Знак ворона - Дмитрий Вересов Страница 27

Как непредсказуемо все в этой жизни. Крах, обвал случается именно в тот момент, когда тебе кажется, что наконец-то все наладилось и перед тобой простерлась залитая светом дорога, конца которой не видно. Именно тогда над головой вдруг сгущаются грозовые тучи и все вокруг неожиданно погружается в беспросветный мрак. И весь твой мирок рушится смертоносными порывами ураганного ветра. Откуда пришла эта гроза? Какой извращенный ум предписал ей обрушиться именно в этот день и в этот час?

Со временем ты привыкаешь к этой тьме. Привыкаешь видеть во мраке и слышать над головой раскаты грома. И только тут тебе дают шанс понять, каким счастливым может сделать тебя один маленький лучик, нежданно-негаданно пробившийся сквозь черную завесу. Сколько надежд и переживаний пробуждает он в душе. Может быть, для того и нагнал ветер эти тучи, чтобы человек научился по-настоящему ценить свет. И носить его в своем сердце. Ведь свет это и есть любовь, высшее проявление любви.

Павел представлял себе Татьяну. Счастливую, смеющуюся, такую, какой она была в день их свадьбы. Как это было давно! А потом снова Татьяна — в глазах испуг и недоверие. И боль. “Это правда?” — “Да, Таня, да…”. И нет никакой возможности взглянуть в эти глаза — столько в них боли.

Скоро, скоро он ее увидит. И все объяснит. Ведь она до сих пор надеется на то, что он невиновен. Иначе не стала бы с ним встречаться, не поехала бы в Даллас. Самое трудное — понять друг друга и простить. Но они справятся, несомненно, справятся.

Морфей наконец соизволил почтить своим вниманием узника “Каса де Койот”. Павел закрыл глаза. И вдруг услышал голос Татьяны, как будто она сейчас находилась здесь, рядом с ним.

— Я тебя люблю!

— И я тебя тоже очень люблю! — прошептал Павел. Он не стал открывать глаз, не хотел, чтобы иллюзия рассеялась. Он засыпал, и ему чудилось, что он слышит тихий шорох морских волн. В его душе впервые за долгое время царил мир и покой.

* * *

В “кадиллаке”, оснащенном хорошим кондиционером, было прохладно и комфортно. А за окном воздух, казалось, плавился от нестерпимой жары. А ведь еще даже полдень не наступил.

Ровно в двенадцать Татьяну будут встречать на проходной. Разгуливать по территории исправительного учреждения без специальных провожатых строго-настрого запрещено. Ее встретят и препроводят куда следует. И там она наконец-то, после разлуки длиною в год, увидит Павла. И спросит обо всем.

А как она его спросит? Если его тогда заставили солгать, наверняка и теперь будут следить, чтобы не сболтнул лишнего, не трепал языком. Надо придумать какую-нибудь хитрость. Писать на бумаге? Чушь! Там, где понатыканы жучки, запросто может оказаться и пара-тройка скрытых видеокамер.

Впрочем, есть один способ. Надо только припомнить…

Во время их медового месяца они с Пашей придумали специальный язык жестов, на котором могли переговариваться втайне от окружающих. Это было такой веселой игрой. Хлопок в ладоши означал: “я тебя люблю”. Два хлопка… Два хлопка значило: “хочу любить тебя”. Забавно бывало: сидят где-нибудь в гостях, и вдруг Паша как будто случайно хлопает в ладоши. А через минуту Таня “вспоминает”: срочное дело, надо бежать! И никто ничего не понимает, никто, кроме двоих счастливых влюбленных.

Были и другие знаки. Надо только припомнить…

Потереть мочку уха означало “за нами наблюдают”, кажется, так. А прикушенная губа — “не могу сейчас объяснить”. Но этого мало.

Ах, да!

Согласие. Кажется, это был щелчок пальцами правой руки? Или левой? Нет, скорее все-таки правой. Он означал “да”, соответственно левая — “нет”. Или… Впрочем, это можно проверить, задав Паше какой-нибудь несложный вопрос. Если только он всего этого не забыл. Тогда мы сможем поговорить.

— У вас случайно нет шариковой ручки? — обратилась Таня к шоферу.

— Сейчас посмотрю, — удивленно ответил тот и открыл бардачок. Танин бодигард, сидевший на переднем сиденье рядом с водителем, насторожился и с подозрением следил за его действиями.

Потом Таня задумалась о том, правильно ли поступила, что не взяла с собой детей. Паша был бы так счастлив их увидеть. Но везти их в тюрьму, не зная толком, как и где будет проходить это свидание. Нет, рисковать не стоило, — детская психика так ранима. Она права, что решила пока не привозить сюда мальчишек.

Погруженная в свои размышления, Таня не заметила, как на горизонте показалось здание тюрьмы. Очнулась она только в тот момент, когда шофер остановил машину и посигналил у запертых ворот. Показались двое мужчин в форме.

— Миссис Татьяна Розен? Добро пожаловать! Мы все вас тут поджидаем.

На лице чернокожего парня сверкала белоснежная голливудская улыбка.

Словно линкор среди утлых канонерок ее “кадиллак” стоял теперь на парковке возле “Каса де Койот” рядом с маленькими “фордами” и “тойотами”.

— Автограф, автограф, миссис Розен, автограф…

Все свободные и не свободные от службы сотрудники тюрьмы выстроились к ней в очередь.

Татьяна не без радости отметила на стене в приемной дежурного постер их фильма — где Колин в роли капитана Чайковского и Ник Кэйдж в погонах капитана второго ранга, ее мужа Александра Кутузова и перед ними, чуть ниже, — она — Татьяна Ларина-Розен — в белом платье в горошек — Наташа Кутузова — верная жена советского моряка!

— Автограф, автограф, миссис Розен, автограф…

Расписывалась и на плакатах, и на флаерсах, и на открытках… И даже на бланках тюрьмы “Каса де Койот”…

— И мне, и мне, и мне для моих дочек, для Сарры и для Анны-Луизы, вот здесь напишите, пожалуйста!

Директор тюрьмы — само воплощенное радушие.

— Не окажете ли честь, госпожа Розен, не согласитесь ли выпить чашечку кофе в моем кабинете, моя жена — миссис Боредом и мои дети — они специально приехали поглядеть на вас, на настоящую знаменитость!

Пришлось уделить десять минут и миссис Боредом с ее выводком.

А сердце стучало в груди… Ведь Павлуша — он где-то совсем рядом! В десяти или двадцати ярдах за стеной этого помещения!

— Ваше свидание пройдет не как у всех прочих людей, миссис Розен, — с елейной улыбкой приговаривал директор тюрьмы, — мы пошли на ряд специально для вас сделанных исключений, мы предоставим в ваше распоряжение квартирку — апартаменты с полным набором всех удобств и кондиционером… Эта квартирка для топ-менеджеров тюрьмы на случай особого положения, когда надо оставаться здесь и ночевать… Теперь она в вашем распоряжении, госпожа Розен…

А сердце тук-тук! Кажется — вот-вот выпрыгнет!

Пашка-то уже совсем рядом!

* * *

Утром Павла разбудил надзиратель. Не тот, что прежде. Этот был уже в возрасте и смотрел усталым, безразличным взглядом.

— Вставай. Препровожу тебя в гостиничный номер.

— А этот что, разве не гостиничный? — Паша попытался пошутить. Но спросонья не очень удачно. Он сам это сразу понял.