Прерванный полет - Марк Фурман Страница 27

Корначев наспех перекусил в кафе и сам не заметил, как оказался у здания главпочтамта. На электронном табло он увидел дату -15 июля. Эта цифра — пятнадцать что-то напоминала ему, чем-то встревожила. Он спустился в метро, и уже на эскалаторе его осенило: ведь сегодня день рождения Димки, сына. Пришлось вернуться на главпочтамт, чтобы отправить телеграмму в Астрахань. Текст получился длинным и несуразным, впрочем, как весь этот суматошный день: «Димочка, прими папины поздравления семилетнему юбилею. Большие подарки за мной, чего бы тебе хотелось? Будь здоров, слушайся взрослых. Целую и обнимаю, сынок. Привет маме, твой папа». Юрий попросил отправить телеграмму по срочному тарифу. Ведь если она задержится в пути, то попадет к Димке в Астрахань не раньше завтрашнего дня.

После главпочтамта он позвонил Мельнику. В телефон-автомат Корначев зашел, напевая странную мелодию. Она засела в голове и не отпускала его уже несколько часов кряду. Фраза была в ней только одна: «В архивах не значится». Эти слова начали преследовать его в МУРе, ехали с ним в троллейбусе и метро, напоминали в кафе, пока он обедал, потом отправились на главпочтамт. В конце концов, они превратились в нудный мотив, который Юрий, против своей воли, начал даже напевать.

Но едва Мельник снял трубку, навязчивая мелодия пропала. Юрий приготовил записную книжку и авторучку. Так, на всякий случай, в душе яркой лампочкой светилась надежда. Автомат он выбрал не на оживленном проспекте, где каждую минуту стучат в стекло монетой, а в глубине уютного московского двора.

— Значит так, Юрий Владимирович, — услышал он громкий голос Мельника. — Кое-что эксперты из больниц нам уже сообщили. Есть четыре фамилии. Подъедете сами или продиктовать?

— Пожалуй, подъеду. Минут за тридцать-сорок, Николай Диомидович, я до вас доберусь, — прикинул Корначев. — Запишу фамилии. Может быть, что-то и посоветуете…

— Давайте. Буду ждать, если не вызовут, до пяти- половины шестого.

Прошло, однако, не менее пятнадцати минут, прежде чем Юрию удалось остановить первое такси.

— В парк, — коротко бросил водитель, которого явно не устраивал нужный Корначеву маршрут. Мимо проносились десятки машин с зелеными огоньками. Ни одна больше не останавливалась. Юрий обреченно зашагал к видневшейся вдали букве «М».

На перекрестке у подземного перехода он увидел автомобиль ГАИ. Два юных лейтенанта в белоснежных перчатках пытались внести четкость в стихийно движущийся дорожный поток. Юрий представился, попросил помочь. Тот лейтенант, что стоял ближе, весело взглянул на него:

— Сделаем, товарищ следователь.

Не прошло минуты, как он сидел в служебной «Волге», уносившей его в нужном направлении. Но, хотя Юрий подъехал в назначенный срок, Мельника на месте уже не оказалось. Однако заведующий не забыл о Корначеве. Секретарша передала ему листок бумаги, на котором аккуратно, под номерами были написаны четыре фамилии. Рядом стояли номера больниц, фамилии и телефоны работающих в них экспертов. К листку скрепкой Мельник подколол рентгенограммы Жигулевой.

Половина шестого, фактически конец рабочего дня. Корначев прикинул: если учесть, что у судмедэкспертов по сравнению с другими врачами рабочее время сокращено на час, дальнейшие поиски Жигулевой следовалоп отложить на завтра.

Утренний звонок в гостиницу вернул Ларионова уже с порога. Узнав от Добровольского о странных посетителях квартиры Багрянского и подозрениях Казаряна, он принял решение немедленно ее осмотреть. Препятствий к этому не было. Аркадий сообщил начальнику, что ключи от квартиры уехавшего на Север инженера у Казаряна имеются. Они договорились встретиться неподалеку от дома, потом пройти в подъезд поодиночке, не привлекая внимания.

В принципе Ларионов одобрил действия Добровольского. Раз неизвестные после звонка Казаряна сразу покинули квартиру, вряд ли было целесообразным ночью поднимать излишний шум. Конечно, не исключалось, что там кто-то остался. Однако Аркадий, пронаблюдавший за подъездом всю ночь, больше ничего так и не заметил.

Встретившись с Добровольским, Ларионов отметил, что у парня усталое лицо, припухшие от бессонницы глаза. Он завел его в кафе, где заставил выпить большую чашку крепкого черного кофе. Потом они, каждый в отдельности, вошли в подъезд. Там была суета — грузчики выносили мебель. Минут пятнадцать они простояли на самой верхней лестничной площадке, пока не смолкли голоса рабочих.

— Пошли, — скомандовал Ларионов.

С площадки двенадцатого этажа они на лифте съехали на пятый. Вот и нужная дверь. Обычная с виду, обитая черным дерматином, с блестящей металлической цифрой «81». Юрий Трофимович нажал на кнопку звонка.

— Проверка газовых систем! — прокричал Добровольский.

Они стояли по обе стороны двери, сжимая в карманах пистолеты. Тихо, лишь внизу слышались детские голоса. Подъезд большого многоквартирного дома казался пустым и безлюдным.

Потом Добровольский, которого проинструктировал Казарян, вставил длинный желтоватый ключ в отверстие нижнего дверного замка и дважды повернул его. Так же осторожно и быстро Аркадий открыл верхний английский замок.

Вошли в полутемную прихожую, оставив на всякий случай наружную дверь открытой. Ларионов с пистолетом прошел в кухню, оттуда по коридору в одну комнату, в другую. Добровольский стоял в прихожей.

— Никого, — констатировал Юрий Трофимович. — Закрывай дверь, Аркадий.

Они начали осмотр квартиры. Из того немногого, что знал Казарян, им было кое-что известно о жизни инженера Багрянского. Инженер после развода с женой жил один. Сейчас он уехал с геологоразведочной партией на Север, куда именно — еще предстояло выяснить. Передавая Казаряну ключи от квартиры, он пообещал сообщить о своем местонахождении. Однако с момента отъезда не звонил и не писал.

Квартира на первый взгляд производила впечатление нежилой. Ларионов, однако, отметил, что местами налет пыли на полировке мебели отсутствует. Пустой холодильник оказался включенным, а в ящике под подоконником на кухне стояли две бутылки из-под коньяка. На дне их еще не успели высохнуть остатки желтоватой жидкости.

— Армянский, — Ларионов взглянул на этикетки. — Похоже, вчера и пили.

Он щелкнул замком дипломата, стараясь не касаться поверхности стекла, положил бутылки в чемодан. На кухне больше ничего подозрительного обнаружить не удалось. Мусорное ведро пустое, окурков не видно. Вымытые, слегка влажные стаканы стояли вверх дном в сушилке над умывальником.

Комнаты в квартире были смежные. Дальняя — спальня. Там стояли софа, над которой висела пожелтевшая медвежья шкура, платяной шкаф, письменный стол. На осмотр ее ушло минут двадцать. Во второй комнате, побольше размерами, мебели оказалось тоже немного. Стол, несколько стульев, тумба с телевизором у окна. Вдоль стен под потолок уходили стеллажи с книгами. Ларионов взглянул на корешки. Книги в основном технического содержания и по математике, несколько собраний сочинений классиков, кое-что по искусству.