Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь - Татьяна Шарпарь Страница 26

Мне Наталья Сергеевна вообще выдает информацию какими-то минимальными порциями, подумал Алексей. А, впрочем, я с ней вчера первый раз нормально поговорил насчет убийства. Нормально, когда она не подозреваемая, а человек, случайно оказавшийся в гуще странного стечения обстоятельств.

– Нет, не рассказывала. Надо сегодня спросить.

Наталья спустилась вниз, уже одетая, с сумочкой в руках.

– Вы документы взяли, Наталья Сергеевна? – спросил Алексей.

Она только глянула на него, как на придурка, мол, не учи ученого. Она уже столько раз за последние месяцы ходила на допросы, что можно было не напоминать, он просто так сказал.

В дверь деликатно постучали. Алексей знал, что так стучать может (при наличии звонка, заметьте) только один человек на свете.

– Наталья Сергеевна, я, с вашего позволения, открою, это Миша Некрасов, мой подчиненный.

Миша стоял, вытянувшись по стойке смирно, а на лестничной площадке был нешуточный шевележ. Приехало начальство. Начальство, полковник Сухомлин в парадном мундире, видимо, с какого-то праздничного мероприятия, с грозным видом оглядывал стены подъезда.

– Что тут? – спросил он. – Труп.

– Знаю, что труп. Чей труп? Как он туда, – было указано кистью руки, куда, – попал? Говорят, ты лично его нашел? А тебя каким ветром сюда занесло?

Полковник снял фуражку, вытер платком лоб и уже другим, задушевным, тоном сказал:

– Жениться тебе надо, Пронин. Тогда не будешь трупы у барышень находить.

– Ну, если быть точным, труп не у барышни, а у дипломата, что его тоже не украшает, – поспешил вступиться за приятеля Михайлов, – но жениться ему на самом деле надо, а то отощал.

Михайлов постучал костяшками пальцев по груди Алексея.

– С дипломатом этим кто-нибудь разговаривал?

– Да, он согласен дать показания под протокол, – ответил Алексей.

– А с барышней?

– А барышню я сейчас пойду допрашивать в опорный пункт, – это опять Михайлов подал голос.

– Константин Петрович, вы что, это дело в прокуратуру забираете?

– И это, и по убийству Фомина, и по убийству Горчаковых. Вчера принято решение, правда, никто не знал, что еще один труп будет.

– Ну добро, держите меня в курсе, жениха нашего подключите, толковый мужик.

Наталья была в раздумьях. Как быть? Она сейчас поедет на допрос, а что делать с Иваном? В своей квартире что ли оставить? Не идти же ему в его квартиру, после трупа-то. Выручил Алексей. Он отправил Наталью на допрос, а Ивана увел: надо было помочь при составлении описи в его квартире.

Следователь Михайлов удобно устроился в кабинете. По случаю праздника в опорном пункте милиции находился только один лейтенант, который со скучающим видом решал какой-то замысловатый кроссворд. Он охотно уступил кабинет, а сам вышел на улицу и присел на скамеечку.

Наталья лихо остановила машину около самых ног лейтенанта. Он проворно вскочил на скамейку, испуганно глядя на ее маневры.

– Вы что, гражданка, на пятнадцать суток захотели? – заорал он, неловко слезая. – Я вам мигом устрою.

– Где тут у вас следователь Михайлов? – спросила Наталья.

На его угрозы она просто не обратила внимания. Ее сейчас заботило, не получит ли она совершенно другой, реальный срок. И как следователь к ней отнесется?

– Следователь там, а вы хотя бы извинились.

– Извините, – бросила Наталья, открывая дверь. Допрос длился полчаса, Наталья подробно рассказала, как Иван Горчаков попросил ее подержать у себя ключи от квартиры убитых родственников, как она отвезла эти ключи в банковскую ячейку известного банка, которым руководил ее двоюродный брат, как забрала у него позавчера вечером эти ключи и передала их Ивану. И как она хотела войти в квартиру, потому что почувствовала запах рвоты, а Иван ее не пустил.

Потом подписали протокол на двух страницах – каждую по отдельности, и следователь пожелал Наталье счастливого дня рождения.

Опять Алексей, подумала Наталья, это он рассказал про день рождения. Нуи ладно, можно ехать на дачу, только Машку забрать. Она вышла из опорного пункта и увидела лейтенанта, который с возмущенным видом ходил вокруг ее машины, а когда ее увидел, стал записывать что-то в блокнот. Она с вороватым видом запрыгнула на водительское сидение, завела мотор и очень медленно, нарочито дисциплинированно, тронулась. Подъехав к своему дому, она увидела, как со стоянки выезжает машина Ивана, должно быть, на допрос.

Машка сидела в холле первого этажа перед будкой охранников с обреченным видом. Когда Наталья вошла, Машка вскочила, схватила ее за руки и стала их трясти, как будто они не виделись целый год.

– Тебя отпустили? – орала она. – Я их всех тут чуть не порвала. Они меня в твою квартиру не пропускают, представляешь? А этот, противный такой у них, – она показала, какой именно противный, – таким медовым голосом мне говорит: «Ваша подруга скоро вернется, я вам обещаю», представляешь?

– Маш, пойдем наверх, я переоденусь, и поедем уже.

– Пойдем, только этот противный велел тебе ему на глаза показаться обязательно. Взял с меня страшную клятву.

Машкины глаза сделались круглыми и выпученными. Наталья засмеялась.

– Ты что, смеешься?

Машка от возмущения ткнула ее в бок. – Я поклялась девичьей честью.

Наталья от удивления тоже ткнула ее в бок, они посмотрели друг на друга и сначала захихикали, а потом захохотали.

Алексей услышал девичий смех и успокоился. Ничего, все образуется. Сейчас надо сказать Наталье, чтобы была предельно осторожной. Он вышел и встал на лестничной площадке, опершись на перила и глядя вниз. Две девчонки, конечно, девчонки, молодые, красивые, веселые, вприпрыжку поднимались наверх и смеялись. Вот здорово! Только что Наталья была растеряна, а эта ее подруга, как ее, Мария Викторовна Егорова – он проверял документы – орала как припадочная, и вот теперь они хохочут. Девчонки увидели, наконец, его и замолчали.

– Алексей Николаевич, вы хотели со мной поговорить? – невыносимо интеллигентным голосом заговорила Наталья.

– Да, Наталья Сергеевна, всенепременно, – таким же голосом ответил Алексей, – только без свидетелей.

Последние слова он произнес сухо и официально, подчеркивая отсутствие вариантов.

– Маша, иди пока чаю попей, – сказала Наталья, отдавая подруге ключи от квартиры.

Маша, сверкая глазами и нарочито брякая ключами, выражая всем видом крайнюю степень возмущения, пошла открывать дверь.

– Что еще, Алексей Николаевич?

– Вот что, Наталья Сергеевна, придется вам на некоторое время уехать из Москвы вместе с Полиной. Вам здесь находиться небезопасно. Похоже, убирают свидетелей. И я не исключаю, что вы тоже свидетель, хотя, может быть, и не догадываетесь об этом. У вас есть, куда уехать?