Смерть предпочитает блондинок - Вероника Рыбакова Страница 27

— Давай мне вещь, — сказала она Рите заговорщицким шепотом.

— Вот, в пакете, дома развернешь. Мы не уедем, пока не увидим, что с тобой все нормально.

Маша открыла свой кошелек, достала деньги — за пугач и за машину. И отдала Рите.

— Рит, спасибо тебе за все, я даже не знаю, что бы я без тебя делала!

— Ну вот то-то, — отозвалась Рита, пряча деньги в свой кошелек. — Смотри, верни потом, штука не моя — я у брата выпросила.

— Ладно.

— Не бойся, — улыбнулась Рита.

Они остановились во дворе. Маша показала Рите свои окна и вышла на улицу.

Было свежо, но классно, здорово — и в ее новой прическе гулял невероятный, ни на что не похожий ветер теплого марта! Маша прошла к подъезду, набрала код, быстренько доехала в лифте до своего этажа. Было очень тихо.

Она открыла дверь ключом, вошла в квартиру, зажгла повсюду свет и быстро обежала комнаты. Потом выскочила на балкон и помахала Рите рукой.

Машина мигнула фарами и уехала со двора.

Навстречу ей во двор вползла та самая «девятка», которую Маша видела днем во дворе.

«Люди тоже праздновали, едут из клуба», — подумала она и, напевая, пошла умываться.

Маша даже не стала приставлять к входной двери кастрюлю с вилками и блокировать дверь комнаты дощечкой — только пощелкала замками и пошла спать.

Ей было совсем не жалко умереть после такой волшебной, потрясающей ночи, после такой музыки, такого Сергея Дубина и после такой осетрины.

«Это была самая лучшая встреча Восьмого марта в моей жизни», — подумала Маша и заснула крепким сном без всяких сновидений.

В отеле Восьмое марта было ознаменовано большим бранчем в ресторане, где с утра накрыли банкетные столы. Вечером планировался банкет на втором этаже и показ мод. Поток посетителей не ослабевал. Опустошенные магазины открылись, как всегда, вовремя.

В магазине «Солейль» девочки работали втроем с утра и до ночи. Ксюша, Вика и Марина приезжали домой, только чтобы отоспаться перед завтрашним днем и привести себя в порядок.

Михаилы решили перевести им в помощь девушку из другого магазина — на тот срок, пока Жанна пробудет в больнице. Врачи говорили о месяце, как минимум, — такое время было необходимо, чтобы Жанна поправилась после травмы.

Арина и Саша дневали и ночевали в магазине. Праздники, как всегда, встряхнули и взбодрили всех — работать было нужно быстро и внимательно, помогая друг другу во всем, иначе ничего не получилось бы.

После каждой смены девочки едва стояли на ногах, а Арина почти забыла, как выглядит ее сын Мишка, оставленный на няню. Арина только смотрела на спящего ребенка, приоткрыв дверь, утром и вечером. Саша тоже на эти дни превратился в фантом для своей семьи — у менеджеров еще оставалась работа и после закрытия магазина, связанная с учетом продаж.

К ним пришли все, кто обычно охотно покупал у них более или менее дорогие подарки на свадьбы друзей, на собственные семейные торжества, женам, подругам, сестрицам и матушкам.

Когда-то Михаилы продавали русские сувениры иностранцам, потому что у русских тогда денег не было вообще — ни у кого. Потом их клиентами были малиновые пиджаки — купит один дорогие часы, и потянется вереница — все дружбаны хотят иметь не хуже. Позже появились у них и другие покупатели — те, кто открывали свои рестораны и спортивные клубы, банки, первые линии каких-нибудь магазинов, первые гольф-клубы и частные отели. Потом — те, кто строил этот город, и те, кто сюда приезжали из северных нефтяных мест в деловые командировки.

А малиновые пиджаки исчезли, и жизнь пошла своим чередом — Михаилы открыли другие магазины в других местах города.

Сейчас было уже невозможно поверить в диалог наподобие:

— Если вам необходим подарок от пятидесяти до ста долларов, мы советуем вам купить что-нибудь от Сваровски — дальше по коридору есть витрина с хрустальными фигурками. Вы знаете что-нибудь про хрусталь Сваровски?

— Я знаю этих Сваровски. Они еще делают оптические прицелы и приборы ночного видения. Приборы ночного видения делают хорошо, а оптические прицелы — плохо.

Каждое слово в ответе мужчины звучит с некоторым запозданием — он с трудом их подбирает, потому что «хорошо» и «плохо» — эти слова не из его лексического запаса. Он сказал бы по-другому, но стесняется охраны и женщин в магазине. Его небольшой бритый затылок бликует над массивной фигурой под лампами. Рядом с ним какой-нибудь Брюс Уиллис или Арнольд Шварценеггер показался бы нежным васильком.

Жанна с Ариной еще помнили их, скалообразных, а новые девочки даже не могли поверить, что раньше такими были многие их покупатели.

Вадим Оттович Блумберг тоже покупал украшения своей жене в этом магазине — на ее день рождения, на Восьмое марта и на Рождество.

Он приехал прямо к открытию магазина, пока его жена Ольга Владиславовна еще спала. Накануне он ничего купить не успел — работал и устал, а подарок был нужен — Ляля опять плохо себя чувствовала, дулась и злилась на него, и подарок ему уже указала — в глянцевом журнале.

На рекламной картинке была изображена небесной красоты женщина в искрящемся потоке каких-то не то цветов, не то разноцветных маленьких птиц, — а на самом деле это были украшения с разноцветными камнями очень известной и дорогой ювелирной марки.

— Подари мне что-нибудь такое, Вадик, — попросила Ольга Владиславовна.

Он в который уже раз с радостным удивлением подумал, что это для него давно не проблема, вздохнул, завел будильник на восемь утра, позвонил водителю и к десяти приехал в «Солейль».

Ляля была его второй женой. Первая жена, Карина, была яркой армянской девушкой, его сокурсницей в Лесотехническом институте. Они прожили вместе пять лет, у них был сын Костя, а потом Вадим Оттович встретил Лялю и развелся с Кариной.

Ляля происходила из старой московской чиновничьей династии, и ее отец здорово помог Вадиму продвинуться по службе. Ляля выглядела как голливудская красавица из фильмов пятидесятых: высокая, стройная, белокожая ухоженная блондинка. Она каталась на лыжах, водила машину, была великолепной спутницей для него в тогдашнем московском высшем свете.

Карина с Костей остались в его старой квартире и постепенно переселились на периферию его сознания: Ляля ненавидела его прежнюю семью и не одобряла его контактов с бывшей женой и сыном. Сами они жили в большой квартире на Ленинском, в районе Университета — папа-чиновник спроворил эту квартиру для единственной дочери без всякого труда.

Карина скоро снова вышла замуж, Костя рос, ни в чем не зная нужды, — Вадим старался компенсировать недостаток отцовского внимания щедрыми подарками и деньгами.

Вадим Оттович много и тяжело работал, а когда настала перестройка, стал работать еще больше: открылись новые возможности для профессионалов его уровня, и он не упустил ни одной из них. Старые связи не играли никакой роли — все отношения держались теперь на других ниточках.