрит. В пути ничего не произошло, — правда, было довольно холодно, и, когда они подъехали к заведению, о котором говорил Ранульф, стражник из крепости с радостью повернул коня, оставив своих подопечных перед большой таверной «Черный дрозд», судя по всему уже закрытой на ночь.

Стоя в темноте напротив таверны, Корбетт и Ранульф подождали, пока солдат, уводившей с собой их лошадей, не скрылся с глаз. Потом Корбетт в сопровождении Ранульфа сделал несколько шагов по улице вдоль дома и четыре раза тихонько постучал в боковую дверь, словно подавая условный сигнал. Негромко заскрипели засовы, дверь приоткрылась, последовали торопливые переговоры шепотом, после чего Ранульф протянул две золотые монеты, выданные ему Корбеттом, и дверь широко распахнулась, пропуская вновь прибывших гостей.

Внутри стояла непроглядная тьма. Корбетт едва представлял, даже какого роста привратник, тем более не знал, куда двигаться дальше, когда услыхал скрип и увидел смутный луч света, появившийся из пола в том месте, где приподнялась крышка люка. Ранульфу и Корбетту указали на лестницу. Первым полез Ранульф, следом за ним Корбетт, поражаясь тому, что видит и слышит. Прямо под таверной находилось просторное подвальное помещение, отрезанное от всего мира и надежно укрытое от любопытных глаз. Освещалось оно факелами в железных, прикрепленных к стене гнездах и свечами на столах, расставленных по всей зале. На первый взгляд это была обычная таверна, разве что без окон. Воздух проникал внутрь через узкие решетки в потолке и лаз в дальней стене, служивший, верно, запасным выходом на случай появления нежелательных «гостей». На побеленных стенах красовались росписи, и это было первым признаком того, что Корбетт и Ранульф попали в непростую таверну.

На какую бы фреску они ни посмотрели, везде были обнаженные молодые мужчины или мальчики. Они метали дротики, боролись, бегали или возлежали с миртовыми венками на головах, поднимая чаши с пурпурным вином. Несмотря на плохое освещение, Корбетт обратил внимание на скрупулезную точность изображений и зачем-то обвел взглядом людей в таверне. Их было немного, но все, подобно ему самому и Ранульфу, сидели в плащах с поднятыми капюшонами, вероятно скрывая свои лица. Располагались они парами и тихо беседовали или друг с другом, или с юношами, приносившими вино и эль из дальнего конца залы, где стояли большие бочки. Этих юношей явно выбирали за привлекательную внешность, и, в разноцветных обтягивающих штанах, в коротких стеганых курточках, с длинными, завитыми, как у девиц, волосами, они наверняка доставляли своим видом удовольствие завсегдатаям, когда, покачивая бедрами, пробегали между столами.