Троянский конь - Стэл Павлоу Страница 26

Ген посмотрел в зеркало, изучая собственное лицо. Если он и был их потомком, сходство не бросалось в глаза. А может, он просто не хотел его замечать?

Потом пленник просмотрел книги на полке. Он все еще чувствовал себя не вполне здоровым, но с этим пришлось смириться. Лучше не проявлять никаких признаков беспокойства. Он знал, что за ним следят. И наверняка делают какие-то выводы.

«Пусть следят. Я не прячусь».

Внутри себя он ловил отзвуки давних воспоминаний, отпечатки других личностей. Но они не казались реальными. Все, чего ему хотелось – понять эту жизнь и свое место в ней. Но он ощущал присутствие прежних жизней. Они лезли в глаза, привлекали внимание и ожесточенно дрались друг с другом за власть над ним.

Ген когда-то проходил этим путем. Осталось лишь понять, сможет ли он дойти до конца, сможет ли разобраться.

Куда девалось прошлое? Может, оно таится в старинном кинжале, который убил немало народу за тысячу лет? Это и есть прошлое? Чувствует ли он себя так же, как Ген сейчас?

Влияет ли сам процесс воспоминаний на прошлое? Или память – всего лишь вымысел, ложь, фикция? Выдуманный росток на ветке прошлого? Словно сухие листья на обломанной ветке, смятой в пыли и грязи…

Ген отвлекся от картин и принялся рассматривать окружающие предметы. С каждым шкафчиком, каждой новой вещью или орнаментом в нем пробуждались полустертые картины, запах и звуки давнего, позабытого времени.

Он почти слышал, как со скрипом открываются пыльные тайники его памяти, стряхивая паутину забвения. Из-за тяжелых дверей на него обрушивались волны запахов – ароматов памяти. Под слоем пыли таилось что-то драгоценное, важное, будто старинная книга, когда-то прочитанная, но крепко позабытая. Кожа на обложке потерлась от времени, но книга ждет, пока кто-то сдует пыль и откроет первую страницу.

Паркет в зале памяти поскрипывал, он поскрипывал и шептал. Пол коробился от солнца и вздыхал в полутьме, прогибаясь под тяжестью воспоминаний. Он слышал их, дышал их запахом, ощущал вкус. Разрозненные осколки его личности неудержимо стремились слиться воедино.

«Кто же сказал, что тело может двигаться вперед, но душа обречена витать кругами, все время возвращаясь к началу?»

И через миг Ген вспомнил.

– Плотин. Это сказал Плотин.

Непонятно, откуда вынырнуло это знание, из каких закоулков памяти? Видимо, сознание работало исправно, просто хозяин не имел никакого отношения к нему. Он был всего лишь наблюдателем. Он открыл книгу памяти, но читал ее кто-то другой.

«Да, Плотин. Жаль, что мы с ним не встретились. Жаль… »

«Бытие не может различить приметы времени. Их видишь, лишь оглядываясь назад».

Ген хорошо понимал, что это означает. Он встал перед зеркалом и распахнул халат. Голый торс казался непривычно гладким.

«Чего-то не хватает».

– Точно,– промолвил он.– Не хватает. Где мои груди?

– Склонитесь перед его величеством императором Рудольфом, владыкой Священной Римской империи; королем Германии, королем Венгрии, Богемии, Далмации, Хорватии и Словении; эрц-герцогом Австрии; маркграфом Моравии; маркграфом Лузатии; герцогом Силезии; герцогом Люксембурга; правителем земель Габсбургов…

– Да-да-да! – Император Рудольф замахал рукой стражникам, стоявшим у дверей. Он спешил поговорить с вошедшим Атанатосом и не стал дожидаться, пока подтянется вся свита.– Что вы мне сегодня приготовили?

Атанатос отвесил долгий и глубокий поклон.

– Визуальную мнемонику, ваше величество.

– В какую сторону?

– С ее помощью, ваше величество, вы сможете приблизиться к бесконечности.

Атанатос повел императора к полированному помосту в центре большой деревянной конструкции, которая занимала почти весь главный зал башни.

В столичном дворце Рудольф построил Пороховую башню, чтобы поселить в ней самых выдающихся алхимиков эпохи. Именно здесь они занимались вычислениями, метаморфозами, возгонкой и разложением элементов, стремясь решить Великую Задачу. Первоэлемент, который они искали, имел множество имен. Они искали философский камень, таящий секрет бессмертия.

– Странно, что вы говорите о бесконечности,– озадаченно сказал император.

– Все откроется в свое время, ваше величество.

– Сколько вы работаете под моей опекой?

– Всего лишь год, ваше величество.

Повелитель Священной Римской империи полез в черный кошель на поясе и извлек связку почерневших пальцев, которыми он пользовался для вычислений. Император нежно погладил сухие фаланги, словно они до сих пор принадлежали живому человеку.

– Это, конечно, оригинальный подход, как я посмотрю.

Его речь отличалась одной особенностью. Император Рудольф выговаривал звук «с» как «з» – «позмотрю».

– Метод, который вы используете, не похож ни на какой другой из тех, какие мне приходилось видеть. Крайне интересно.

«Изпользуете. Приходилозь. Интерезно». Но владыка говорил так не специально. Все дело было в его огромном подбородке, стыдливо прикрытом жалкой бородкой – наследстве габсбургских предков. Этот дар он получил вместе с отвисшей нижней губой, которая, казалось, жила совершенно отдельной от своего хозяина жизнью.

Императора Рудольфа трудно было назвать привлекательным мужчиной. Учитывая короткие жирные ноги и склонности к черной меланхолии, многие находили странным, что он вообще хочет жить дальше. Не говоря уже о желании жить вечно.

– При всем моем уважении, ваше величество, многие из тех, кому вы оказывали внимание прежде, были обыкновенными шарлатанами. В лучшем случае.

За стеной деревянной конструкции послышалось беспокойное покашливание – колючка Атанатоса уже нашла первую мишень.

– Да, Тихо,– откликнулся Рудольф.– Я рад, что этот выпад был нацелен не в тебя.

Атанатос грациозно поклонился, делая вид, что не хотел никого обидеть. Но все понимали, что это не так. Тихо Браге, императорский астролог из Дании, стоял у подножия помоста, вслушиваясь в разговор. Тем временем его немецкий помощник по имени Иоганн Кеплер делал заметки. Атанатос начал было протестовать, но император настоял, чтобы они тоже увидели новое изобретение.

Сирокко, молчаливый наблюдатель, внимательно следил за обоими конкурентами хозяина.

Атанатос приступил к объяснениям.

– Я все размышлял о том английском жулике, подданном королевы Елизаветы, который любил смотреть в магический кристалл. Как же его звали? Кажется, Ди.

– Джон Ди…– с трудом припомнил император Рудольф. – Да. Явился к моему двору, заявляя, что у него было видение. Будто я должен провести реформы, или Бог поставит ногу мне на грудь и раздавит меня.